– И вот, - с воодушевлением продолжал Органов, - я изобрел, а потом и собрал установку моделирования образа и действий персонажей! Смотрите, как просто!
Органов подошел к столу, нацепил на голову корону с проводами, щелкнул чем-то в глубине тумбочки и в три секунды сотворил нечто, отдаленно напоминающее пса-рыцаря.
Петров ахнул. Дюжий детина в кольчуге и шлеме недобро ухмылялся и поигрывал мечом. Могучий торс покоился на крошечных кривых ножках. Волевой подбородок торчал вперед, создавая, наверное, значительные неудобства владельцу при приеме пищи.
Бухгалтер немного пришел в себя и с сомнением покачал головой. Рыцарь, по его мнению, был каким-то неуклюжим и ненатуральным.
– Такой язычников не покорит. Пародия на человека, - заметил Петров, и, словно в подтверждение его слов, воин закачался, развалился и растаял.
– Да, неважный экземпляр, - подтвердил Органов. - Но в этом-то и есть главное достоинство моего устройства. Есть возможность взглянуть на плод своей фантазии в натуре и забраковать неудачное. Если же герой тебе подходит, остается только описать увиденное. Что может быть проще?
– Почему же они рассыпаются?
– Время существования фантома зависит от степени его достоверности. Лучшие мои творения жили до сорока секунд.
Петров подумал, что это, наверное, очень обидно, если твое детище растворяется на сороковой счет…
– Скажите, а они не того… не представляют опасности для окружающих? - спросил он.
– Ни малейшей! - улыбнулся Органов. - Они бестелесны и по составу своему фактически ничем не отличаются от воздуха.
Бухгалтер понял, почему «камергерша», прежде чем заговорить, всегда щупает рукав его пальто.
Писателем я решил стать давно, еще в раннем детстве, - Органов присел на край стола. - Не мучился, не выбирал, просто решил стать - и все. Поставил задачу, как говорится. А характер у меня суровый, волевой.
– А вас печатают?
– Пока нет, но скоро все изменится. Раньше-то я работал, как все, по старинке, а теперь с установкой!…
– На что же вы живете? - спросил Петров и с запозданием понял бестактность своего вопроса.
– Телевизионным мастером работаю. Бывает, импортную аппаратуру чиню - такую, за которую никто не берется. Так сказать, хлеб насущный.
«Неплохой хлеб, - подумал Петров, скользя взглядом по коврам и тяжелой старинной мебели. - И чего человеку не хватает? Талантище какой, собрал установку, о которой наука пока и мечтать не может, так ведь нет! Лезет с поразительным упорством туда, где талант его не действует. А сколько еще таких - издерганных, неудовлетворенных? Все-таки жестока жизнь».
Бухгалтер потер виски и сказал:
– Мне кажется, вы взялись не за свое дело. Посмотрите: все ваши образы, созданные при помощи машины, ужасающе скучны, вторичны. Это не люди, а манекены бездушные. А ведь настоящие литературные герои - шагающие в вечность!
– Как вы смеете! - взорвался Органов. - Да что вы в этом смыслите?! Ко мне давеча писатель знакомый заходил, так такого мушкетера создал, что помереть со страху можно! А ведь профессионал!
– Да поймите же! - Петров начал злиться. - Штамп остается штампом, что в голове, что в машине. Глядя на ваших героев, невозможно отделаться от ощущения, что видел их тысячи раз. Поверьте, вы ошиблись в выборе цели. В вас пропадает великий изобретатель!
– Умный какой! - закричал разъяренный Органов. - В тебе-то кто пропадает?!
«А действительно, кто? - с грустью подумал Петров. - Плохой бухгалтер, неудавшийся муж… У Органова - талант на поверхности, только он его не замечает. А у меня-то где? Кто во мне пропал?»
– То-то же, - смягчился Органов. - Сначала о себе надо подумать, а потом других учить. Попробуйте сами создать что-нибудь… шагающее в вечность! А я посмеюсь.
«И попробую!» - вдруг решил Петров.
Его начала бесить безапелляционность органовских суждений. К тому же стало обидно. За что именно - Петров сформулировать не мог. Просто обидно - и все!
Он пересек комнату, погрузился в мягкое кресло и нацепил провода на лысину. Попытался сосредоточиться, но мысли разбегались, путались. Решимость и уверенность таяли.
Петров уже хотел было встать из-за стола и расписаться в своем бессилии, но вдруг вспомнил, какие чудесные - отчетливые, как на цветном снимке, - образы рождались в его голове, когда он въезжал в старинный особняк, бродил по усыпанным желтым листом скверам, дотрагивался до бурых, отполированных веками стен. Дом представился ему батареей, генератором фантазии, в стенах которого должно получаться все!
Бухгалтер плотнее вжался в спинку кресла и огляделся. Взгляд его остановился на прекрасной фотографии тигра, дремавшего в зарослях зеленого бамбука.
«Чудесная кошка!» - подумал Петров и почувствовал, что ему хочется создать нечто подобное.
Он закрыл глаза и представил себе желтый с черточкой глаз, широкие мягкие лапы, кожаный влажный нос, искорку на кончике клыка…
Когда он очнулся, посреди комнаты на ковре лежал бело-палевый, с темными полосами тигр. Морда - на лапах, хвост вытянут.
– Боже мой! - раздалось откуда-то сбоку. Бухгалтер повернулся. Глаза Органова вылезли из орбит. - Как живой!
Петров почувствовал прилив гордости.
Тигр проснулся, потянулся и беззвучно зевнул. Затем он поднялся и с интересом уставился на людей.
Бухгалтер почувствовал себя неуютно. Он снял с головы провода и принялся считать. Досчитав до сорока, а потом и до ста, Петров понял, что его фантом относится к долгожителям.
Тигр выпустил когти, снова втянул их в подушечки лап и двинулся к столу.
– Черт побери! - крикнул Органов и запустил в кошку пепельницей. Бронзовая раковина ударилась о полосатый бок и отскочила! Тигр зарычал.
– Живой… - выдохнул бухгалтер, покрываясь холодным потом.
Органов пришел в себя и, ругаясь, принялся сдирать саблю со стены.
– Клетку! Срочно представляйте клетку! - кричал он окаменевшему Петрову.
Бухгалтер дрожащими пальцами нацепил корону. «Каким же я его себе представлял: сытым или голодным?» - крутилось в голове.
– Клетку! Клетку!!! - ревел Органов, заглушая рев тигра.
Петров закрыл глаза и начал создавать образ надежной, плетеной решетки…
Андрей САЛОМАТОВ ПРИВЕТ АБОРИГЕНАМ
Разведчики с трудом продирались через заросли инопланетной сельвы. Прорубая дорогу допотопным мачете, Хенк ругался на всех известных ему языках и то и дело стряхивал с себя отвратительных насекомых. Бойко, следуя за товарищем, не забывал поглядывать назад и по сторонам. В руке он наготове держал плазменный пистолет и, будучи новичком, постоянно наводил его на подозрительные предметы, будь то причудливо сплетенные ветви или разлапистый, сгнивший пень. Бойко впервые принимал участие в исследовании еще не изученной планеты, поэтому он одновременно испытывал и страх, и восторг, и уважение к своему более опытному товарищу.
Совершенно неожиданно лес расступился, и разведчики вышли на небольшую живописную поляну. Посреди поляны свинцово поблескивала лужа, облепленная насекомой мелочью, а с противоположной стороны виднелись следы, похожие на медвежьи, только много меньше.
– Сущий рай! - радостно воскликнул Бойко и выскочил из зарослей на нетоптаную траву.
– Погоди ты со своим раем, - пробубнил Хенк.
В это время листва на другом конце поляны дрогнула, на землю упали несколько срубленных веток, и в просвете показалось странное существо с необычным топориком в необычной руке.
– Назад! - крикнул Хенк, но Бойко поднял руку с пистолетом и взял аборигена на мушку. - Не стреляй, - шепотом приказал Хенк. - Попробуем так разобраться.
Абориген стоял не двигаясь. Во второй руке, прижатой к животу, у него откуда-то появилась странная штука с широким раструбом на конце. Отверстие раструба было направлено на Бойко, и землянин, при всей своей неопытности, сразу догадался, что из этой штуки запросто может вылететь либо пуля размером с мандарин, либо, что еще хуже, нечто похожее на заряд его собственного оружия.
Минуты две представители двух цивилизаций смотрели друг на друга и ничего не предпринимали. Наконец Хенк осторожно, без резких движений, прижал свободную руку к груди, слегка наклонил голову и как можно приветливее произнес:
– Мы не сделаем вам ничего плохого.
– Так он тебя и понял, - не отрывая взгляда от аборигена, сказал Бойко. - Может, пальнуть и сразу упасть? Кто первый, тот и выиграл.
– Я тебе пальну, - прошипел Хенк. - Опусти пистолет.
– А если… - начал Бойко.
– Я сказал, опусти пистолет! - перебил его Хенк. Сам он бросил на землю мачете и жестом предложил аборигену сделать то же самое.
– Ну, бросать-то я его на всякий случай не буду, - сказал Бойко и опустил руку с пистолетом. На другом конце поляны немедленно последовали примеру землян: абориген швырнул топорик в траву и убрал в складки одежды свое необычное оружие.
– Ну вот, мир, дружба, - убирая пистолет в кобуру, радостно сказал Бойко. Абориген что-то громко залопотал ему в ответ, немного отодвинулся, и из-за его спины высунулись еще две головы.
– Да их там целая рота, - воскликнул Бойко и полез было обратно за пистолетом, но Хенк ударил его по руке и сделал два шага к аборигенам.
Через несколько секунд он продвинулся еще на три шага, демонстрируя свои пустые руки и широкую американскую улыбку.
Незнакомцы оказались очень симпатичными и сообразительными ребятами. Жестами они объяснили, что гуляют по джунглям, собирают всякую мелкую живность. Затем они предложили устроить на поляне совместный привал, а заодно и побеседовать. Земляне с удовольствием согласились.
Вскоре на поляне запылал большой костер. Три аборигена и два землянина устроились вокруг костра и принялись оживленно беседовать, помогая себе и руками, и ногами, и головой. Не снимая с лица улыбки, Хенк приказал Бойко ни в коем случае не говорить о космическом корабле и спрятанном в километре от поляны катере.
– Ну ты меня совсем за идиота считаешь, - обиделся Бойко.
Он подвинулся поближе к аборигену и жестами попросил его показать удивительный пистолет. Абориген, не проявив при этом никакой подозрительности, охотно дал разведчику одну из «пушек», а Бойко, в свою очередь, протянул ему свое оружие.
И земляне, и аборигены долго с удивлением рассматривали и хвалили незнакомое оружие, кивали головами, цокали языками, а затем Бойко поднял раструб пистолета кверху и нажал на
