дальнейшем успешно сочетал дипломатическую службу с работой во внешней разведке. В 1961-м после окончания разведшколы зачислен в штат советского посольства в Австралии, где провел последующие шесть лет. Занимал должность второго секретаря посольства, по линии разведки являлся заместителем резидента по агентурной работе. По возвращении из Австралии четыре года провел в Союзе, сочетая преподавательскую работу в Дипакадемии со службой в Первом главке КГБ. В 1971 году возобновил свою дипломатическую карьеру, на этот раз в Канаде. Занимался там привычным делом – созданием агентурной сети. При Щербакове в Канаде открылись многочисленные советские торгпредставительства и агентства, под крышей которых плодотворно трудились офицеры внешней разведки. В этой благодатной и спокойной стране он провел четыре года. Потом трудился сразу в трех учреждениях: Дипакадемии, в высотке на Смоленской площади (отдел Северной Америки) и в Ясеневе, в отделе с аналогичным названием. В 1980-м направлен в США в ранге первого советника посла и главы вашингтонской резидентуры. Театрал, прекрасно разбирается в искусстве, неоднократно замечен в посещении «Метрополитен-опера», художественных выставок и музеев и, что самое необычное, охотно присутствовал на спектаклях бродвейских театров. Любимчик Андропова, тот называл его «золотым юношей». Когда руководители советской разведки пытались одернуть своенравного и неортодоксально мыслящего младшего коллегу, патриарх всегда за него заступался.
Позже, уже в девяностых годах, в России и на Западе одни за другими стали выходить мемуары отставных сотрудников КГБ, где они с неприязнью и с непонятным непосвященному человеку рвением критиковали работу вашингтонской резидентуры ПГУ особенно в конце семидесятых – середине восьмидесятых годов, когда Щербаков координировал усилия советской разведки в Америке. Брэдли при случае поинтересовался у своих коллег-газетчиков, близких к информированным кругам ФБР: действительно ли эффективность работы советской внешней разведки в США близка к нулю, как об этом твердят переметнувшиеся чекисты? Ответ его обескуражил. Если коротко, то приятели ему сказали примерно следующее: «Это абсурд, то, что пишут эти русские… Наши парни до сих пор не могут выкорчевать их агентуру. Щербаков, будучи в конце восьмидесятых первым замом начальника ПГУ, с ведома и согласия Крючкова и Шебаршина законсервировал большую часть агентуры. После чего тщательно почистил архивы, так что сами русские теперь не могут толком разобраться, кто на кого работал…»
Супруга Щербакова, Марина Юрьевна, специалист по английской литературе XVIII–XIX веков. Доктор наук. Сопровождала мужа во всех его загранпоездках, в перерывах, следуя его примеру, занималась преподавательской деятельностью – читала курс английской литературы в Дипакадемии и МГУ. Сын Дмитрий родился в Канберре в 1962 году. Ныне офицер ФСБ, звание – подполковник. Дочь Виктория появилась на свет в 1971 году в Квебеке. Так же, как и остальные члены семьи, в совершенстве владеет английским и французским. После окончания филфака МГУ ушла в журналистику. В данный период времени обретается на вольных хлебах, на Западе таких журналистов называют «фрилансерами». Несмотря на относительную молодость, принадлежит к разряду талантливейших представителей этой профессии. По мнению Брэдли, таких репортеров, как она, во всем мире не больше дюжины. Не замужем. В 1993 году взяла девичью фамилию матери – Строганова. Год с лишним назад порвала все связи с отцом. Причины конфликта неизвестны.
В картинке, постепенно складывающейся в мозгу Майкла Брэдли, сидящему перед ним человеку отводилось центральное место в российской разведке. Эдакий чекистский Мориарти.
Щербаков открыл глаза и насмешливо посмотрел на журналиста.
– Вспомнили, мистер Брэдли?
– Зовите меня просто Майкл, – недовольным тоном сказал Брэдли. – И зачем вы затеяли, генерал, этот спектакль с переодеванием и автомобильными гонками? Если возникла такая нужда, мы могли переговорить в вашем офисе на Воровского или, на худой конец, у меня в редакции. Словом, в любом другом месте, но только не в этой дыре, куда вы меня привезли…
Щербаков отставил стакан с остывшим чаем в сторону. С задумчивым видом постучал костяшками пальцев по поверхности столика.
Наступила долгая пауза.
Щербаков вскинул голову.
– Не знаю, с чего начать, Майкл. Должен признаться, что эту встречу я не планировал. Во всяком случае, на сегодня. Обстоятельства заставили меня поторопиться, пришлось действовать экспромтом. В противном случае я принял бы вас в более подходящем для дружеской беседы месте…
– Тогда объясните мне, – нетерпеливо перебил его Брэдли, – зачем понадобился этот дурацкий маскарад?
На этот раз в глазах Щербакова промелькнуло чувство сожаления.
– Вы, очевидно, уже догадались, господин журналист, что у такого человека, как я, имеются не только друзья, но и враги. Среди них есть и те, кто занимает высокие государственные посты. Президентура, правительство, секретные службы – это далеко не полный перечень учреждений, где у меня имеется немало недоброжелателей. К этому следует прибавить некоторых господ из влиятельных финансово- промышленных групп. Некоторые среди них с радостью бы уплатили любую сумму денег за один лишь снимок, на котором мы были бы изображены вместе…
– Вам следовало заранее предупредить меня об этом, – с мрачноватой улыбкой сказал журналист. – Жаль, что я не прихватил с собой фотоаппарат.
– А если к этому снимку удалось бы присовокупить пленку с записью нашей беседы, – невозмутимо продолжил Щербаков, – то сумма вознаграждения была бы на порядок выше. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я выбрал столь экзотическую форму контакта?
Брэдли никак не мог собраться с мыслями. Это походило на прогулку по нашпигованному минами полю. Если хотя бы десятая часть сведений о контактах и роде занятий Щербакова, которыми он располагал, является правдой, то с этим человеком нужно быть предельно осторожным. Брэдли не раз перепроверял поступавшую к нему из различных источников информацию, в меру своих скромных возможностей, естественно, и пока никаких изъянов в ней не нашел.
Журналист похлопал себя по карману, но затем вспомнил, что оставил сигареты в машине. Он не заметил, когда Щербаков нажал на кнопку вызова, да и не было никакой кнопки, но спустя несколько секунд в комнату вошел «привратник» и положил на стол перед Брэдли пачку «Мальборо», зажигалку и пепельницу. Похоже, их разговор слушали из соседнего помещения, возможно, даже снимали на пленку.
Брэдли вопросительно посмотрел на собеседника.
– Можете курить. И вообще, расслабьтесь, Майкл. У вас такое напряженное лицо, как будто вы ждете с моей стороны какого-то подвоха. Вы уже встречались с этими людьми?
Вопрос был задан нейтральным тоном, как бы походя, но Брэдли в этот момент едва не поперхнулся дымом. Впрочем, мгновением позже он сумел взять себя в руки.
– С какими людьми? – прикидываясь простаком, переспросил он. Эта тема была слишком скользкой, поэтому он решил ее сменить. – Генерал, это правда, что вы курите исключительно сигары? Мне не доводилось видеть ни одного русского с сигарой во рту.
Щербаков сделал пренебрежительный жест.
– Это все в прошлом. Теперь я редко балую себя сигарой, здоровье не позволяет.
Брэдли скептически отнесся к реплике хозяина. Если судить по внешнему виду, со здоровьем у Щербакова полный порядок. Сухощав, подтянут, лицо почти без морщин, явно находится в хорошей физической форме. Густые темные волосы подстрижены коротко, по-армейски, да и выглядит он гораздо моложе своего истинного возраста. Чем-то он был похож на известного американского киноактера Керка Дугласа, Дугласа-старшего. Даже ямочка на подбородке такая же. Тонкие аристократические черты, породистый нос с горбинкой, в глазах читается недюжинный ум. Рубашка, галстук и носовой платок выбраны точно в тон дорогому темно-синему костюму, на ногах пятисотдолларовые туфли. В сочетании с хорошими манерами все это производит на собеседника приятное впечатление. Хотя оно может быть и обманчивым.
– Закончили осмотр?
В словах Щербакова вновь прозвучала неприкрытая ирония. Этот человек, похоже, читает его, как
