Эти слова повергли хорезмшаха в панику. Тщетно Бируни отговаривал его от поспешных решений, убеждая повременить и уж, во всяком случае, не показывать султану, что испугался его угроз. Неспроста ведь на Востоке говорят, что тот, кто спешит с ответом, медленно думает. А хорезмшаху было о чем задуматься. И прежде всего попытаться понять, что в сложившейся обстановке опасней: угрозы Махмуда или бунт в собственной армии, которая кипела от негодования, видя нерешительность государя перед лицом внешнего врага?
Хорезмшах больше боялся Махмуда. «Он удостоверился, — писал Бируни, — что нет иного выхода, кроме повиновения. Он снова принялся за дело с любезным видом и лестью и решил читать хутбу на имя эмира Махмуда в Несе и Фераве… и в других городах, исключая Хорезм и Гургандж, и послать восемьдесят тысяч динаров и три тысячи лошадей с шейхами, казнями и вельможами области, дабы это дело разрешилось, сохранились дружественные отношения и не поднялась бы смута».
Решение хорезмшаха подчиниться диктату Газны имело для него роковые последствия. В начале марта 1017 года войско под командованием старшего хаджиба Алптегина, стоявшее у Хазараспа, взбунтовалось и, покинув лагерь, двинулось на Гургандж. «Оно, — сообщает летописец, — обагряло кровью руки до тех пор, пока не убило визиря и всех сановников державы этого правителя, затем что они давали верные советы, отстраняя большие бедствия. Прочие все бежали и спрятались, потому что знали о действиях и занятиях цареотступников. А те негодяи напали на столицу и окружили ее. Хорезмшах укрылся в кушке. Кушк подожгли, добрались до него и убили. Это было в среду, в половине месяца шавваля лета четыреста седьмого (то есть 16 марта 1017 г. —
Убив хорезмшаха, мятежники устроили самую настоящую охоту за людьми из его ближайшего окружения — по всему Хорезму запылали огненными факелами усадьбы влиятельных вельмож. Кровавая вакханалия продолжалась около четырех месяцев, и все это время жизнь Бируни, которому каким-то чудом удалось вовремя скрыться, находилась в смертельной опасности.
Кто протянул ему руку помощи в трудную минуту? Где он провел весну и первую половину лета 1017 года, пережидая, пока вихрь слепой мести и ненависти пройдет стороной, и все еще не теряя надежды, что, прекратив братоубийственные распри, хорезмийцы сплотятся и оборонят свою землю от посягательств могучего и безжалостного врага?
Источники умалчивают об этом.
Никаких подробностей о тех трагических днях не сообщает и сам Бируни.
Часть вторая
НЕБО И ЗЕМЛЯ
Глава I
Узнав об убийстве хорезмшаха, Махмуд решил идти походом на Хорезм.
— Никаких отговорок не осталось, — сказал он визирю Майманди. — Хорезм наш. Мы непременно должны отомстить за кровь, казнить убийцу зятя и взять унаследованное царство.
— Государь говорит совершенно верно, — весело отозвался визирь. — А самое главное, рать отдохнула, целую зиму не воевала. Цель будет достигнута весьма скоро.
Летом 1017 года, в самый разгар сорокадневной жары, когда Джейхун разливается в четвертый и последний раз, войско Махмуда выступило из Балха и после короткой остановки в Амуле двинулось на Гургандж. События развивались стремительно. Уже на второй или третий день передовые отряды хорасанцев столкнулись с хорезмийскими конными дозорами, а еще через некоторое время в пустыне, на южной окраине Хорезма, произошло сражение, в ходе которого хорезмийская армия была наголову разбита и почти все предводители мятежников попали в плен.
Торжественно вступив в Гургандж, Махмуд объявило низложении династии Мамунидов и поставил над Хорезмом своего наместника, тюркского эмира по имени Алтунташ. В тот же день дворцовую казну в сопровождении мощного конвоя отправили в Хорасан и в гурганджской соборной мечети прозвучала первая проповедь с упоминанием имени Махмуда. С независимостью Хорезма было покончено — отныне он сделался одной из многочисленных провинций государства, созданного султаном Газны.
После праздничных пиршеств перешли к казням. Троих главных заговорщиков с обнаженными головами провезли по улицам столицы верхом на мулах и на дворцовой площади, на глазах у толпы, бросили под ноги боевым слонам. «Потом их положили слонам на клыки, — писал современник событий историк Байхаки, — чтобы их возить кругом, провозглашая: «Такое наказание постигнет каждого, кто убьет своего господина!» Затем их подняли на столбы и привязали крепкими веревками, а нижние концы столбов укрепили жженым кирпичом и на них написали их имена. Многих людей из тех убийц перерубили пополам или четвертовали; страху нагнали изрядно. Эмир… повернул назад с победой и славой и направился в Газну. Вереница пленных простиралась от Балха до Лахора и Мультана…»
С деревянных треног, перехваченных в скрещениях разноцветными поясными платками, глядели вслед уходящим выклеванными пустотами глазниц головы казненных мятежников — несколько сот их было
