Задрожав, я во все глаза смотрела на папу. Я нигде не читала, что это определенно было убийство.
– На некоторых обгоревших кусках дерева были обнаружены какие-то символы, – сказала мама. – Оказалось, что это руны, но никто не знал, почему они были там написаны и почему были убиты Мейв и Ангус. Они были не очень общительны, не имели долгов, по воскресеньям ходили в церковь. Это преступление так и осталось нераскрытым.
– А что в Ирландии?
Папа кивнул и сел поудобнее.
– Как я уже сказал, я ездил туда по делам, и времени у меня было мало. Я даже не знал, что искать. Но я съездил на один день в Бэллинайджэл, тот городок, откуда, как меня информировали в мешомской полиции, была родом Мейв Риордан. Когда я туда приехал, смотреть там оказалось не на что. Пара магазинов на главной улице да пара безобразных многоквартирных домов новой постройки. В моем путеводителе говорилось, что это старая живописная рыбацкая деревня, но в таком случае от нее едва ли что осталось.
– Ты узнал, что там произошло?
– Фактически ничего, – сказал папа, разведя руками. – Там был газетный киоск, маленький магазинчик. Когда я спросил об этом, старая леди, его хозяйка, вытолкала меня вон и захлопнула дверь.
– Вытолкала тебя? – в изумлении спросила я.
Папа тихо засмеялся:
– Да. В конце концов, побродив там и ничего не увидев, я отправился в следующий городок – кажется, он назывался Мач-Бенчам – и пообедал в пабе. Двое сидевших в баре стариков заговорили со мной, стали расспрашивать, откуда я. Я поддержал разговор, но как только упомянул Бэллинайджэл, они сразу замолчали. «Зачем тебе это знать?» – подозрительно спросили они. Я сказал, что собираю материал о маленьких ирландских городках для статьи в газету моего родного города. Для раздела путешествий.
Я смотрела на папу и была не в состоянии представить себе, как он преспокойно врет незнакомым людям во время этой экспедиции за моим прошлым. Он все это знал, они оба это знали почти всю мою жизнь. И ни разу ни словом мне не обмолвились.
– В общем, – продолжал папа, – в конце концов выяснилось, что еще четыре года назад Бэллинайджэл действительно был процветающим городком. Но в 1982 году он был внезапно разрушен. Разрушен злом, как сказали они.
Мне стало трудно дышать. Это было похоже на то, что рассказывала Элис. Мама нервно кусала нижнюю губу. На меня она не смотрела.
– Они сказали, что Бэллинайджэл был городом ведьм, и почти все его жители были потомками ведьм на протяжении тысяч лет. Они называли их старыми кланами. Они сказали, что зло восстало и уничтожило ведьм и они не знают почему, но знают, что от ведьм надо держаться подальше. – Папа откашлялся, чтобы прочистить горло. – Я засмеялся и сказал, что не верю в ведьм. А они сказали: «Тем хуже для тебя». Они сказали, что ведьмы существовали реально, и в Бэллинайджэле был сильный ковен вплоть до той ночи, когда они были уничтожены, а вместе с ними и целый город. Тут мне в голову пришла мысль, и я спросил: «Кто-нибудь спасся?» Они ответили, что несколько человек – людей. Люди, так они их называли, словно была какая-то разница. Я спросил: «А из ведьм?» Они покачали головами и ответили, что если кто из ведьм и спасся, они все равно не будут в безопасности, куда бы ни уехали. Что их выследят и убьют, рано или поздно.
Но двое все же спаслись и приехали в Америку. Где и были убиты три года спустя.
Мама перестала всхлипывать и смотрела на папу так, будто не слышала эту историю много лет.
– Я вернулся домой и все рассказал твоей маме, и, по правде говоря, мы оба сильно испугались. Мы думали о том, как были убиты твои настоящие родители. Сказать откровенно, это привело нас в ужас. Мы думали, что где-то бродит псих, который охотится на этих людей, и, если он узнает о тебе, ты окажешься в опасности. Поэтому мы решили просто заниматься дальше своим делом и больше никогда не говорили о твоем прошлом.
Я сидела и дополняла в уме эту историю тем, что рассказала мне Элис. Впервые я почти понимала, почему мои родители держали все это в тайне. Они пытались защитить меня. Защитить от того, что убило моих настоящих родителей.
– Мы хотели изменить твое имя, – сказала мама. – Но по закону ты была Морган, и мы придумали тебе ласкательное имя.
– Молли, – сказала я, врубаясь.
Меня звали Молли до четвертого класса, когда я решила, что ненавижу это имя и хочу, чтобы меня звали Морган.
– Да. И к тому времени, когда ты захотела снова быть Морган, ну, мы думали, что опасность миновала, – сказала мама. – Прошло так много лет. Мы больше никогда не слышали ни о Мешома-Фолз, ни о Бэллинайджэле, ни о ведьмах. Мы думали, что все осталось позади.
– А потом мы нашли твои викканские книги, – сказал папа. – И тогда все вернулось: все воспоминания, жуткие рассказы, страх. Я подумал, что кто-то нашел тебя и дал тебе эти книги специально.
Я покачала головой:
– Я сама их купила.
– Может, мы ведем себя иррационально, – медленно проговорила мама. – Но ты себе не представляешь, что значит жить в страхе из-за того, что твоего ребенка могут отнять у тебя или причинить ему вред. Может, то, чем ты занимаешься, вполне безобидно, а те, вместе с кем ты этим занимаешься, не держат в мыслях ничего плохого.
– Конечно, нет, – сказала я, подумав о Кэле, его матери и своих друзьях.
– Но мы боимся и ничего не можем с этим поделать, – сказал папа. – Я видел целый город, сметенный с лица земли. Я читал о сожженном сарае. Я говорил с теми людьми в Ирландии. Если это то, к чему приводит ведовство, то мы не хотим, чтобы ты этим занималась.
