А разруха свой гибельный молотВновь и вновь поднимает, смеясь.Ни дровец, ни обеда, ни мыла,Превратилось в лохмотья бельеИ стучит напряженно-унылоОслабевшее сердце мое.Но свежа голова, как бывало,И застывшими пальцами яСделал выписок нынче немалоСо старинных страниц «жития».И за мирной работой моею,В даль прошедших веков уносясь,Чистой радостью я пламенею,Забывая и холод, и грязь!<1922>Петербург(Главы из поэмы)День и ночь в гранит прибрежныйПлещет волнами Нева,Пред закатом свет свой нежныйСолнце льет на острова.Всюду – памятники, арки,Блещет бронза, мрамор, сталь,Пароходы, лодки, баркиБороздят речную даль.Окна пышных магазиновРазукрасили купцы,К ним толпою, рты разинув,Липнут дамы и глупцы.С визгом мечутся моторы,Стройно мчится ряд карет,В час вечерний тешит взорыГолубого газа свет.В ярких залах ресторановВплоть до самого утраСлышен легкий звон стаканов,Звуки песен, струн игра.А по улицам столицыВ этот поздний час ночнойХодят толпами блудницы,Манят в бездну за собой.И едва они с панелиУплывут куда-то прочь,Смотришь: выси посветлели,Умереть готова ночь.С первым проблеском рассветаГород снова зашумит,За каретою каретаВновь меж улиц заскользит.Зазвенят звонки трамвая,Грязь забрызжет из-под шин,И опять толпа, зевая,Соберется у витрин.<1922>* * *Чичерин растерян и Сталин печален,Осталась от партии кучка развалин.Стеклова убрали, Зиновьев похерен,И Троцкий, мерзавец, молчит, лицемерен.И Крупская смотрит, нахохлившись, чортом,И заняты все комсомолки абортом.И Ленин недвижно лежит в мавзолее,И чувствует Рыков веревку на шее.<1926>Размышления у Инженерного Замка[Уж головы лип полуголы,Остатки кудрей пожелтели,И ласточки, бабочки, пчелыС карнизов дворца улетели.]Печальны осенние стоны,Нахмурился, ежится замок.И каркают хрипло вороны,Быть может, потомки тех самых,Которые мартовской ночьюКричали в тревоге не зря,Когда растерзали на клочьяПреступники тело Царя.И мудрый, и грустный, и грозныйЗакрылся безвременно взор —И пал на Россию несносный,Мучительно жгучий позор.