Меж черных кружев блещет строгоТвоя рубиновая брошь.И в ту минуту, как выноситЛакей твой плед и чемодан,Моя душа участья просит,И ноет, и горит от ран.Я – под наплывом едкой муки –Хочу к губам своим прижатьТвои безжалостные руки,И нежить их, и целовать.Но вот зацокали копытаИ разом смолкли у крыльца,И скорбь струею ядовитойВлилась в усталые сердца.Мы промолчим и не покажем,Что мы готовы все забыть,И буду я за экипажемБез слов, в отчаяньи следить.Когда же он в пространство канет,Исчезнет в бездне голубой,Тогда мне сразу ясно станет,Что все потеряно с тобой.И все ж я думаю, что сноваКо мне вернешься ты, придешь,Чтобы сплетать рукой суровойЛюбовь и ревность, страсть и ложь.И так печально это знанье,И так обида в нас тяжка,Что не слетает: «До свиданья!»У нас обоих с языка.«Прощай!» – «Прощай!» – Ретив и дружен,Рванулся с места четверик,И понял я, как был не нужен,И ослепителен, и дикПоследний месяц жизни нашей,И твой отъезд, и наш разрыв,И как за этой скорбной чашейЯ был минутами счастлив!И я молю свое былое,Чтобы оно вернулось вновь, –Такое горькое и злое,Такое яркое, как кровь!IIЖиву один… Не сплю ночами,А по утрам невкусен чай,И равнодушными глазамиСмотрю, как умирает май,Как вянут пышные сирени,Как сохнет лист в пыли сухойИ как балконные ступениСильнее накаляет зной.В руках шуршат листы журнала,Но мысль от книги далека,И в мозг тупое, злое жалоВонзает медленно тоска.Я помню губы ледяные,И холод матового лба,И звуки голоса грудные,В которых слышалась судьба.Я помню запах твой любимыйИ помню я, как шелк шуршал,Когда я, нежностью палимый,Твои колени целовал.В любви моей таилась мука,Как в черной пропасти змея;