хозпостройки до самой ограды, в нескольких десятках шагов от которой находился поросший деревьями и кустарником берег ирригационного канала.
Хотя они с Бадуевым старались производить как можно меньше шума, псина все же вела себя довольно беспокойно. На месте ей никак не лежалось: чуть слышно погромыхивая цепью, собака все время перемещалась по участку, а иногда почти вплотную приближалась к тому участку ограды, который как раз намеревались преодолеть двое затаившихся в ночи людей.
Протасову это было на руку. Он сидел на дереве достаточно высоко, чтобы забор не препятствовал ему держать на прицеле ночной оптики этого четвероногого охранника.
Выждав удобный момент, Протасов зафиксировал цель в «рамке» и, на мгновение затаив дыхание, плавно нажал на спуск…
Выстрел попал точно в цель, то есть в собачью черепушку. Но сам звук, который издал при стрельбе снабженный ПБС «калаш», показался Протасову довольно громким.
Полкана, похоже, он вырубил капитально – пес рухнул, не издав ни малейшего звука. Но для верности он все же всадил в него еще одну пулю.
После этого взял под прицел прогал между хозпостройкой и особняком, откуда мог появиться кто- нибудь из охранников. Услышал кто-нибудь его «хлопки» или нет? Судя по тому, что в некоторых окнах первого этажа продолжал ровно мерцать мягкий свет, – на этот раз обошлось.
Пока он держал под прицелом дом, откуда могли появиться охранники, Бадуев, не теряя ни секунды, оседлал стену, а затем приземлился уже на участке. Он еще загодя, воспользовавшись тесаком, срубил деревцо, чуть обчекрыжил ветки и таким кустарным образом превратил его в некое подобие штурмовой лестницы.
Вообще надо отдать должное чеченам. В такого рода затеях они – непревзойденные мастера. Правда, следует заметить, что вайнахи гораздо чаще сами похищают людей, нежели участвуют в подобных спасательных операциях.
Как только Протасов увидел через ночную оптику Бадуева, уже достигшего хозпостройки, он тут же оставил снайперскую позицию и спустился на землю.
Автомат, который сейчас будет лишь сковывать его движения, он оставил у «лестницы» – оружие они подберут потом, в том случае, если все для них закончится благополучно.
Воспользовавшись кустарным изделием Бадуева, он взобрался на стену.
Цепляясь за верхний край одной правой рукой, – левую он старался поменьше пускать в ход, опасаясь, что разойдутся швы, наложенные на рану, – благополучно опустился по другую ее сторону.
Продвигаясь по выложенной плиткой дорожке к дому, вытащил из карманов «марголин» и глушитель, прикрутил одно к другому, не забыв взвести пистолет.
К парадному входу, понятно, соваться не стоило. Сделав пару кругов возле дома, они окончательно определились, найдя окно с приоткрытой фрамугой на первом этаже, со стороны, противоположной той, где через занавешенные окна наружу просачивался свет.
Протасов подсадил напарника. Тот завис на несколько секунд в неудобном положении, затем, быстро справившись с фиксатором, открыл окно пошире. В особняк он проник так легко и бесшумно, будто всю жизнь промышлял квартирными кражами…
Александр тоже забрался в дом – но не через окно, как Ахмад, а через летнюю террасу: чечен открыл ему изнутри дверь.
Бадуев показал ему два пальца, благо в коридор, где они оказались, попадала толика света через приоткрытое дверь одного из помещений, и потому Александр смог увидеть этот его жест. Ахмад показал на эту дверь – «в помещении двое охранников». Потом так же жестом дал понять, что где-то здесь должен находиться еще кто-то из охраны – один, максимум два человека.
Неизвестно, как хотел поступить Бадуев, но случилась накладка: в коридор, прямо на них, выперся охранник. То ли на кухню направлялся, то ли шел в туалет…
Этот тип, у которого на поясе болталась кобура, вышел из комнаты, широко зевнул, сделал шаг или два и только после этого удосужился их заметить. Бадуев, к счастью, успел сблизиться с ним… Клинок, плотоядно чмокнув, вошел в человеческую плоть. Ахмад как-то изловчился и сумел перекрыть кислород беспечному вайнаху прежде, чем тот заорал бы или выдал их присутствие громким стоном. Но все же не получилось бесшумно почикать охранника… Александр, проскользнув мимо них к двери, – Ахмад в этот момент деловито резал горло своему соплеменнику, – не мог не слышать всей этой возни. Само собой, второй охранник, находившийся в комнате, тоже обратил внимание на подозрительные звуки.
Но пистолет у Протасова был уже в руке, а чечен еще раздумывал над тем, какова природа этих привлекших его внимание звуков. Александр не стал ждать, пока тот дотумкает, что это – предсмертные хрипы. Он шагнул в дверной проем и вогнал три пули в обтянутую сбруей грудь вайнаха. «Марголин», как показалось ему, стрелял намного тише, чем переделанный в «бесшумку» «АКМ». Но весь эффект от такого сравнения пошел насмарку: охранник грохнулся на пол, опрокинув при этом стул.
Протасов, зная не понаслышке, что люди, которым метят в сердце, порой все же избегают смерти, счел своей обязанностью сделать контрольный выстрел в голову.
Едва он вышел обратно в коридор, как с лестницы, находившейся слева от него, донесся заспанный мужской голос. Говорил этот третий, внезапно объявившийся субъект, явно по-чеченски. Можно было, конечно, попросить Ахмада выступить в роли толмача. Вот только времени на эти процедуры не осталось.
Протасов находился ближе, чем Ахмад, к лестнице, по которой кто-то спускался. Он бы предпочел, чтобы Бадуев порезал своим ножичком еще одного чичика, но получилось так, что этот гад выпал на его долю.
Понятно, что по лестнице спускалась не Тамара: во-первых, голос мужской, а во-вторых, как уже стало заметно, комплекцией этот человек располагал отнюдь не женской.
Глушак еще не успел толком остыть, как из его отверстия вновь вырвался наружу раскаленный свинцовый комочек… На этот раз Александр произвел два выстрела. Сначала, снизу вверх, в грудь, а затем, когда этот тип попытался завалиться на него, отцентровал его положение выстрелом в голову.
После чего быстренько перезарядил «марголин», благо Ахмад дал ему запасную обойму.
Несколько секунд они стояли молча, прислушиваясь к звукам внутри дома.
Ахмад, сместившись к нему, ногой перевернул труп третьего убитого ими чечена.
– Это Казбек, – сказал он полушепотом. – Жаль… Я хотел с ним переговорить.
Протасов пожал плечами. Лично ему по фигу, что Казбек, что Эльбрус…
Сейчас главное – не зевать. Потому что если ты замешкаешься, кто-нибудь пустит тебе пулю в лоб, а затем, перевернув труп ногой, грустно поцокает языком: «Это ведь тот самый Протасов, да? Жаль, что так легко умер, я хотел намотать его кишки на руку…» Не теряя бдительности, они принялись исследовать дом.
Но поиски оказались недолгими: Тамара обнаружилась в помещении, соседствующем с комнатой охранников.
Девушка дремала, почему-то сидя в кресле. Свет в комнате был включен.
Несколько секунд она ошалело смотрела на человека, застывшего в дверном проеме, затем, сорвавшись с места, бросилась ему на шею.
– Ахмад, миленький… Живой?! Я так боялась за тебя…
Протасов стоял на стреме, в коридоре. Хотя уже было ясно, что наблюдения Ахмада оказались верными – в доме этой ночью находились лишь двое охранников и некий Казбек.
Когда Тамара увидела Протасова, то ее изумлению вообще не было предела. Не справившись с эмоциями, она и ему бросилась на шею, причем стиснула его так, что он едва удержался, чтобы не охнуть в голос от полоснувшей по мышцам в том месте, где находилась рана, режущей боли.
– И вы здесь, Александр?! Но… Как вы тут оказались?
Протасов улыбнулся сквозь эту боль.
