по воинской повинности. Последнее особо не разбиралось в нюансах взяточничества, но зато четко знало, что отправлять просто так в армию потомственных дворян, к тому же весьма обеспеченных, не полагается. Происхождение спасло Колю от строевых частей, а кастовое положение сулило ему возможность если и попасть на фронт, то в Императорскую гвардию. 23 декабря 1916 года Судзиловский был зачислен в 1-ю Петергофскую школу прапорщиков, которая комплектовала офицерами гвардейские пехотные полки.
Но безалаберность даже в военной школе подвела Николая Судзиловского! Если в гимназии он отделался троечным аттестатом, из университета был выгнан без особого скандала, то в школе прапорщиков в послужной список за свое отношение к учебе он получил 'волчью' запись в послужной список и с позором 21 февраля 1917 года откомандирован солдатом в запасной полк. Вот что гласила эта пресловутая запись: 'Отчислен от школы, как неуспевающий по всем отделам строевой и учебной подготовки, выказавший халатное отношение к делу и не проникший сознанием долга перед отечеством'. Такую запись можно было получить после Февральской революции, но до нее быть обвиненным чуть ли не в предательстве нужно было умудриться. Подобные случаи отчисления из школ прапорщиков во время войны были единичными. Но именно такой записи никто из военных историков никогда более не встречал.
Пробыв неизвестно где две недели, Николай Судзиловский лишь 7-го марта 1917 года попал в 5-ю роту 180-го запасного пехотного полка, располагавшегося в Петрограде в часе езды от 1-й Петергофской школы прапорщиков. Но в стране уже произошла революция, а потому под заслуженный военно-полевой суд Судзиловский так и не попал. Ему сразу же удалось столковаться с командиром полка, который 'милостиво' разрешил солдату Судзиловскому бить баклуши. Поскольку же долго засиживаться в запасных частях не полагалась, командир полка дал Судзиловскому распрекрасную характеристику в самое престижное Владимирское военное училище. Менее восторженный командир 5-й роты мягко говоря не поверил тому, что Судзиловский доедет до училища. Именно поэтому в конце апреля
1917 года, когда Николай должен был явиться в училище, командир роты не дал ему личные документы на руки, а отправил их через доверенного. К документам была прикреплена фотокарточка Судзиловского с такой надписью: 'Сим удостоверяется, что это фотография есть вольноопределяющегося 5 роты 180 зап. пех. полка, командир 5-й роты прапорщик (подпись), председатель комитета (подпись)'. Эта фотокарточка присутствовала в документах вероятно потому, что Судзиловский, имея обширные финансовые возможности, мог послать учиться по своим документам кого угодно. История с фотокарточкой, так же, как и история с записью из школы прапорщиков, является исключительной и уникальной. Такие случаи вряд ли известны еще кому-нибудь из военных историков.
Владимирское военное училище, так же располагавшееся в Петрограде, не долго терпело Николая Судзиловского, который умудрился каким-то образом 'отличиться' и там. Уже в конце мая Коля вернулся в свой 180-й запасной полк. Возможность оказаться на фронте, да еще и в качестве рядового, для Николая Судзиловского теперь становилась криво улыбающейся реальностью. Но не таков был Коля, чтобы просто так сдаваться! Он… женился. Военные могли только развести руками, — отсрочка от армии на несколько месяцев 'для решения семейных дел' была получена. Октябрьский переворот вообще аннулировал обязанность Николая Судзиловского идти в армию.
Где был и чем занимался Николай Судзиловский в конце 1917 — начале
1918 годов, — сказать весьма сложно. Но то, что в 1918 году, при гетмане
Скоропадском он 'всплыл' вместе с женой в Житомире — это факт. Там же оказались и родители Судзиловского. В том, что они приехали на Украину из Белоруссии, нет ничего удивительного. В Белоруссии в то время была оккупационная немецкая власть, а на Украине существовала власть Скоропадского, которая по взглядам была намного ближе Судзиловским. Возможно, что летом 1918 года Николай Судзиловский даже пытался поступать в Киевский университет, что мог подразумевать в воспоминаниях Леонид Карум, однако утверждать это мы не можем за неимением фактов.
Вечером 14 ноября 1918 года, в день окончательного падения гетманской власти, Николай Судзиловский появился в доме Булгаковых на Андреевском спуске, 13. Было ли это появление таким, как появление Суржанского в романе 'Белая гвардия', сказать весьма сложно. Во всяком случае, Михаил Афанасьевич специфически описал первое впечатление, сложившееся от Лариосика: 'Видение было в коричневом френче, коричневых же штанах галифе и сапогах с желтыми, жокейскими отворотами. Глаза, мутные и скорбные, глядели из глубочайших орбит невероятно огромной головы, коротко остриженной. Несомненно, оно было молодо, видение-то, но кожа у него была на лице старческая, серенькая, и зубы глядели кривые и желтые'. К этому писатель добавил, что Лариосик был в необыкновенно грязной рубашке, поскольку добирался из Житомира в Киев целых одиннадцать дней: петлюровцы не пускали поезда в Киев.
Попробуем разобраться в том, мог ли в то время Ларион Суржанский, а вместе с ним и Николай Судзиловский, действительно совершить подобное путешествие? С началом Антигетманского восстания на Украине 14 ноября 1918 года транспортное сообщение между городами было полностью нарушено. После 21 ноября пассажирские поезда в центральном регионе Украины вообще перестали ходить. Из Житомира в то время не было прямого пути в Киев: приходилось ехать либо через Бердичев-Казатин, где шли все пассажирские поезда, либо через Коростень. Бердичев был занят восставшими украинскими частями 14 ноября, Казатин — 20 ноября, Коростень — 22 ноября (взяли его, кстати, партизанские отряды атамана Козыря-Зирки). Естественно, что движение по этим железнодорожным веткам было почти полностью прекращено, а поезда, находящиеся в пути, все вернулись в изначальные пункты. Немцы вытребовали у Директории право пользоваться этими ветками для вывоза своих войск. Кроме того, по железной дороге перевозились украинские части. Сам Житомир оказался на полу осадном положении: в нем еще держался гетманский губернский комиссар Андро с горсткой офицеров и добровольцев.
Выскочить из Житомира на поезде в эти дни Лариосик никак не мог: состав все равно бы вернули в город. Таким образом, путешествия, описанного Суржанским, быть не могло. Впрочем, у Николая Судзиловского вполне могло иметь место более увлекательное и опасное приключение. После нескольких дней безрезультатного сидения в осаде губернский комиссар Андро сообразил, что помощи ждать неоткуда. Тогда, собрав всех офицеров, добровольцев и беженцев в один поезд, под видом петлюровского эшелона он решил прорваться в Киев. Через Коростень этот поезд прошел без помех, но под Киевом его пытались перехватить: станция Ирпень была занята украинскими частями уже через 15–20 минут после того, как липовый петлюровский эшелон в сопровождении специально присланного из Киева бронепоезда благополучно проследовал к городу. Гетман Скоропадский приказал встретить житомирский поезд со всеми почестями: это был первый случай прорыва состава по железной дороге с Правобережной Украины после начала Антигетманского восстания. В Киеве поезд очутился поздно вечером 28 ноября. Это был единственный поезд, на котором Николай Судзиловский, а так же литературный персонаж Ларион Суржанский могли добраться из Житомира в Киев.
Почему же Судзиловский сразу не появился в доме Булгаковых? Леонид Карум в своих воспоминаниях подчеркивал, что во время Киевских событий Коля был вольноопределяющимся. Вполне возможно, что в то время он числился в рядах прибывшего Житомирского отряда. Для этого не обязательно было быть офицером и добровольцем: всех прибывших из Житомира мужчин, годных к строевой службе, отправили в этот отряд. Таким образом, Николай Судзиловский добровольно, или же по принуждению после прибытия в Киев вполне мог оказаться на фронте, почему его дорога к дому Булгаковых растянулась на две недели.
Гадать о том, был ли Коля Судзиловский в боях, мы не станем. Скажем лишь, что из Житомира всего прибыло около 300 человек разного пола и возраста. Две трети из них попало на позиции под Жулянами и Постом- Волынским. Сам Житомирский отряд в свою очередь дробился на кадры трех полков и двух добровольческих отрядов, а потому утверждать, где именно побывал на фронте Судзиловский, мы не станем.
Днем 14 ноября 1918 года Житомирский отряд почти в полном составе был пленен украинскими частями, вступившими в Киев. Немногие счастливчики вроде Судзиловского, имевшие возможность укрыться в городе, избежали ареста. Спасся бегством и губернский комиссар Андро, всплывший вскоре в Одессе в качестве доверенного лица Деникина под именем Д'Андро-де- Ланжерон.
Итак, Николай Судзиловский при весьма злосчастных обстоятельствах вечером 14 ноября 1918 года очутился в доме Булгаковых. Каковы были его пояснения насчет своего появления, — сказать сложно. Может быть, за неимением лучшей версии Судзиловский и нарассказывал басен о поступлении в университет в ноябре месяце. История булгаковского Лариосика более примечательна: обманутый и убитый
