для связи, было известным «испытанием огнем», через которое я должна была пройти, для того, чтобы заслужить относительную свободу, т. е. возможность вернуться в Тигринг.
О «Варяге» мы получили сведения от пробравшегося к нам лейтенанта Али Я. Полк должен был изменить маршрут и, вместо того, чтобы добраться до Шпитталя на Драве, был отправлен в Италию, где пережил свою трагедию. Старые эмигранты были интернированы, как военнопленные. Подсоветских выдали в СССР. Правда, некоторым из них удалось спрыгнуть с поезда и бежать во время проезда через Австрию и даже из Сигет-Мармароша в Венгрии, и позже, ведомые инстинктом гонимого зверя, звериным же чутьем они нашли нас в Тигринге и разделили с нами нашу судьбу.
КОНЕЦ ВЛАДЫЧЕСТВА
…Война не была закончена в 1945 году. Она только перешла в новую фазу, и, на место воинствующего нацизма, на поверхность выглянул давнишний и заклятый враг человечества — коммунизм. Его тоталитарность страшнее гитлеризма, нашедшего отклик почти исключительно в умах германцев. Коммунизм свивает свое гнездо всюду, и с ним, как с медленно идущей, но страшной эпидемией необходимо бороться во всех уголках нашего мира. Запад, ставший на дороге этому наступлению, должен искать союзников не только в государствах, но и в каждом представителе их народов. Западу есть о чем задуматься и вспомнить о тех ошибках, которые были им совершены в дни после капитуляции Германии. Сколько верных союзников было уничтожено, благодаря услужливой готовности на все уступки, сколько верных союзников в лице, может быть, маленьких людей (но ведь люди создают мнение), были оттолкнуты и повергнуты в трагическое недоумение…
Большие картины, написанные кистью художников, характерны тем, что цельность впечатления создается не только первым планом, не только центральными, главными фигурами или основным сюжетом, но и второстепенными деталями, помогающими глазам зрителя воспринять эту картину полностью.
Жизнь — самый большой художник, зарисовывающий с предельной точностью и красоту и уродство, но картины жизни проходят быстро, и для того, чтобы они не забылись, люди, на долю которых выпали честь или горе остаться живыми свидетелями и участниками событий, обязаны, в меру своих сил и способностей, сделать по возможности точную и безусловно правдивую зарисовку пережитого.
Эпизоды массовых выдач и не находящих примера страданий, как Лиенц, Дахау, Платтлинг, Кемптен и другие — это основные части трагической картины послевоенных дней 1945–1947 г. Вольфеберг-373 — только побочная деталь, кровно связанная с главной темой. Поэтому я считала своим долгом правдиво рассказать о людях и делах этого лагеря.
Я не искала самых потрясающих сцен, а только те, которые так или иначе касались меня или происходили на моих глазах, в которые я была замешана, а не создала себе впечатление по лагерным рассказам. В Вольфсберге было пролито много слез, он разбил и уничтожил много жизней, и «кабинет допросов» капитана Кеннеди был забрызган кровью многих людей, но мне кажется, что и того, что сказано в моем повествовании, достаточно, чтобы создать себе картину всего там происходившего.
В те годы Запад был в угаре от победы и полон любви к своим восточным союзникам. В этом пылу любви он отдавал в СССР, в Югославию, во все страны, потонувшие за Железным Занавесом, тех, кто был их потенциальным союзником, всех борцов против коммунизма. Выдавал их массами, как жертв в капище больших и малых красных молохов, не задумываясь о последствиях. Идя на всевозможные уступки своим «военным товарищам», Запад и в своих рядах уступал первенство людям, вроде капитана Чарлза Кеннеди (настоящее имя Хаим Хилман — Н.Т.), Алиас Хилмана, всем тем Браунам, Блумам, Блу, Вэйссам и прочим, прятавшим свои настоящие имена и фамилии за этими «цветными псевдонимами». Все созданные, в первые же после победы дни, лагеря, Эбентали, Федераумы, Вольфсберги и Глазенбахи — все эти «кацеты» были жертвой тем, кому хотелось сорвать свое личное озлобление против режима, ненависть к нацизму, просто к немцам и ко всем тем, кто, в том или ином виде, по той или другой причине, мог быть приписан к числу «коллаборантов».
Было странно думать и сопоставлять, что в то время, когда в Германии и Австрии происходили большие процессы против нацистских вождей, всех больших и меньших извергов, удовлетворявших свои садистские наклонности на беззащитных людях, против тех, кто управлял кацетами и кто проводил кровавые карательные экспедиции — в то же самое время культурный, цивилизованный, гуманный Запад насильственно проводил выдачи миллионов людей, лишая их свободного волеизъявления, создавал новые концентрационные лагеря и отдавал их в руки не меньших садистов, не меньших оппортунистов и негодяев, жаждавших отмщения, крови и денег…
Иван Кудренко
КАЗАЧИЙ ПУТЬ НА ГОЛГОФУ
В апреле 1945 года генерал фон Паннвиц приказал 5-му запасному полку в Цветле (Австрия) двигаться в направлении города Клагенфурта, для соединения с 15 Кавалерийским Казачьим Корпусом.
Капитуляция 9 мая 1945 года застала нас в горах между Клагенфуртом и Юденбургом. На следующий день нас выстроили и официально сообщили о капитуляции. И почти во всех поселках Австрии на домах и окнах появились красно-белые Австрийские флаги.
Мы, как и все казачьи части, двигались полным строевым порядком к Клагенфурту… Все старались добраться до английских частей и соединиться с ними. Через несколько дней впервые промчалась английская танкетка мимо нашего строя. Все обрадовались, увидев наших союзников, некоторые даже крикнули: «УРА!». Наш строй был остановлен. Казаки и офицеры, измученные от такого перехода в полном вооружении и от холода и голода, лежали по бокам дороги и отдыхали. Некоторые, как только присели, от усталости сразу же засыпали.
Часа через два появились на джипе два английских офицера и приказали изменить направление нашего движения: т. е. двигаться не на юг, а на запад, что мы и сделали.
По дороге с нами шли части: венгров, чехов, усташей, домобранцев, группы частей Драже Михайловича, украинская дивизия «Галичина», недичевцы, румыны Антонеску, немецкие части вермахта и СС, а больше всего цивильные беженцы разных народов… Они шли пешком, некоторые ехали на телегах, на конях, на велосипедах, на машинах. В общем, кто как мог.
Вся эта колонна двигалась очень медленно, в особенности на повороте или перекрестке, где получался затор от такой массы людей. И вся эта масса людей шла в неизвестность.
Радио-кухня и радио-колонна были самым быстрым беспроволочным сообщением новостей. Через несколько дней перед обедом радио-колонна сообщила нам, что советские войска перешли речку в Юденбурге и что идут на Клагенфурт.
Начался шум, крик, женщины и дети плачут. Паника…
После таких новостей вся эта многотысячная масса народа бросилась в горы… Офицеры, солдаты, цивильные мужчины, женщины и дети, раненые и инвалиды все, что имели, бросали и уходили в горы спасаться. Я и несколько офицеров, также пошли в горы. Поднимаясь больше часа, мы нашли маленькое открытое место между деревьями, где и остановились. Отсюда мы видели почти всю дорогу внизу. Это был наш наблюдательный пункт.
Со мной были: обер-лейтенант Володя Милорадов (донец), лейтенант — Николай Чуб (кубанец), лейтенант — Николай Кузьменко (кубанец). Позже его называли — дядя Коля.
Через бинокль я увидел, что на дороге внизу никого нет, кроме нескольких коней, которые паслись на полянке. На дороге же стояли машины, грузовики, телеги, лежали брошенные винтовки, пулеметы, огнеметы, панцер-фаусты, чемоданы, рюкзаки и т. д.
На горе мы просидели часа три, за это время обсуждали нашу дальнейшую судьбу и решили живыми
