было потребовать, чтобы канцлер убирался вместе со своей гнусной шпионской информацией, однако Висте приблизился к кровати государя и прошептал ему несколько слов в самое ушко. Маг побелел от злости. Император потер пальцами виски, пытаясь сосредоточиться.
— Как давно вернулась назад экспедиция? — спросил он наконец.
— В самом начале весны, — быстро— ответил Висте, — пару месяцев назад. Хмурая, как ты знаешь, не замерзает зимой.
— Об этом знает кто-то, кроме тебя и Ахара?
— Нет, мой император, мы с племянником умеем держать язык за зубами.
— Хорошо. Я хотел бы лично поговорить с Ахаром. Приведи его ко мне, только не сегодня. Я чувствую, что сейчас мне понадобится помощь Литока. Встретимся после обеда, друг мой. — Император протянул канцлеру руку, и тот благоговейно припал к ней губами. — Мне нужно беречь силы. Видят боги, их осталось совсем немного.
Висте отошел от кровати Раги Второго, его глаза победно сияли. Он кинул снисходительный взгляд на лекаря и спокойно вышел из покоев. Литок, сделав вид, что совершенно не обратил внимания на перешептывание канцлера с императором, молча подошел к кровати, отогнул больному край века и стал внимательно рассматривать покрытое розовыми сосудами глазное яблоко. Император послушно терпел эту процедуру. Литок был одним из лучших врачевателей королевства. Однако даже он не всемогущ, вдруг тоскливо подумал Раги.
— Не слишком обнадеживающая картина? — робко спросил он у мага.
Тот только покачал головой. По самым смелым прогнозам, жить больному оставалось не больше двух недель Собственно, состояние императора было плохим уже несколько лет, однако при помощи разных отваров и вытяжек Литоку удалось совершить чудо — Раги не только не умирал, но даже МО1 вести практически полноценную придворную жизнь — участвовать во всех удовольствиях, которые мог предоставить ему его сан и набитая золотом казна империи. Однако лекарю была хорошо известна цена такого поведения. Теперь она стала известна и императору. Повелитель прикрыл глаза, откинувшись на подушки.
— Хочешь знать, что наплел мне этот старый лис? — негромко спросил он у Литока и, не дождавшись ответа, продолжал: — Его драгоценный племянник нашел на пустынном берегу Хмурой реки послание от этого самого Вепря. Обрывок кожи, исчерканный полустертыми каракулями. Часть текста была смыта водой, однако наш канцлер способен читать даже чистый лист, сам понимаешь. В общем, это просьба о помощи, и адресована она нашему наместнику Хельви. Висте хотел попридержать это послание, чтобы в спокойной обстановке показать мне, но впоследствии запамятовал о нем — засунул куда-то в бумаги.
— Знаете, что самое фантастическое в этой истории? — подумав, сказал Литок. — Это, конечно, не бутылка, пронесшаяся невредимой через пороги Хмурой реки, и даже не удачливость племянника канцлера. Самое удивительное для меня — это то, что великий канцлер Висте забыл о чем-то, попавшем ему в руки. По-моему, так быть не должно.
— Все мы стареем, — мягко отвечал Раги. — Силы уже не те. Мне нужно поспать, мой добрый Литок.
— Не смею дольше беспокоить тебя, государь.
Маг поклонился и бесшумно покинул комнату. Раги вздохнул и несколько минут лежал с закрытыми глазами. Б спальне стало тихо, птицы за окном, выходившим в сад, притихли, словно тоже догадывались о недуге императора.
— Выходи, — вдруг негромко позвал Раги.
Стенка рядом с кроватью отодвинулась в сторону, и невысокая фигура в широком темном плаще с капюшоном проскользнула в комнату. То ли оттого, что солнце зашло в это время за тучу, то ли потому, что императору постепенно отказывало зрение, но Раги показалось, что в спальне резко потемнело. Фигура откинула капюшон с лица, однако в сумраке лица было не разглядеть.
— Ты слышал весь разговор, — слабо произнес император, — ты можешь представить себе, что тут начнется после моей гибели. Они даже сейчас грызутся между собой, а это ведь еще лучшие из моих подданных. Они не позаботятся о моей бедной девочке. Мне предстоит закончить свои дела самостоятельно, перед тем как я отправлюсь за ушедшими богами. Ступай и исполни то, о чем я просил.
Таинственный незнакомец, не произнеся ни слова, поклонился кровати, на которой лежал умирающий, и растворился в густой тени, которую отбрасывал на пол вышитый парчовый полог.
ГЛАВА 3
Хельви. упоенный встречей с Сури, возвращался в Верхат затемно. Он проехал мимо патрулей, не скрываясь, разумно рассудив, что те, кто отслеживает его исчезновения, все равно узнают, что наместник вернулся, а те, кому это малоинтересно, давно спят. О том, что за ним ведется слежка, человек узнал от своей возлюбленной. От и сегодня они вернулись к этой теме.
Канцлер Висте подозревает всех вокруг в измене, он наводнил империю шпионами, и отцу известно каждое твое слово, впрочем, как и слово каждого мало-мальски могущественного и уважаемого землевладельца в стране. Ты не можешь себе представить, насколько ловко расставлены сети канцлера, — певуче говорила Сури, расчесывая густые каштановые кудри Хельви.
Наместник всегда ловил себя на том, что его возлюбленная делает и говорит примерно то же самое,, что и остальные друзья и знакомые Хельви, только у нее это получалось почему-то в сто раз лучше. «Что, ровно в сто раз?» — смеялась Сури, и на ее румяных щечках появлялись ямочки. Вот сваны, к примеру, говорят между собой на родном языке, который напоминает звон колокольчика. И все равно у них не получается произнести хоть одно слово так же нежно и музыкально, как это делает дочь императора. Придворный куафер каждое утро причесывает наместника, он аккуратен и осторожен, однако его рука никогда не сравнится с мягкой, душистой ладошкой принцессы.
— Твой канцлер ловит рыбу в поле, расставляя сети в Западном крае. У императора нет более преданного слуги, чем я, и ты знаешь почему, — ответил наследнице Хельви, целуя ее нежную руку.
— Он мой отец, и поэтому ты не можешь не любить его, — рассудительно сказала Сури. — К несчастью, он чувствует себя все хуже и хуже. Лекарь не отходит от него ни на шаг. Подчас я думаю, что, если бы он постоянно не напоминал императору, насколько тот болен, возможно, отец чувствовал бы себя лучше.
Хельви захотелось сказать, что лекарь, который прослужил Раги Второму уже десять лет, лучше знает, в чем нуждается больной, однако промолчал. Он просто обнял свою рыжеволосую красавицу, и они сидели так некоторое время молча, слушая стрекотание кузнечиков в траве и щебет птиц в кронах деревьев.
— Мне пора, — наконец горько вздохнула Сури. — Отец, верно, уже вернулся с охоты и ищет меня. К счастью, Наина очень быстро переносит меня домой. Через пару часов полета я предстану перед разгневанным родителем.
— Почему мы должны расставаться? — задал дежурный вопрос Хельви.
— Потому что такова воля моего отца, — пожала плечами наследница.
— А если он прикажет тебе забыть меня, ты тоже будешь послушной дочерью? — Он взял Сури за подбородок.
— Разумеется, я не осмелюсь нарушить его волю. Я просто покончу с собой. Лучше умереть, думая о тебе, чем жить, никогда больше не встречаясь с тобой, — прошептала она, и губы влюбленных слились в поцелуе.
Между тем Наина, которой порядком надоело охотиться на кроликов — занятие, которому она посвящала каждый второй день месяца, — вышла на полянку. Одета она была с шиком — длинная, расшитая жемчугом юбка нежно-розового цвета и такой же лиф, плечи прикрывала легкая шаль. Издали ее вполне можно было принять за молодую женщину-человека. Гарпия была высокая и ширококостная, в отличие от маленьких, хрупких Младших. Белая кожа, золотистые косы и изящные руки — ее можно было бы назвать красавицей. Конечно, не все гарпии выглядят так. В большинстве своем они похожи на омерзительных стариков и старух с кошачьими мордами вместо лица. Все зависит от питания, а у Наины, в отличие от менее счастливых сородичей, стол был роскошным. Для нее во дворце ежедневно закалывали свинью.
Гарпия приблизилась, и тут ее звериные черты сразу стали заметны — ярко-желтые глазищи могли светить в темноте не хуже факелов, острые когти «украшали» короткие пальчики, а широкие клыки блестели каждый раз, как Наина открывала рот. Хельви, который знал гарпию не только по походу в усыпальницу
