– Что случилось?
– Я ударила его.
– И не хочешь извиниться?
– Ни за что! Он сказал, что герои - дураки, а трусы - умные. И что их называют по-другому потому, что это выгодно другим.
– Надо было объяснить,- попыталась успокоить дочь Ксана Вадимовна.
– Кому? Кольке? - Девочка сказала это так выразительно, что мать невольно улыбнулась, а потом ей пришлось хмурить брови, чтобы показать, что она осуждает дочь.
– Несчастный человек ваш Коля. Жизнь у него будет неинтересная, если он не изменится,- проговорила, входя, пожилая, но еще крепкая женщина с цыганскими глазами. Ее короткие черные волосы были так причесаны, что казались растрепанными.- Я - Витина бабушка,- сказала она гостю и опять обратилась к Вите: - Наверное, над ним следовало просто посмеяться.
Она многозначительно кивнула гостю, показывая, что за всем этим скрывается еще кое-что невысказанное. Но Ксана Вадимовна нетактично спросила:
– Это ты из-за отца?
Девочка напряглась, как струна.
– Мама права. В таких случаях лучше не примешивать личного,- поспешил Валерий Павлович то ли объяснить что-то девочке, то ли выручить Ксану Вадимовну.
Вита подчеркнуто отвернулась от гостя.
«Этого она еще не поймет,- с сожалением подумал он.- До этого еще слишком много синяков впереди».
– Вот видишь, доченька…- попыталась начать повое наступление Ксана Вадимовна, но Вита решительно тряхнула головой:
– Я не извинюсь перед ним. Ни за что!
– И не надо,- неожиданно поддержала ее бабушка.- То, что мы тебе сказали,- это на будущее.
Ксана Вадимовна пожала плечами и вышла из ком-паты.
Вита украдкой посмотрела на гостя: как он реагирует? Все-таки ей очень хотелось поехать в Прагу. Гость сидел в кресле сгорбившись, опустив голову. Но Вита видела, что его глаза улыбаются.
– Прошу всех к столу! - послышался голос Ксаны Вадимовны.
Они прошли в столовую, где на пультах перед каждым креслом горели лампочки синтезаторов.
– Я уже ввела программу. Оцените мое новое меню,- сказала Ксана Вадимовна гостю.
– Спасибо, но я не хочу есть,- отчего-то смутился он.
– Ну немножко, немножко, только попробуйте. Прежде чем Валерий Павлович успел опомниться, перед ним оказалась тарелка с салатом. Люк синтезатора был еще открыт, значит, сейчас появится еще одно блюдо. Но тут длинный палец гостя нажал на стоп-кнопку. Индикатор погас. Ксана Вадимовна удивленно повернулась к Валерию Павловичу. А он как-то уж очень беспомощно развел руками и проговорил:
– Но я совсем не хочу есть.
Бабушка, не отрывая от него своих быстрых антрацитовых глаз, нахмурила брови. По ее лицу было видно, что она о чем-то напряженно думает.
Валерий Павлович скользнул по ней взглядом. «Надо ей помочь. Пожалуй, это неплохой выход для всех нас». И он подсказал ей мысленно; «Да, ты не ошибаешься. Именно поэтому я кажусь вам странным, именно поэтому мне не нужно есть».
– Извините,- обратилась бабушка к гостю и повернулась к Ксане.- Можно тебя на минутку?
Поможешь мне… (Последняя фраза была сказана специально для гостя.) Женщины вышли в другую комнату, и здесь бабушка. с упреком произнесла:
– Не приставай к нему. Разве ты еще не поняла?
– Что я должна понять?
– Ты не заметила в нем ничего необычного?
– Какой-то он странный…
– «Странный»…- протянула бабушка.- Это нам он кажется странным. А мы ему?
Ксана Вадимовна непонимающе пожала плечами. Ее жест означал; всегда ты что-нибудь придумаешь…
Бабушка посмотрела на нее долгим раздумчивым взглядом, покачала головой: «И как вы только уживались с Антоном такие разные?» В ее памяти тотчас появился сын. Стоило тихонько позвать - и он всегда приходил, и она могла с ним беседовать. Но сейчас она не звала, а он все равно пришел. Удивительно. Возможно, никто другой не нашел бы здесь ничего удивительного, но мать знала: что-то случилось. А что могло случиться, когда Антон погиб три года назад? Значит, что-то еще должно случиться…
Она с тревогой подумала о Вите. Можно ли ее отпускать вдвоем с этим?.. В ее голосе сквозило раздражение, когда она сказала невестке:
– Неужели ты не догадалась, что это синтегомо, сигом. Так, кажется, их назвали. Ты ведь видела таких существ недавно по телевизору. Говорили: «Первый шаг в будущее человечества, великий эксперимент» и еще разное…
Ксана Вадимовна вспомнила, выругала себя: как же сразу не признала? Этот мощный лоб, глыбы плеч, в которых, наверное, спрятаны какие-то дополнительные органы. Человек, синтезированный в лаборатории. Сверхчеловек по своим возможностям. И все-таки и тогда и теперь она воспринимала сигома скорее как машину, чем как человека. Читала, что эти предрассудки сродни расовым, глупое человеческое высокомерие, умом понимала, а сердцем не могла принять. Возмущалась, когда услышала, что уже многие из первых сигомов станут врачами. Думала: «Какой же это человек согласится, чтобы его исследовал сигом? А если тот решит, что слабое создание недостойно жизни? Бедняги сигомы - им не так-то просто будет заполучить первых пациентов…»
И вдруг сигом у нее в гостях! Ну конечно же, ему не нужна еда - он ведь заряжается через солнечные батареи и еще какие-то устройства, энергию копит и хранит в органах- аккумуляторах.
Но что ему здесь понадобилось?
Ей стало не по себе, когда вспомнила: он хочет, чтобы Вита ехала с ним в Прагу. Может быть, он замышляет ее исследовать, как подопытное животное?
– Никуда Вита с ним не поедет! - решительно сказала Ксана Вадимовна свекрови.
– Но какие у нас основания не доверять ему? И девочку обидим,- ответила свекровь. И в то же время она думала: «Может быть, так лучше. Ведь не зря у меня появилось предчувствие…»
– Ты всегда любишь возражать, мама,- с упреком проговорила Ксана Вадимовна.
Свекровь ничего не ответила. «Так, конечно, вам спокойнее. Но как об этом сказать Вите?»
Они вернулись в столовую, делая вид, что ничего не произошло.
Гость бросил на них быстрый взгляд.
«Неужели он что-то заметил?» - подумала старшая из женщин и вспомнила: у сигома ведь есть телепатоусилите-ли. Он воспринимает и свободно читает психическое состояние мозга. Сигомы могут переговариваться между собой на огромных расстояниях с помощью телепатии. Значит, Валерий Павлович знает и то, о чем они говорили и о чем думают. Но почему же в таком случае он не внушил им мыслей, нужных для свершения его замыслов?
Ее уверенность в правильности решения поколебалась. Свекровь испугалась: а если это сомнение внушает он? Посмотрела на гостя, ожидая встретить тяжелый, недобрый взгляд. И была готова броситься в бой со всей страстностью и ожесточением. Но Валерий Павлович смотрел не на нее, а на Виту. Острые черты его лица, похожего в профиль на выщербленную пилу, смягчились и сгладились. И хоть около улыбающихся глаз не собирались морщинки, сейчас его лицо уже не казалось таким странным. Он смотрел на девочку-одуванчик и улыбался ей. И девочка отвечала ему тем же. 3 - Ты уже большая, должна сама понимать,- начала Ксана Вадимовна почти сразу же после ухода гостя.
И Вита все поняла.
Она умоляюще взглянула на бабушку. Но та повернула голову к окну, делая вид, что внимательно что-то рассматривает.
– Мама! - с упреком воскликнула Вита.- Почему ты не разрешаешь? Чем он тебе не понравился?
Ксана Вадимовна несколько растерялась:
– Он не человек, девочка. Он - сигом. Помнишь, их показывали по телевизору?
– Ну и что же? - спросила девочка с таким видом, будто знала об этом раньше и не придавала значения.
– Неизвестно, с какой целью он тебя приглашает,- попыталась объяснить свой запрет Ксана Вадимовна, но Вита даже руками возмущенно всплеснула:
– Мама, помнишь? Я рассказывала, что некоторые наши девочки говорят, будто сигомы опасны. Ты тогда объясняла, что они повторяют слова глупых и отсталых людей. А теперь говоришь другое…
«Она покраснела, кажется, от стыда за меня»,- поду-мала Ксана Вадимовна и взглядом попросила свекровь о поддержке.
А та не замедлила прийти на помощь:
– И все-таки он не человек,. Вита. И мы не можем проникнуть в его замыслы.
– Он хороший,- убежденно сказала девочка.- И чего вы на него напускаетесь? Если бы жив был папа…
Ее губы уже кривились и подбородок дрожал. А глаза смотрели с вызовом.
И невольно Ксана Вадимовна снова вспомнила о портрете, который так понравился покойному мужу.
А теперь существо, будто сошедшее с портрета, пришлось по душе дочери. Случайно ли это? 4 - Мы полетим на гравилете? - спросила Вита и поспешила добавить: - А то я уже летала на всех атмосфероаппаратах, кроме гравилета.
– А тебя на руках носили? - спросил Валерий Павлович.
Ее ресницы настороженно приподнялись, как крылья птицы, готовой взлететь при малейшем шорохе.
– Когда был жив папа…
Но еще раньше, чем услышал ответ, сигом понял, что ошибся, причинил боль.
– Я понесу тебя до Праги,- сказал он.
– Ладно,- согласилась Вита. Сначала она подумала, что это игра, а потом вспомнила, что рассказывал учитель о сигомах. Она никогда не думала, что у кого-нибудь еще, кроме отца, может быть такая ласковая и сильная рука.
Валерий Павлович бережно поднял девочку, как поднимают одуванчик. Откуда-то из плеч сигома забили две струи, окутывая и его и Виту прозрачной упругой оболочкой.
Девочка увидела, как отдаляется зеленая земля, как навстречу, похожие на журавлиные ключи, несутся цепочки перистых облаков. Она представила, как обычно сигом летает здесь один, врезаясь в облака, и они накрывают его вот такой же холодной белой мглой. Ей стало жалко сигома: «Такой могучий и такой одинокий». И она сказала:
– Большое, большое вам спасибо. Без вас я бы никогда не смогла так летать.
Она почувствовала приятную теплоту на голове, как будто кто-то опустил руку и ворошит ее волосы.
– Посмотри вниз, Вита!
