Дверь в Ад

Юрий Валерьевич Бархатов Дверь в Ад

Я собираюсь рассказать эту историю не из желания предостеречь. О том, что некоторые знания могут быть опасны, и без меня хорошо известно. И не только для глупцов, к сожалению. Также я не гонюсь за славой, используя интерес широкой публики к смерти знаменитости. Мне будет неприятно, если вы так подумаете. Все-таки Виктор Мокин был моим другом… И очень хорошим человеком, интеллигентным, легким в общении… до последнего года, конечно… Мне не хотелось порочить его память. Но, боюсь, я все-таки должен рассказать правду. Хотите услышать правдивую историю смерти профессора Мокина?

Слушайте.

Мы познакомились с ним еще на студенческой скамье. Уже тогда было ясно, что Виктор далеко пойдет. Всего за десять лет он сделал головокружительную карьеру, став мировым светилом антропологии. Работы, рисующие общие черты мифологии замкнутых групп, будь то индейцы Амазонки или сибирские старообрядцы, сделали его знаменитым. Виктор получал предложения занять должность профессора из Кембриджа и Сорбонны. Так что известие о том, что он переехал на постоянное место жительства в Штаты, меня не особо удивило. Тогда мне показалось странным другое — преподавать он вызвался только один семестр в году, а все остальное время он проводил в разъездах по северо-востоку США. Причем с антропологией его экспедиции имели мало общего — судя по тем крупицам сведений, что до меня доходили, Виктор разыскивал древние книги определенного сорта. Демонология, некромантия, черная магия. За разрешение снять ксерокопию с пыльного фолианта он иной раз был готов заплатить сумасшедшие деньги. Что именно могло заинтересовать серьезного ученого в этих завалах напыщенного бреда, я не мог понять. Еще его очень интересовали старинные особняки; представляясь агентом по недвижимости, он посетил их не меньше тысячи.

Однажды, как бы между прочим, я спросил Виктора, что он ищет.

— Дверь в Ад, — ответил он без тени улыбки.

Но я все же посчитал, что он шутит или просто не хочет распространяться о предмете своих поисков. Так что в тот раз я удержался от дальнейших расспросов — как оказалось, зря.

После нашей последней встречи прошло около года, когда я вновь оказался в Нью-Йорке. Я решил навестить старого друга… и с удивлением узнал, что он продал свою квартиру на Брайтон-бич. Наши общие знакомые рассказали, что Виктор недавно купил пустующий особняк в Провиденсе и переехал туда. Одна дама, которая, как я рассудил, раньше была любовницей Виктора, с презрением отозвалась о его новом жилище. “Похоже, там никто не жил уже лет сто. Все сгнило и вот-вот развалится”. Адрес назвать она отказалась. Когда я обратился с той же просьбой к руководству университета, оказалось, что Виктор уволился оттуда без всяких объяснений полгода назад после какого-то жуткого скандала, который, впрочем, постарались замять из соображений сохранения репутации заведения. Более того, мне намекнули, что “доктор Мокин, похоже, испытывает определенные проблемы с состоянием своей психики”. Впрочем, адрес я получил.

Вы спрашиваете, почему я не позвонил самому Виктору? О, он был весьма старомоден и даже интернетом пользовался неохотно — только когда этого требовала работа. А сотовых телефонов он на дух не переносил. Так что если вам нужно было поговорить с Виктором, приходилось делать это по старинке — с глазу на глаз. Он был типичным интровертом и всегда говорил, что лишнее общение утомляет его.

Итак, я отправился в Провиденс. Удивительно, но адрес Виктора ничего не сказал хмурому таксисту, и нам пришлось изрядно поплутать по узким старинным улочкам, изредка останавливаясь и спрашивая маршрут у местных жителей.

Когда таксист подвез меня к нужному месту, уже наступил вечер. Улица была пуста. Скрип отворяемой калитки спугнул несколько ворон. Стояла пасмурная погода, накрапывал дождик, и ветхий особняк в окружении вязов производил исключительно мрачное впечатление. Я подошел к двери и нажал на кнопку электрического звонка, выглядевшую в таком месте сущим анахронизмом.

Не прошло и минуты, как дверь открылась, и передо мной предстал Виктор Мокин.

Боже мой, я его даже и не узнал сначала! Обросший бородой, с торчащими во все стороны нечесаными волосами и диким блеском в глазах. Он выглядел самым натуральным безумцем!

— Здравствуй, Виктор, рад тебя видеть. Далеко же ты забрался, — сказал я, стараясь унять дрожь в голосе. Но Виктор ничего не заметил. Он искренне обрадовался мне, обнял за плечи и пригласил в дом.

Изнутри особняк выглядел скорее запущенно, чем мрачено. Осыпавшаяся штукатурка, водяные разводы на потолке, паутина в темных углах — дом нуждался в основательном ремонте. Но Виктора это нисколько не беспокоило. Он сообщил, когда мы поднимались на второй этаж по узкой винтовой лестнице, что использует только две комнаты — спальню и кабинет, а остальные его не интересуют. Впрочем, стены кабинета пребывали в том же запустении. Тусклая лампа давала слишком мало света для такой большой комнаты, и в ее свете лицо Виктора приобрело мертвенно-бледный оттенок.

— Я расскажу тебе, — начал он без всяких предисловий, — о том, чему невозможно поверить, и все же столь пугающе реальном. О том, что долгие годы не давало мне покоя. О том, ради чего я похоронил свою академическую карьеру и ничуть не жалею об этом.

— О Двери в Ад? — вырвалось у меня.

— А, ты запомнил! — усмехнулся Виктор, обнажив желтые зубы, — Да. Но сейчас я не стал бы ее так называть. Скорее это Дверь Куда-то, в необозримые и неописуемые пространства, где обитает Безумие…

Он замолчал, глядя прямо перед собой. Я ждал. Наконец он продолжил, произнося слова с надрывом, как будто что-то мешало ему говорить.

— Дверь… Я узнал о ее существовании очень давно. Когда я проводил исследования по сравнительным характеристикам мифов… Были кое-какие вещи, не укладывающиеся в разработанную мной схему. Объяснить их можно было только культурным влиянием извне, но этого влияния не было! Эти странности появлялись только в определенных местах — географически, а не во времени. Аномальные пятна на карте нормального распределения мифологий. Я замалчивал этот факт, ведь он мог поставить под сомнение мою теорию! Не публиковал неудобные данные. И я смог скрыть это… от других, но не от себя. Но я-то был уверен в правильности собственных построений! Значит, эти “пятна” должны иметь разумное объяснение. И я его получил, однажды случайно наткнувшись на подлинник “Некрономикона”!

— Да этой книги не существует! — воскликнул я. — Ее выдумал Лавкрафт, а его бездарные последователи превратили в фетиш, а затем в балаган! В любой эзотерической лавке можно купить сразу несколько различных “Некрономиконов” — на выбор.

— Только так и можно было защитить тайну, которую бездумно разнесли по свету! Превратить в посмешище! Нет, я и сам сначала не мог поверить… но факты заставили меня это сделать. В отличие от доступного любому эзотерического ширпотреба, истины “Некрономикона” слишком легко проверяются чисто научным методом. Опытным путем. Но я лучше не буду говорить об этом сейчас — без доказательств я никого не смогу убедить, а доказательства слишком опасны. Я не хочу рисковать твоей жизнью, дружище.

Виктор снова замолчал. За окном уже окончательно стемнело, и фары редких машин бросали на стены соседних домов уродливые тени.

— Прости, Виктор, — сказал я, — но тебе трудно поверить.

Я все еще надеялся, что это был просто глупый розыгрыш.

— Ты бы меня очень удивил, если бы поверил.

— С этим связаны твои неприятности в университете?

— Зашоренные идиоты, — ответил он спокойно. — Но речь сейчас не об этом.

Дальнейший его рассказ я недостаточно хорошо запомнил, чтобы передать в подробностях. Он говорил том, как нашел на страницах “Некрономикона” — и еще нескольких книг того же сорта — упоминание о Дверях а Ад. Места, где эти Двери должны были находиться, в точности соответствовали мифологическим аномалиям в теории Виктора. Поняв это, он сделал один-единственный вывод: Двери в Ад — это порталы в другие измерения, откуда на Землю не протяжении всей человеческой истории проникали… Виктор называл их демонами. Одно из этих мест находилось на Северо-востоке США.

Виктор решил, что обязательно найдет эту дверь. Не думаю, что им двигало желание воочию увидеть демонов — скорее он хотел доказать истинность своей теории всему миру и самому себе. В этой части рассказа вдруг появились недомолвки и ясно видные пропуски — в частности, Виктор так и не объяснил, откуда ему стало известно, что Дверь в Ад скрывает подвал особняка начала девятнадцатого века с вполне определенными приметами. Что это были за приметы, я тоже не узнал.

Но конец его истории был уже ясен.

Дверь в Ад находилась в нескольких метрах под нами.

— Это самая обычная на первый взгляд железная дверь, — говорил Виктор, — запертая с нашей стороны на засов. Но чеканка на ней — не бессмысленный орнамент, как может показаться, а слова заклятия на языке, не существующем уже двадцать тысяч лет. Они закрывают проход в наш мир демонам Безумия. Всякий, кто отважиться заглянуть за дверь, неминуемо погибнет… если не защитит себя надлежащим ритуалом и не сделает это в определенное время. В одну ночь в году, когда демоны боятся подходить к границам нашего мира. Вот что это за время, я так до конца и не выяснил, — добавил он несколько смущенно, — существуют разночтения в источниках… Когда-то в один из них вкралась ошибка… Так что существуют два варианта. 15 марта и 20 августа. Я не знаю, какой из них верный.

— Вернее, — сказал дальше Виктор, — я слонялся к одной из дат, но не был окончательно уверен. Теперь же мне дан знак, что я был прав.

Надо ли говорить, что этим знаком был мой визит! Кроме посыльных из фаст-фуда, Виктора никто не посещал больше трех месяцев. А я прибыл в Провиденс как раз двадцатого августа!

Когда я понял, что Виктор собирается идти в подвал, чтобы отпереть Дверь в Ад, мне стало не по себе. И рациональное мышление — верный спутник всей моей жизни — покинуло меня. Однако, видимо из нежелания показаться трусом, я почти не пытался отговорить Виктора от его затеи.

Мы спустились на первый этаж, там Виктор на несколько секунд оставил меня одного, затем вернулся с большим свертком. В подвал вела такая же винтовая лестница, только еще более узкая. Освещения там не было, но Виктор прихватил с собой электрический фонарик. В его свете Дверь тускло сияла на фоне темной штукатурки стен. Если не считать Двери, подвал был абсолютно пуст.

— Начнем, — сказал Виктор.

Словно в трансе я наблюдал его сложные приготовления — опрыскивание нас обоих разными сортами дурнопахнущих жидкостей, рисование на полу мелом загадочных знаков, имевших несомненное сходство с узорами на Двери, расстановка по территории подвала странных шариков и пирамидок, по виду стеклянных. В конце концов, Виктор продемонстрировал внушительного вида армейский “ЗИГ-Зауэр” — на случай, если что-то пойдет не так.

Веля мне держаться чуть в стороне, с пистолетом в правой руке и фонариком в левой, Виктор подошел к двери. Положил фонарик на пол, так, чтобы тот светил в потолок, и потянул за ручку засова. Затем резко распахнул дверь.

С той точки, с которой смотрел я, за дверью была абсолютная тьма. Но Виктор что-то увидел там! Несколько мгновений он стоял совершенно оцепеневший, словно не веря своим глазам. Затем… Внезапно он издал жуткий крик, который будет преследовать меня в кошмарах до конца жизни. Через секунду вопль заглушил грохот выстрелов.

Виктор пробежал мимо меня с невидящими глазами; с отпечатавшемся на лице запредельным ужасом; так быстро, будто за ним гнались все демоны ада; с распахнутым в вопле ртом.