голову, прямо сейчас, если ты мне не ответишь. — Он запустил пятерню в тарелку с креветками, стоявшую перед ним.
— Да-да-да! — пробубнила Шарлотта в ответ. — Я встречусь с тем человеком из «Уолл-стрит джорнэл».
— Отлично, — сказал аналитик и ушел мыть руки.
Набив желудки, они выбрались на улицу, где стояла жаркая влажная ночь. Контраст с кондиционированным воздухом ресторана был таким сильным, что они испытали шок, как от удара по голове.
— Ладно, — произнес Эд решительно, когда они влезли в такси. Он всмотрелся в водительское удостоверение, расположенное на приборном щитке. — Мистер Бодделли, — прочитал он.
Шофер обернулся.
— Мистер Бодделли, — снова начал Эд. — Это Шарлотта Картер, важный представитель британской прессы. Мы должны показать ей нашу великую столицу. Так что, если не возражаете, давайте покатаемся. Только избегайте кварталы черных, поскольку там нас, белых, выволакивают из машин и приколачивают к столбам. Затем мы поедем в отель «Феникс».
Он откинулся на спинку сиденья, и Шарлотта понадеялась, что он утихомирится и заснет. Но когда они оказались в центре, он придвинулся к ней поближе и стал показывать в окно на памятники. Они говорили со Скоттом одновременно, указывая на разные достопримечательности и правительственные здания.
— Вот наш вариант вашего Музея естественной истории, — объяснял Эд, когда они на большой скорости срезали угол. Это заставило Шарлотту подумать, что водитель немного не в себе. — Там огромный аквариум для рыб. Рыбы со всей Америки.
Мистер Бодделли притормозил. Когда его пассажиры с трудом вылезли из машины возле отеля, он не очень настаивал на чаевых.
— Хороший парень, — кивнул Эд в сторону такси, которое с визгом рвануло за угол и скрылось.
На следующее утро у Шарлотты трещала голова, но она включила телевизор, чтобы послушать новости. Она заказала завтрак в номер, но смогла заставить себя есть, только запивая кофе. Выбравшись из-под душа, Шарлотта завернулась в гигантское американское полотенце и второй раз почистила зубы. Запах чеснока и перегара, казалось, сочился из каждой поры ее тела. Она встала перед зеркалом и начала изучать свое помятое лицо, но обрывки фраз, которые донеслись из телевизора, прервали попытку оценить ущерб, нанесенный ее внешности. Шарлотта ринулась в спальню, забыв о похмелье.
— «…Захват британской компании произошел рано утром, когда четыре часа назад открылась лондонская биржа. Директор-распорядитель компании „Мартиндейл“ сэр Теренс Певз поклялся, что даст отпор корпорации „ГТ“, расположенной в городе Монлорей, штат Нью-Джерси. Он назвал попытку захвата „абсолютно неприемлемым актом агрессии“ Курс акций корпорации „ГТ“, по всем признакам, еще более возрастет, когда откроется биржа на Уолл-стрит…»
Шарлотта позвонила в штаб-квартиру «Глобал Текнолоджис», потом — в Лондон, в студию Эн-эн-эн, Бобу.
— Попроси Мориса организовать мне спутниковую связь, — сказала она. — Я собираюсь встретиться с Максом Кларком и Диком Зандером в корпорации «ГТ» в одиннадцать утра по местному времени. Если ты провернешь все поскорее, то получишь материал к выпуску новостей.
Одеваясь, она пыталась представить, как быстро сможет добраться со своей командой до Монлорея в Нью-Джерси — где бы, черт возьми, это ни находилось.
Во вторник днем, вылезая из своего «деймлера» возле банка «Хогартс», который взялся вести его дела, сэр Теренс Певз все еще задыхался от гнева. Он стоял на тротуаре Лондон-Уолл и вглядывался в каньон, образованный одинаково потрепанными зданиями. Эти финансовые храмы, когда их только построили в начале восьмидесятых, сверкали, словно пирамиды из стекла, стали и труб; сейчас они были заляпаны грязью и обветшали, так же, как и бетонные коробки, расположенные на милю дальше к востоку, в обедневшем квартале Бетнал-Грин. Перспектива таскаться туда-сюда в ближайшую пару месяцев и высиживать на заседаниях в обществе высокомерных банкиров приводила Певза в уныние.
Представители «Хогартса» терпеливо выслушали предложения сэра Теренса по поводу борьбы с «ГТ», которые сводились к тому, чтобы призвать британских акционеров защитить британскую компанию. Но директор-распорядитель был единственным, кто верил, что такая акция даст какой-нибудь результат, кроме насмешек в Сити и в прессе. Банкиры предпочитали другую стратегию: следует возмутиться, что «ГТ» предложил за компанию их клиента так мало. Для Сити это гораздо весомее, чем защита национального флага. В «Хогартсе» знали компании, которые готовы продаться Фиделю Кастро, если он предложит достаточную сумму.
Певз попытался разыграть другую карту, вроде «Я обращусь к своим друзьям в правительстве». Маклеры снова его выслушали, опустив глаза и глядя в свои блокноты. Когда сэр Теренс закончил, наступила тишина. Руководитель группы маклеров, похожий на верблюда, выглядел растерянным. Он старался подобрать слова, чтобы объяснить Певзу, что его пожертвований в фонд правящей партии, возможно, хватило для получения дворянского звания, но их недостаточно, чтобы перевернуть с ног на голову идеологию свободного рынка. Тем не менее, Верблюд поддержал бизнесмена, что в любом случае контакты на высоком уровне полезны. Это был способ занять чем-нибудь директора-распорядителя.
Пока в «Хогартсе» финансовые алхимики предлагали Певзу ограниченный выбор возможных контрмер со стороны «Мартиндейл», в двухстах ярдах от них поражение сэра Теренса было причиной праздничной атмосферы. В департаменте биржевых операций царило карнавальное настроение. Гэри Смит был счастлив. Еще счастливее был клиент Гэри — доктор Криппен из управления финансовым фондом: он чуть не сошел с ума от радости. Неохотно согласившись взвалить на себя тяжкое бремя и разместить в фонде избыток акций «Мартиндейл», он теперь рассчитывал на солидную прибыль.
Как только на бирже было объявлено о заявке корпорации «ГТ» на установление контроля над «Мартиндейл», акции компании подскочили, и ребята в темных очках начали набивать карманы. У них было такое настроение, как у человека, укладывающего чемодан перед летним отпуском. Все хотели купить немного акций «Мартиндейл», хотя бы для того, чтобы поучаствовать в этой операции. Клиенты «Броди Макклин», которые прежде ворчали, если им приходилось против воли оставаться акционерами «Мартиндейл», теперь благословляли тот день, когда согласились приобрести их акции. Некоторые биржевые игроки были рады немедленно продать акции и получить прибыль, пока она сама плывет в руки. Некоторые выжидали, надеясь, что другая компания, возможно, европейская, вступит в игру и перекупит «Мартиндейл», и благодаря последующей конкурентной войне акции взлетят еще выше. Для биржи снова настали счастливые времена.
Для Джеймса Мэлпаса это было утро триумфа; председатель правления лично спустился вниз, к маклерам, чтобы в девять часов наблюдать утренний захват. Затем сэр Энтони поздравил Джеймса с блестящей операцией, и даже враги Мэлпаса вынуждены были признать, что это сделано мастерски. Мэлпасу удалось вытащить себя и свой департамент из неприятной ситуации с «Мартиндейл» и сокрушить своих противников. Те не знали, что сам Джеймс приложил руку к недавнему краху акций компании. Они также не знали, что он использовал свои закодированные счета, «Мальборо» и «Клеопатра», чтобы скупить акции «Мартиндейл» в самые последние дни. Теперь курс акций непомерно вырос, и Джеймс уже предвкушал, как заработает на каждой акции девяносто пенсов. Директор департамента финансирования промышленных корпораций добился в этом году фантастических результатов. А выборы нового председателя правления состоятся на следующей неделе.
Когда Дэвид Стоун узнал о захвате «Мартиндейл» корпорацией «ГТ», он ел на завтрак очень маленькую морковку. Он выращивал на своей ферме «овощи-малютки», потому что на них был больший спрос, чем на обычные, «взрослые» овощи. Больше за меньшее, так сказать. Они не имели никакого вкуса, но выглядели очень привлекательно: одинакового размера и цвета. Дэвид ожидал, что они будут нежными и сладкими, но на самом деле те оказались совершенно безвкусными. Такое впечатление, что ученые,
