— Если серьезно, Натка, то у меня в жизни не было такой настоящей… такой сильной вещи! С ним в кармане я — новый человек. — Он ловко вставляет обойму.
— Сень, дай пройтись, — просит Леша.
Сенька великодушно протягивает «ТТ».
— Только осторожно!
Ребята шагают по улице.
— Ваши ощущения, сеньор Ледокол? — спрашивает Миша.
— Новый человек!
— Леша, слева по борту превосходящие силы противника.
— Вперед смотрящий не дремлет. Благодарность в приказе. Лево руля!
— С ума сошел! — вскрикивает Наташа. — Это же Топор с компанией!
— С ними нельзя связываться, Леха, — поддерживает и Миша.
— Связываться не обязательно. Просто пусть знают, что мы их не боимся!
Группа парней лет по семнадцать-восемнадцать стоит, занимая весь тротуар, беседуют:
— И оправдали его?
— Середка на половинку — навесили год условно.
— Это еще терпимо.
Леша трогает крайнего парня за локоть.
— Разрешите.
Тот машинально отступает на полшага. Леша делает своим приглашающий жест. Наташа, Сенька и Миша, стараясь не торопиться, проходят по тротуару. Леша замыкает шествие.
Парни несколько оторопело смотрят вслед.
— Ишь ты-ы!
— Похоже, смена растет. Перспективный мальчик.
— Пора поучить.
— Поучить при случае не вредно, — тянет узкоглазый, скуластый Топорков, лидер компании.
Среди товарищей по работе Томин слывет человеком не унывающим. Но бывают дни, когда он раздражителен, впадает в тоску: если в расследовании возникает вдруг «мертвая полоса». Томину лучше любая изматывающая гонка, чем топтание на месте.
Сегодня один из таких дней. Замнач по розыску в отделении обстоятельно докладывает, что сделано и что проверено. Все проверки дали пока отрицательный результат.
— …Что касается свидетеля Губенко, — заканчивает замнач, — то он действительно любитель футбола, и жена строгая, и все обстоятельства подтвердились без вранья. Я думаю, можно верить его показаниям в отношении парня, который, возможно, стоял «на стреме». Будем искать.
Томин ворчит:
— Мы считали подозрительным того, кто бежал, — а у него телевизор сломался. Он подозревает того, кто стоял, — а тот, глядишь, ждал, у кого прикурить… Но искать, конечно, надо. В дело просится наводчик из здешних.
— Вот и мне сдается. Такой, понимаете, что все окрестные ходы-выходы проверил и в очереди потолкался, прикинул, что к чему.
— Как раз на этот случай, товарищ капитан, у меня для вас списочек, кому продавщицы заранее сообщили про модные куртки. Они, естественно, старались подготовить рынок сбыта — место в переулочке не бойкое.
Читая список, капитан приговаривает:
— Кое-кто попадается знакомый. Есть тут над чем поработать, есть. Займусь.
А в дежурной части того же отделения милиции на барьере, разгораживающем помещение пополам, лежат в полуразвернутой газете два мертвых голубя. И энергичная пожилая женщина прорабатывает Антонину Зорину.
— Это отнюдь не ложная сентиментальность! Сегодня из рогатки в голубя — завтра из той же рогатки человеку в глаз! Подобные явления общественно опасны, и вы обязаны принять меры!
— Хорошо, я выясню…
Она берет в руки одного из голубей, и в это время из внутренней двери появляется Томин.
— Ба! Ниночка!
— Александр Николаевич! Здравствуйте.
— Рад видеть. Вы здесь трудитесь?
— Да, я с несовершеннолетними. А вы по поводу ограбления, да?
— По поводу.
— Мне вот тоже предстоит расследовать преступление, — говорит Нина, усмехнувшись. — Гибель двух птичек… — Она поднимает голубя, и что-то привлекает ее внимание. Оборачивается к женщине. — А вы уверены, что это из рогатки?
— Полагаете, птички покончили самоубийством?
— Александр Николаевич, посмотрите! — Нина раздвигает перья.
— Н-да, это… Отправим-ка на Петровку в НТО. Расскажите, пожалуйста, как и где вы их нашли, — просит он женщину.
— От нас неподалеку расположен квартал домов, предназначенных на слом. Там осталось много зелени, я ходила выбрать кусты сирени для пересадки. Жалко, что все пропадет. И вот в одном из дворов… лежат несчастные! По-моему, это безобразие.
— Согласен, — горячо подхватывает Томин. — И если вы сумеете показать место…
— О, безусловно сумею! — заверяет женщина.
Томин проходит за барьер к дежурному и звонит:
— Зинаида Яновна? Сейчас доставят двух голубей… Посмотришь — поймешь. Распорядись скоренько определить, с какого расстояния их подбили.
На скамье в парке в ожидании Виктора сидит Бондарь. Тот подходит с приветствием:
— Добрый день, маэстро!
Он хочет сесть рядом, Бондарь останавливает его жестом.
— Когда была назначена встреча?
— В полтретьего.
— А сейчас?
Виктор взглядывает на часы.
— Два тридцать пять.
— На сколько ты опоздал?
— Троллейбуса долго не было.
— Я спрашиваю, на сколько ты опоздал? — жестко повторяет Бондарь.
— Всего на пять минут.
— Всего? Ты понимаешь, что такое
— Время — деньги.
— Бывает время — деньги, бывает время — годы. За пять минут можно сесть на десять лет!.. В нашем деле человека ждут одну — ну две минуты. Две минуты нет — значит, либо хвост за собой тянет, либо ссучился.
— Да что вы мне — не верите? Целую пятилетку коечки рядом стояли!
Бондарь встает и направляется вдоль аллеи. Виктор рядом.
— Теперь рассказывай.
— Искомый предмет забрезжил на горизонте, маэстро! У ребят он, как чувствовал. Есть у меня нюх, признайте!
— Все у тебя есть. Даже много лишнего. У каких ребят?
— Сегодня утром захожу на пустырь, где выселенные дома. Извиняюсь, по малой нужде. И вдруг рядом стреляют! Раз и погодя — второй. Я — на звук. Гляжу: пацанье через забор сигает — и деру, а посреди голуби подстреленные. Еще трепыхались.
— Ну? И ты что?
— Не мог же я гнаться за ними и при народе отнимать.
— Ах, черт!.. В лицо не рассмотрел?
— Нет, со спины. Но, по-моему, одного раньше видел. Приметная спина.
— Какого возраста пацаны?
— Лет пятнадцать-шестнадцать. Мое мнение — возраст удачный. Взрослый мужик понес бы в милицию, совсем малец — маме показывать.
— Дожил.
— Больше никто не слыхал, ручаюсь…
Виктор ручается не зря: ребята хитро выбрали «стрельбище»: впритык к стройке, где весь день грохот, хуже пальбы.
Это типичный окраинный старомосковский дворик, обставленный домами и сараюшками. Вместе с заборами и палисадниками они создают замкнутое пространство.
— Вон мой колышек, — говорит Томин в ухо инспектору угрозыска из отделения. — Там и перышки целы и кровь. По данным НТО, стреляли с семи — десяти метров.
— Это придется обшарить весь двор и палисадники?
