падают и вдребезги разбиваются очки.
Некоторое время он стоит неподвижно, затем осторожно отводит ладони от ушей.
Тишина. Нет, не совсем тишина. Слышится слабое тиканье. Виктор нагибается, подбирает оправу, зажимает ее в кулаке и осторожно оборачивается.
На спуске - никого. И ничего. А тиканье все громче. Это тикает экспресс-лаборатория, торчащая из развязанного рюкзака Профессора. В злобе и отчаянии Виктор пинает ее сапогом, и она тяжело заваливается набок. Ждать больше нечего.
Поминутно утирая единственным уцелевшим рукавом залитое потом лицо, Виктор начинает спускаться в карьер. Губы его беззвучно шевелятся, глаза полузакрыты. Он похож на одержимого. Он и есть одержимый.
Увязая по щиколотку в белом песке, он бредет по дну карьера и подходит к краю огромного желто-сверкающего диска. Не задерживаясь, он ступает на него, и нога его проваливается, и он бредет по золотой пленке, оставляя за собой черные рваные дыры, не переставая что-то беззвучно твердить, шевеля губами, полузакрыв глаза и откинув голову назад… И он сходит на песок и идет по песку, а в карьере сгущаются сумерки, а он все идет по песку, и карьер погружается во мрак, и слышится скрип, словно отворяется деревянная дверь, и шорох шагов по песку сменяется стуком каблуков по камню, и в сером свете Виктор поднимается по лестнице и вступает на лестничный пролет своего дома. Здесь все тот же режущий яркий свет лампочки без плафона, грязноватая лестница, уродливая карикатура на стене, и только пьяный в цветастом шарфе уже не стоит, а сидит в том же углу, широко раскинув ноги, бессильно уронив голову на грудь.
Трясущейся рукой Виктор отпирает дверь своей квартиры и входит в пустую прихожую, распахивает дверь в гостиную и останавливается на пороге.
Жена стоит у стола и смотрит на него, а рядом с нею стоит девочка-калека, опершись на костылики и высоко подняв острые плечи, косолапо поставив тоненькие больные ноги, и тоже смотрит - не на него, а немного мимо, сквозь черные очки.
Он сразу сникает. Опустив голову, он неловко стягивает с себя рюкзак и бросает его на пол. И рюкзак лопается во всю длину, и из прорехи извергается на пол поток золотых монет вперемешку с обандероленными пачками банкнот.
Он тупо смотрит на эту кучу, и жена его с окаменевшим лицом смотрит на эту кучу, и только девочка смотрит черными очками куда-то в сторону.
Они молчат. И в тишине слышно нарастающее тиканье. Это тиканье вдруг прерывается, и ослепительный свет заливает окна. Виктор и его жена, вскрикнув, закрывают лица руками, а девочка быстро поворачивает голову к окнам. Свет за окнами меркнет, и страшный удар сотрясает дом. С лязгом и дребезгом вылетают стекла, распахиваются рамы, и в опустевших проемах видно, как над черными силуэтами домов вспухает, раздувается гнойным пузырем огненный гриб атомного взрыва.
И тогда Виктор опускает взгляд на свой сжатый кулак и разжимает пальцы. Черная искореженная оправа очков соскальзывает с его ладони и падает на поток золота, еще продолжающий медленно изливаться из прорехи в рюкзаке.
Виктор Колупаев. 'Толстяк' над миром
Разведывательный крейсер 'Толстяк' приближался к планетной системе.
– Есть ли новые данные? - спросил Стратег, захрустев ремнями мундира.
– Новые данные подтверждают старые данные, - ответил Звездочет. Уровень радиоизлучения системы непрерывно повышается. Еще две-три минуты и мы поймем: шумит само Светило или какая-либо из его планет.
– И что это будет означать?
– Если излучает Светило, то в скором времени возможен взрыв, - ответил Звездочет. - Если же Планета, то это неопровержимо докажет, что на ней обитают разумные существа.
– Хм… цивилизация… Сколько раз мы предполагали наличие разума на других планетах, но ничего пока не нашли. - Стратег задумчиво потер ладонью подбородок. - Что скажешь, Тактик?
– Как только приборы подтвердят, что радиоизлучение идет с Планеты, на 'Толстяке' будет объявлена тревога нулевой степени, - ответил Тактик.
– Хорошо. - Стратег встал и прошелся по отсеку управления, затем взглянул на песочные часы.
Звездочет нагнулся над самописцем, регистрирующим радиоизлучение неизвестной планетой системы. Пера вычертило горбушку, сделало два прочерка и наконец выдало огромный импульс.
– Есть! - радостно воскликнул Звездочет. - Третья планета!
– Так что это означает? - спросил Стратег.
– Эти означает, что на третьей планете существует высокоразвитая цивилизация, - вытянулся Советник. - Необходимо записать эти радиосигналы и попытаться расшифровать их.
– Так займитесь этим! - нетерпеливо заметил Стратег и недовольно посмотрел на Тактика.
Тот поспешно схватил микрофон.
– Объявляется тревога нулевой степени! Произвожу проверку. Шкипер!
– 'Толстяк' идет точнехонько к третьей планете!
– Канонир!
– Все бомбарды заряжены чугунными ядрами!
– Оружейник!
– Все арбалеты заряжены лучами повышенной убойной силы!
– Умелец!
– Все системы крейсера работают нормально, в точно заданных режимах!
– Лекарь!
– Лазарет готов к принятию раненых!
– Бунтарь!
– Начал расшифровку радиоизлучения!
– Дурашка!
– Согласно вашему приказу отбываю наказание в карцере!
– Стряпух!
– Накрываю в кают-компании стол на тринадцать персон!
– Неприметный…
– Я-я-а-а… - тихо зашелестело на корабле.
Тактик довольно шмыгнул носом. Теперь, когда Планету уже можно было видеть в обзорном экране, командование 'Толстяком' переходило из рук Стратега в его, Тактика, руки. Стратег теперь мог давать только самые общие указания.
Команда 'Толстяка' приготовилась к встрече с неизвестной цивилизацией.
– Прямо по курсу неизвестное тело! - доложил Шкипер.
Стратег зевнул, опустился в кресло, еще немного поскрипел ремнями мундира и заснул.
– Бомбарды к бою! - приказал Тактик.
– Есть бомбарды к бою! - с залихватской веселостью ответил Канонир.
– Тактик! - крикнул Бунтарь. - Удалось расшифровать одну фразу!
– Мы им пошифруем! - пообещал Тактик. - Ну что там у тебя получилось?
– 'Милости просим!' - Какой еще милости?! - не понял Тактик.
– Планета непрерывно излучает фразу: 'Милости просим!' - Ах, Планета! Уже милости просят! Прекрасно. Они у нас еще не этого запросят…
– Тактик, они не милости у нас просят. Они милости просят пожаловать к ним в гости!
– Не понимаю. Просить милости - это просить милости. Может, мы и смилостивимся. Это зависит от того, как они поведут себя.
– Тактик, ты совершаешь ошибку!
Тенью мелькнула в отсеке управления фигура Неприметного, на мгновение замерла возле Тактика и снова скользнула в открытую дверь.
– Бунт! - взревел Тактик. - На вверенном мне крейсере не позволю! Оружейник, препроводи Бунтаря в карцер!
– О, Пустынный Космос, - вздохнул Оружейник. - Каждый день одно и то же. Уж и поселили бы его там навечно.
– Разговорчики, Оружейник!
– Да слушаю, слушаю… Препровожу… Не впервой…
– Тактик, - успел крикнуть Бунтарь, - они наверняка хотят вступить с нами в контакт. Не ошибись!
– Посиди, остынь, - посоветовал Тактик. - Мы с ними в такой контакт вступим, что только дым пойдет!
Бунтаря увели.
– Тактик! - крикнул Шкипер. - Неизвестное тело производит какие-то маневры!
– Что скажешь, Советник? - спросил Тактик. - Тело-то неизвестное маневры производит.
– Может, припугнуть его для начала, - робко предложил Советник.
– Припугнуть бы хорошо… А если они?
– Выпустим дымовую завесу и уйдем.
– А ведь верно! Канонир! Как там у тебя?
