если будешь ходить насупленная и часто щуриться, то лицо покроют прежде-временные морщины. Аврора не желала дурнеть и стариться, особенно теперь, когда была с Эдвардом. Однако их теперешний разговор настораживал. Нет, она не верила, что его к ней чувства остыли. Еще вчера он говорил, что ее прикосновения – такое блаженство, которого на грешной земле просто не может быть. А сегодня разбудил ее долгим поцелуем. Если бы не ее работа, никакие другие дела не заставили бы их подняться с кровати до самого полудня. Заниматься любовью они начали с первого же дня совместной жизни вопреки советам врача и массе статей о первых месяцах беременности, которые Аврора успела прочесть («сексуальные аппетиты большинства женщин резко снижаются»). Нет-нет, очевидно она просто не так его поняла…
В голове, убивая слабую надежду, вновь прозвучал ничего не выражающий голос Эдварда: «будем себе жить, распивать чаи». Может, не следовало так скоро звать его к себе жить? – подумала она, стараясь не поддаваться отчаянию. Или соглашаться на близость на первом же свидании? Надо было повременить, построить из себя недотрогу… Нет, я бы не смогла. Да и глупо все это – притворяться, хитрить!
Она вопросительно взглянула на него. Он сидел молча и выжидательно смотрел на нее. Если бы мог, скрестил бы, наверное, на груди руки. Увы, левая еще не сгибалась. Следовало ответить, но Аврора понятия не имела, что говорить и как вести себя. Отказаться, заявить, что я не планировала выходить замуж? – гадала она, стараясь не обнаруживать своего страшного недоумения. И оставить ребенка без нормальной семьи, а себя обречь на вечную тоску? Нет, не хочу. Не смогу сказать «нет». Но и с радостью кидаться ему на шею, кричать «да» как будто неуместно… К тому же он ни о чем и не спрашивал.
Тут Эдвард прыснул со смеху, и Аврора почувствовала себя тупицей, ловко разыгранной перед толпой зевак. Он обхватил ее за талию и, продолжая хохотать, крепко прижал к себе. Аврора высвободилась, надувая губы.
– Я пошутил, родная моя, – ласково пробормотал Эдвард, выражая всем своим видом, что он раскаивается.
Пошутил? Стало быть, и не думает на ней жениться? Ей стало еще более неловко, и она резко поднялась с дивана. Эдвард успел удержать ее, схватив за руку.
– Ну-ну, не обижайся, – проговорил он покорно-примирительным голосом. – Пошутил я глупо, согласен. Но только лишь потому, что безумно волнуюсь.
Аврора взглянула на него, пытаясь казаться строгой. Эдвард потянул ее за руку вниз, и она снова села.
– Из-за чего ты волнуешься? Что-то случилось?
– Пока ничего, – проговорил он с видом кроткого и послушного ребенка, что в сочетании с мощными мужскими плечами, плотной шеей и широкими скулами смотрелось потешно. – Но очень надеюсь – случится.
Аврора изумленно пожала плечами.
– О чем ты?
– Все о том же. – Эдвард потупился и теперь совершенно по-настоящему смутился. Впервые увидев его настолько уязвимым и неуверенным, Аврора почувствовала, что готова на любой подвиг и поклянется, в чем он только пожелает, лишь бы ему стало уютнее и легче. – Если ты согласишься, мы поженимся, – не поднимая глаз, произнес Эдвард.
– Ты… делаешь мне предложение? – спросила она, боясь верить, что это не очередная забава.
Эдвард, не отпуская ее руку, перегнулся через подлокотник дивана и поднял с пола охапку красных роз. Без украшений и лент, без оберточной бумаги, органзы, искусственных веток и бабочек.
– Да, Аврора, я делаю тебе предложение, – сказал он более твердо, но по тому, как потемнели его глаза, Аврора поняла, что волнуется он все больше.
– Как ты угадал, что я люблю просто цветы, без органзовых манжеток и причудливых каркасов? – спросила она, утыкаясь носом в крупные с мелкими капельками росы прохладные бутоны. Сосчитать, сколько их, было почти невозможно.
– Сердце подсказало, – ответил Эдвард, любуясь ею.
Розы источали дивный аромат, который, казалось, действует на сознание словно магическое заклинание. Шипы кололи ладони, но то была самая приятная боль из всех, что Авроре доводилось испытывать.
– Если ты скажешь «да», сыграем свадьбу как можно скорее, – негромко произнес Эдвард. От его дурашливости не осталось и следа. – Я не торопил бы тебя с ответом и с предложением не осмелился бы приставать так скоро. – Он нежно провел по животу Авроры, и она на миг прикрыла глаза, смакуя его незатейливую ласку. – Но ведь у нас будет ребенок. Надо, чтобы к его появлению мы стали полноценной семьей, а заботы о свадьбе, знакомстве с родственниками и прочим оставили в прошлом. По-моему, так будет правильнее.
Он замолчал и сглотнул. Аврора неотрывно смотрела на розы. Неизвестно почему, но от того, что заговорил о свадьбе, он стал еще роднее и притягательнее. Удивительно, размышляла Аврора, разглядывая прожилки на бархатных лепестках. По сути, ничего не изменится. Мы останемся такими, какие сейчас. Казалось бы, и ни к чему оно – вступать в брак. Но даже разговор об этом, самый первый разговор, очень сближает…
– Если ты скажешь «да», свадьбу закатим какую-нибудь необычную, – проговорил Эдвард, стараясь быть веселым. – Ну, даже не знаю… Главное, чтобы не как у всех. Пригласим Бартоли, Кински, Льюиса. Пусть поют перед нами, лицедействуют, прыгают в длину.
Аврора засмеялась, осторожно отложила в сторону розы и прижалась к его груди.
– Еще скажи: вызовем с того света Шопена и Жорж Санд.
– А что?! – с шутливым задором воскликнул Эдвард. – Позовем медиумов, шаманов! Пусть порадуют жениха с невестой!
Аврора чмокнула его в теплую щеку.
– Нет, дорогой. Тревожить покойников лучше не будем. Да и отрывать от важных дел Бартоли с Льюисом. К тому же мы, хоть и не бедствуем, увы, не располагаем богатствами Билла Гейтса.
Эдвард положил подбородок ей на плечо и вздохнул.
– Жаль. А вообще-то… – Он прижался виском к ее виску и прошептал исполненным чувств голосом: – Не знаю, как ты, а я ощущаю себя так, будто богаче меня нет никого в целом мире. Честное слово.
– Мне тоже, бывает, так кажется, – призналась Аврора, вздыхая с таким облегчением, будто все тягостное и печальное навек осталось в прошлом и прямо из этой минуты можно ступить на путь вечной радости и благоденствия.
Последовало продолжительное молчание. Авроре представлялась будущая жизнь, в которой не будет места разладам и разного рода ненастьям, и с губ не сходила счастливая улыбка.
Эдвард кашлянул, и Аврору насторожил этот кашель. Возникло чувство, что это начало чего-то не слишком приятного. Неужели я снова неверно его поняла? – в испуге подумала она. Или это снова шутка? А как же цветы?
Эдвард взял ее за плечо и немного отстранил от себя.
– Если ты боишься связывать со мной свою жизнь из-за того, что пережила с Мэттом… Если до сих пор твердо настроена быть одна, во всяком случае не затягивать отношения с кем бы то ни было… Тогда давай повременим. Я докажу, что умею не быть рабом ни глупой ревности, ни ослепляющей злобы. Шаг за шагом мы победим твой страх, и тогда…
Аврора закрутила головой.
– Нет, что ты. Сама удивляюсь, но тот страх давно прошел. По-моему, в нашу первую ночь. Мне казалось, что ты это понял. Я изменилась и думала, ты заметил, – проговорила она, не понимая, зачем его эти речи.
– Я заметил, – несколько более сухо и сдержанно ответил Эдвард. – Тогда, может… – Он нахмурился. – Ты недовольна, что я не купил кольца? Не поехал к твоим родителям, не собрал друзей и родственников? Может, тебе хотелось, чтобы я попросил твоей руки в присутствии всех? Лично мне, если начистоту, эти традиции кажутся глуповатыми, лишними, даже комичными. В большинстве случаев громкая помолвка одна сплошная показуха.
Аврора пожала плечами.
– Совершенно с тобой согласна.
