вызванный, как полагали, послевоенными переменами, особенно инфляцией и последующим обесцениванием валюты. Несмотря на первоначальные благие намерения, план приобрел, как сказал бы объективный наблюдатель, коррупционную окраску. Главной «коррупционной» чертой было явное намерение исключить весь риск, присущий частному предприятию, и перенести бремя дефицита на общество. Сознательная коррупция получателей субсидий играла лишь второстепенную роль.
Аграрная помощь (Agrarische Nothilfe) выглядела совсем иначе. Ее главная цель состояла в помощи землевладельцам, увязнувшим в долгах не по своей вине, а из-за особых условий того периода. Вскоре обнаружилось, что большая часть фондов, контролируемых «Аграрной помощью», выдавалась не мелким и средним, а крупным землевладельцам. На самом деле некоторые землевладельцы не только не использовали выданные им деньги на выплату долгов или возрождение своих поместий, но проматывали деньги на модных европейских курортах.
Генерал фон Шлейхер играл важную роль в большинстве политических интриг последнего десятилетия. Однако он не сознавал, какой опасности подверг себя, когда сделал остхильфеское дело решающим пунктом политики своего кабинета. Конечно, на самом деле он добивался личной популярности в массах и хорошей стартовой позиции для рабочего правительства, которое намеревался создать.
Фон Папен видел сложившуюся ситуацию в совершенно ином свете. Его посредники давали ему точную информацию обо всех политических играх в окружении президента Гинденбурга. Незадолго до того Гинденбургу подарили огромное поместье Нойдек, где он родился. Вероятно, подарок был оплачен взносами промышленников. Таким образом – очень умный шаг – сам президент был возведен в ранг крупных землевладельцев, а его сын и одновременно его помощник сумел показать ему, насколько сложно управлять новым имением и как мало прибылей можно из него извлечь. Таким образом была создана благоприятная ситуация для сочувственного отношения президента к измышлениям других крупных землевладельцев. Хотя Гинденбург не препятствовал наказанию коррупционеров, он был убежден в том, что отдельные случаи коррупции – недостаточная причина для компрометации всего класса землевладельцев и недоверия к ним со стороны населения.
Возможно, этого было бы мало для того, чтобы лишить Шлейхера доверия президента. Может быть, провели бы переговоры и согласились бы либо обнародовать дело, но без скандала, либо просто замять его. Те, кто хорошо знал Шлейхера, не сомневались, что хватило бы простого намека, чтобы он сменил курс, так как он отчаянно стремился сохранить свой пост премьера. Но именно этого и боялся фон Папен. По достоверной информации о событиях, непосредственно предшествовавших отставке Шлейхера, именно фон Папен внушил президенту, что Шлейхер готовит против него военный мятеж. Во всяком случае, говорили, что окончательное и неожиданное решение президента предложить генералу Шлейхеру уйти в отставку было спровоцировано докладом, полученным как-то ночью. В докладе говорилось, что Шлейхер уже сосредоточил в Потсдаме войска, готовые двинуться на Берлин.
Ненависть Папена к Шлейхеру главным образом объясняется тем, что Шлейхер сыграл важную роль в свержении правительства Папена. На самом деле Шлейхер, привыкший к закулисным интригам, не собирался лично выходить на сцену после того, как сбросил Франца фон Папена. Однако получилось так, что у него не было выбора.
Таким образом генерала Шлейхера вынудили уйти в отставку, а два дня спустя президент фон Гинденбург назначил Гитлера канцлером. Известно, что Гитлер намеревался получить пост канцлера рейха, не прибегая к какому-либо революционному акту. К власти он хотел прийти легальным путем, но без сомнения собирался пренебречь всеми законами, как только получит долгожданную власть от рейхстага. Остается только предполагать, смог бы он законным путем получить пост канцлера без помощи Папена. В любом случае в тот момент перспективы партии были особенно незавидными. На последних выборах в рейхстаг при правительстве Шлейхера национал– социалисты понесли серьезные потери. Более того, отделение Грегора Штрассера и его группы ослабило бы не только партию, но и организации СА. Безусловно, огромные расходы полностью истощили партийные фонды национал-социалистов, создавая угрозу еще большего ухудшения положения партии. По этой причине фон Папен и организовал встречу Адольфа Гитлера с кельнским банкиром фон Шредером. Необходимо было немедленно пополнить партийные фонды, и эта задача была успешно выполнена.
Часть третья
Мои впечатления о Гитлере и нацистском режиме
Глава 1
Попытки сотрудничества с нацистами
Попытки создать корпоративную систему. – Выдвижение моей кандидатуры в депутаты рейхстага и в прусский государственный совет
Я никогда по-настоящему не интересовался политикой. Я не хотел быть политическим деятелем, так как верил, что промышленник должен держаться от политики подальше. Правда, иногда я влиял на политические процессы, но происходило это или в результате стечения обстоятельств, как в случае с речью Гитлера перед членами «Индустриклуба» в Дюссельдорфе, или по чисто экономическим причинам, как было с сопротивлением в Руре и борьбой с планом Янга. Тогда я брал на себя руководство потому, что пользовался некоторой популярностью.
В случае с Германом Раушнингом получилось иначе. Я знал Раушнинга, поскольку он часто приезжал в Рур, и многие считали полезной его активную деятельность в национал-социалистической партии. Особенно радовались мы тому, что столь здравомыслящий человек, как Раушнинг, занимал очень важный пост президента сената Данцига. В то время сенат сильно зависел от настроений, господствовавших в Лиге Наций[17], однако Раушнинг никому в Руре не сообщал о шаткости своих позиций. Сейчас, после прочтения его второй книги «Голос разрушения», я не понимаю, почему он никогда об этом не упоминал. Конечно, имея за плечами собственный опыт, я склонен думать, что это ничего бы не изменило.
Я воображал, что мои действия в интересах национал– социалистической партии останутся такими же случайными, как описанные выше. Главным образом меня интересовала организация экономической жизни либо в национал-социалистическом государстве, либо – за что выступал я – при сотрудничестве национал- социалистов и германских националистов. Проблема была очень важной, ибо предстояло решать, будут ли промышленность и экономика в целом управляться государством, а если нет, то какую роль будет играть государство в экономической жизни.
В конце XVIII и в начале XIX века главенствующая идея, унаследованная от Рикардо и Адама Смита, состояла в том, что торговля должна быть абсолютно свободной, а свободная торговля существенно связана с экономической жизнью. Однако либералы «выплеснули вместе с водой ребенка», в результате чего государство вопреки им захватывало все больший и больший контроль над экономическим процессом и даже создавало собственный бизнес. По моему мнению, результаты, достигнутые государством в роли управляющего, в целом были плохими. Бизнес опирается на частную инициативу, определяемую, с одной стороны, неизбежным риском, а с другой стороны, шансами на получение прибыли. Функция государства заключается в управлении, причем в управлении, коренным образом отличающемся от управления коммерческой деятельностью.
Даже на железных дорогах, которые безусловно нельзя оставлять всецело в частных руках, ситуация при государственном управлении далеко не так блестяща, как часто считается в обществе. Примером могут служить немецкие железные дороги. Насколько я знаю французские железные дороги, частная собственность в этой сфере, несмотря на многие недостатки, привела к заметной модернизации. Например, во Франции больше механизированных товарных станций и французская сортировочная система гораздо больше автоматизирована. Из-за государственной собственности работе наших железных дорог недостает гибкости, а высокопоставленным чиновникам – чувства ответственности. Частный владелец должен принимать решения на свой страх и риск, чего никогда в той же мере не сможет сделать чиновник.
Похожая ситуация сложилась в газовых и электрических компаниях. Пожалуй, сейчас лучше всего управляются предприятия корпорации «Рейниш-Вестфалише электрицитетсверк», находящиеся в частных руках. Но здесь мы видим пример совершенно новой организации дела, созданной по инициативе покойного Хуго Штиннеса. Часть акций принадлежит отдельным капиталистам и нескольким крупным экономическим группам, а частью акций владеют муниципалитеты или общины, получающие энергию от этих предприятий. Представители муниципалитетов и общин заседают в совете директоров. В результате получается
