же оставался живым, тяготы многолетней службы неумолимо подрывали его здоровье. Так, когда племянник императора Тиберия, полководец Юлий Цезарь Германик прибыл в расположение волновавшихся римских легионеров, «некоторые из воинов, схватив его руку как бы для поцелуя, всовывали в свой рот его пальцы, чтобы он убедился, что у них не осталось зубов; другие показывали ему свои обезображенные старостью руки и ноги».[713]
Некоторые ретивые военачальники относились к своим подчинённым с жестокостью, ничуть не меньшей, чем к заклятому врагу. Так, некий центурион Луцилий получил у солдат прозвище «Давай другую», так как, «сломав лозу о спину избиваемого им воина, он зычным голосом требовал, чтобы ему давали другую и ещё раз другую».[714] А некий грозный начальник разошёлся и пуще того: одного воина «покарал смертью за то, что он копал землю для вала не будучи перепоясан мечом, а другого — так как он был вооружён только кинжалом».[715] По рассказу Ливия, во время атаки на эквов другой рубака, диктатор Квинт Сервилий Приск, зарубил «за промедление одного из знаменосцев».[716]
Особое социальное положение военнослужащих, конечно, накладывало свой отпечаток и на пенитенциарную сторону. Так, согласно Плутарху, как-то раз римские воины за проявленное малодушие были подвергнуты, по его словам, «позорному наказанию»: они должны были «на глазах других воинов в одних туниках, без пояса, вырыть ров в двенадцать футов длиной».[717] Унизительность упомянутого взыскания заключалась, прежде всего, в том, что нерадивые солдаты на время лишились униформы и знаков воинского отличия, среди которых важнейшим была перевязь для меча, портупея, по-латыни
По рассказу Полибия, провинившимся воинам командир «велит выдавать положенную меру ячменя вместо пшеницы, палатки их приказывает ставить за окопами, ограждающими лагерь».[721] Тем самым недокормленные штрафники становились лёгкой мишенью для неприятельских стрел, камней и дротиков.
Аппиан сообщал: «Во время штурма[722] города одна женщина, когда какой-то солдат хотел изнасиловать её, пальцами выколола себе глаза. Серторий,[723] узнав об этом, приказал истребить всю когорту из римлян, которая, хотя бы в лице одного солдата, позволила себе такой дикий поступок» (Аппиан Александрийский, с.357 (Гражд. войны I, 109)].
XVIII. Комбинированные наказания. Некоторые древнеримские человеколюбы в пору гражданских войн на мелочи не разменивались. Они соединяли в одной бригадной работёнке различные наказания:
Были такие мóлодцы, конечно же, усердными учениками презираемых ими варваров. Вот, например, как заботливо вразумлял своих пленных один ухватистый карфагенянин: «…Гасдрубал тех из пленных римлян, которые были у него, вывел на стену, откуда римлянам должно было быть хорошо видно то, что должно было совершиться, и стал кривыми железными инструментами у одних вырывать глаза, языки, жилы и половые органы, у других подрезал подошвы, отрубал пальцы или сдирал кожу с остального тела и всех ещё живых сбрасывал со стены и со скал».[725] Вообще, такие настенные показательные изуверства над пленными были у древних не редкость. Так, ворвавшись в осаждённый город Тир, воины Александра Македонского устроили там мстительную резню: «их измучила длительная осада, и они не забыли, как тирийцы, захватив их земляков, ехавших из Сидона, поставили их на стене, на глазах всего лагеря закололи и бросили в море».[726]
XIX. Неясные и спорные случаи.
1. Как нетрудно заметить, до сих пор шла речь о наказаниях, применявшихся в сухопутных войсках. Отличались ли от них наказания, практиковавшиеся в древнеримском военно-морском флоте, и если отличались, то чем?
К сожалению, обследованные источники ответа на этот вопрос не дают. Правда, в одном из эподов Горация (IV, 3) глухо упоминаются некие «испанские бичи»,[727] которые, по мнению комментатора, служили орудием наказания в римском флоте.[728] Однако упомянутый комментарий слишком краток, чтобы составить хотя бы приблизительное представление и о причинах наказания такими плетьми, и о самих плетях.
2. В Дигестах Юстиниана содержится рассуждение о рабах с отрезанными пальцами рук и ног.[729] Было ли такое увечье результатом пыток, наказания или представляло собой случайную бытовую травму, мы не знаем. Однако полностью исключать первую возможность не следует, учитывая, в частности, что знаток античности Роберт Грейвз в своём историческом романе «Я, Клавдий» пишет об отсечении писцам большого и указательного пальцев как о римском способе наказания за их писарские вольности.[730] К этому нелишне добавить сообщение Плутарха о существовавшей у афинян манере отрубать большой палец на правой руке военнопленным, чтобы они могли грести, но не были в состоянии держать копьё.[731]
В явно поддельной книге «Властелины Рима» упоминается подрезание жил на пальцах рук, которому подвергся некий письмоводитель за подделку судебного документа.[732] Отнесём и это римское наказание к разряду возможных.
3. В той же книге «Властелины Рима» рассказывается о том, как военачальника, покинувшего свой пост, император Макрин «велел привязать снизу к крытой повозке и в течение всего пути тащил его живым еле дышавшим».[733] Такое волочение по земле на привязи, как известно, применялось с незапамятных времён, особенно конными кочевниками, поэтому полностью исключать из нашего списка упомянутое наказание нельзя, хотя в то же время безоговорочно связывать его с именем Макрина, учитывая ненадёжность источника, едва ли оправданно.
4. По сообщению А.Ф.Кистяковского, римляне применяли к рабам такое мучительное наказание, как раздавливание мужских яичек. «Несчастных, — пишет он, — которые оставались в живых после этой ужасной операции, было очень много в Риме».[734] В обследованной нами литературе упоминаний о таком наказании не содержится. Для окончательного выяснения этого обстоятельства необходимы дополнительные разыскания.
Глава 4. ИЗУВЕРСТВА И ИЗДЕВАТЕЛЬСТВА
Как отмечалось выше, к изуверствам относится намеренное калеченые кого-л. с целью извлечь из этого материальную выгоду, отомстить обидчику или сделать из калеченая театральное зрелище. Изуверства, таким образом, можно разделить на три разряда:
1) изуверства коммерческие;
2) изуверства как способ мести;
