— Как, сильфов выгнали? — растерялся алхин, который не без основания полагал сильфов самым могущественным магическим племенем.
— Конечно, — сплюнул в давно не метенный пол де-гина. — Что нам сильфы. Мы и богам на двери указали. Думаешь, чего они ушли-то?
Вепрь, который знал только официальную версию легенды, которая гласила, что боги ушли из-за того, что им наскучили переполненные Младшими и людьми родные леса и поля, только охнул. Может, на дверь- то вы им и указали, только вот проклятие они на вас наложили, а не наоборот, злорадно подумал он. Между тем детина накрыл стол — вся мебель, кстати, в развалинах верхнего этажа темницы была сделана из камня, видно, дерево тут приходило в негодность слишком быстро. Выбор и впрямь был неплох — головка сыра, несколько белых сухарей перья зеленого лука, немного соли в серебряной солонке и кувшин родниковой воды. Все было свежим, хотя слой пыли на сыре выдавал настоящий возраст продуктов. Но алхин не привередничал — желудок сводило от голода, и он жадно набросился на еду.
— Ешь-ешь, — одобрительно сказал детина. — Сколько еще придется сидеть-то — неизвестно. Никаких приказов из дворца не поступало.
— Может, они забыли про меня? —обнадеживающе спросил с набитым ртом Вепрь. — А товарищи мои тоже там внизу сидят?
Совесть алхина, которая снисходила до товарищеских сопереживаний, осталась совершенно спокойна при мысли о том, что остальные спутники могут быть голодными. Каждый за себя: хочешь есть — распили засов, решил Вепрь и зажевал еще быстрее.
— Не, они на турнире. А сильфа вроде во дворец сразу забрали. И то дело —давно пора проклятие снять.
Человек не сразу отреагировал на столь странный комментарий бессмертного. Он продолжал тупо жевать еще пару секунд, пока наконец слова невольного благодетеля не дошли до него в полной мере. Алхин едва не подавился сыром и уставился на тюремщика.
— Какой еще турнир? Какой еще сильф? У нас в отряде были люди и Младшие — альвы. А кто участвует в турнире?
— Традиционный турнир, проводится раз в сто лет. Участвуют в нем обычно смертные, иначе, сам понимаешь, неинтересно получается. Трое твоих спутников в нем и участвуют. Скоро, — детина посмотрел на большие солнечные часы, устроенные в уютном дворике рядом с развалинами, — скоро уж пойдем на победителя смотреть. А сильф среди вас был — невысокий такой, темноволосый, с цепью на шее.
— Хельви? — пробормотал потрясенный Вепрь, — А с чего ты взял, что он сильф?
— Да что я, любимых детей ушедших богов никогда не видел? Сильф и есть. Если бы он не был из избранного племени, разве бы призвала его правительница в мужья? Мы все-таки тоже не последний народ под этим солнцем. Нашла бы она мужа и поприличнее.
— Вообще-то до сих пор я считал, что он человек, — очень серьезно сказал алхин и посмотрел прямо в зеленые глаза тюремщика.
— Не понимаю я этой вашей дележки — тот Младший, этот человек, третий альв. Не было такого раньше, и мирно все жили. Ушедшие боги своих детей тоже не разделяли, к твоему сведению. Были, конечно, любимчики, сильфы, например, или драконы, но чтобы спорить, кто младше, кто старше, — такого никогда. Да вот ты, человек, — почему ты называешь альвов Младшими, когда они на добрую тысячу лет раньше тебя белый свет увидели? А что до сильфов, то ими не рождаются, а становятся. Со временем. Если повезет, конечно.
Последние слова детина произнес очень задумчиво. Странно было слышать от бессмертного, не знающего холода и жажды существа, что кому-то под этой луной может повезти еще больше, чем ему самому, — а именно так Вепрь понял эту фразу. Видно, не просто так вы сильфов-то прогнали, когда они к вам свой пантеон решили перенести, подумал алхин. Новые сведения повергли его в глубокую задумчивость, Значит, сильфы совсем не магическое племя вроде альвов или сванов, а совсем-совсем другое…
— А что нужно сделать для того, чтобы стать сильфом? — оживленно спросил он у задумавшегося тюремщика.
— Прежде всего нужно не думать, что ты можешь им стать, что каждый твой шаг приближает тебя к этой великой цели. Ну и совершить подвиги. Всего семь штук. Погоди, дай вспомнить — во-первых, следует отказаться От себя, во-вторых, построить город, в-третьих, выкопать реку. Эх, память уже не та, что прежде! По-моему, ец, нужно убить дракона и простить друга. Нужно свериться с рукописями в библиотеке — там еще какие-то два условия, но я их просто позабыл. И все это нужно делать не думая о том, что тебя ждет!
— Это кем же надо быть, чтобы все это совершить? Да и дракона сейчас не добыть — вывелись они подчистую, — усмехнулся алхин.
— Раньше сильфов много было, особенно из людей. Глядишь, бывало, — сморчок, мелкота, смотреть не на что, а он и город основал, и царевну местную обрюхатил, и династию королевскую основал. А что до золотых птиц да драконов, то настоящий герой всегда найдет себе противника и союзника по силам. Слышал я, бродяга Оген, который какое-то королевство или царство основал, этих драконов самолично высиживал. Из яиц. И не для убийства, а ради красоты. Вылупится у него дракончик — он его сам в горы несет.
— А как же золотые птицы Фа? — растерянно спросил алхин, который впервые слышал столь любопытные и оригинальные подробности из жизни первого монарха королевства Синих озер, хотя много читал об Огене, на которого едва не молились его соотечественники.
— Так с помощью птиц они и высиживались, не сам же на яйцах сидел, — терпеливо, словно глупому ребенку, объяснил Вепрю детина. — Драконью кладку не видал никогда? Такие мелкие белые или розовые камушки, кругленькие. Когда руду копают, очень часто попадаются. Любят драконы железо, что тут сказать, вообще — металлы. Так вот, чтобы обычного дракона высидеть, нужно ровно три года, три месяца и три дня с яйца не слезать. Кто ж это вытерпит? Раньше, говорят, черные жабы кладку грели. А птицы Фа оказались тоже к этому делу способные. И драконы получались загляденье — крылатые, с золотистой чешуей, огненная струя —до ста шагов. Шкуру ни водой не намочишь, ни огнем не спалишь. Если б не они, как бы Огену удалось землю для царства своего освободить?
Вепрь подавленно молчал. Сведений становилось все больше, и он несколько даже растерялся. Значит, Хельви оказался сильфом и в этом качестве стал мужем местной правительницы? Хотя алхин точно знал, что дракона наместник еще не нашел. И реку не прокопал, наверное. Что же касается построенного города, то тут речь может идти о Верхате. Но я не заметил, чтобы он как-то изменился, подумал Вепрь. Может, поэтому в Горе девяти драконов именно его выбрали для столь странного задания — кому и искать драконов, как не сильфу?
А странный турнир? Почему для него нужны обязательно смертные участники? Неужели потому, что выигравший должен убить остальных соперников? В таком случае альвы сейчас нуждаются в помощи. Хельви справится сам, не в первый раз с правительницами имеет дело, усмехнулся алхин. Он догадывался об истинных отношениях между наместником и Сури, так как застал самое их начало, и представлял себе характер дочери императора, которая, по подозрению алхина, была готова пройти через огонь и воду, лишь бы быть рядом с возлюбленным. Но история про короля Огена, который, оказывается, собственноручно разводил крылатых бестий, тоже вызвала большое любопытство. А что, если и нам так попробовать? Мне пара драконьих шкур здорово пригодится, решил Вепрь, смахивая в рот последние крошки со стола.
— Ну что, пойдем обратно, в темницу? — потянулся Детина. — Дождешься там приказа. Я ведь тебя накормил, все по-честному?
— Хороший мой, — медовым голосом заговорил Вепрь, который обращался так только к обольщаемым им кухаркам, — ты поступил не просто по-честному, ты проявил самое блистательное благородство. Не каждый рыцарь, Да что я говорю — не каждый король способен сегодня на столь щедрый и широкий жест. Я накажу своим детям и внукам беречь память об этой встрече, о таком великом и простом бессмертном!
Детина покраснел и потупился, видно приняв словоизлияния алхина за чистую монету, а человек почувствовал успех и продолжал:
— Как может смертный увидеть красоту и величественность города царей и забыть о ней, выйдя за ворота? Где найти силы, чтобы отказаться от этих чудных красок, роскошных запахов и прекрасных фасадов, которые будоражат людское воображение в стремлении если не превзойти, то хотя бы повторить их дивные
