Я твердо убежден в том, что атаки варварских орд на Запад в конце концов будут отражены, однако из этого нового опыта следует сделать вывод. Условия мирного соглашения должны быть такими, чтобы любая новая агрессия на Западе была невозможна. Ни одну из стран, подвергшихся нападению, не обуревали экспансионистские идеи, ни одна из них не угрожала существованию немецкого рейха. В наше время Англия, первая среди равных, уже не прежний колониальный завоеватель, а страна, как и другие страны, защищающая благосостояние свободных людей во всех частях света. Англия совершенно естественно приспособилась к условиям современной жизни и не мечтает злоупотреблять своей индустриальной мощью, терроризируя соседей. Определенно отказалась от идей завоевания Франция. Поведение Гитлера – неувядаемое доказательство того, что любой, кто вынашивает зловещие планы, неизменно подозревает других в собственных грехах.
Распространив войну на запад нападением на маленькие нейтральные страны, беззащитные перед лицом германского колосса, Гитлер открыто опроверг пророчество основателя империи. Немецкий народ не оправдал надежд Бисмарка; не смог укротить своего коня. При Гитлере существование великой Германии снова стало смертельной угрозой жизни свободных народов Европы. Было бы безумием в третий раз затевать столь опасную авантюру.
С какой стороны ни посмотреть, гитлеровский режим, как продемонстрировал самый проницательный аналитик Герман Раушнинг, – не что иное, как нигилизм. За четыре месяца до войны один из личных советников Гитлера, госсекретарь Вильгельм Кепплер, после обеда, данного президентом Рейхсбанка, в моем присутствии сказал: «В наших интересах посеять как можно больше беспорядков в Европе». Как принцип дипломатии, это чудовищно. Лидеры, готовые допустить, чтобы в основе политики великой страны лежал такой принцип, безумцы и преступники; их следует помещать в такие условия, где они не смогут никому причинять вред.
Однако если задуматься о происшедшем, этот гитлеровский принцип применим ко всей дипломатии режима. С момента своего прихода к власти Гитлер пытался посеять раздор и недоверие между всеми европейскими государствами. Четыре года он заигрывал с Польшей, чтобы облегчить задуманное нападение. Долгое время он успешно обманывал Англию и Францию относительно своих истинных намерений. В первые восемь месяцев войны он пытался рассорить обоих союзников. Аннексировав Австрию, он официально успокоил Чехословакию. Получив с помощью шантажа контроль над Судетской областью, он пообещал уважать независимость оставшейся территории Чехословакии. В предвоенные месяцы и после начала войны гитлеровская Германия объявила себя ярым защитником нейтралитета маленьких стран. Дания, Голландия, Бельгия, Люксембург и Швейцария получили неоднократные заверения и официальные обещания. Чтобы еще больше ввести в заблуждение будущие жертвы, дипломаты рейха обвиняли их в недостаточном соблюдении нейтралитета. Эта вероломная тактика помогла Гитлеру систематично готовиться к агрессии. Он сумел предотвратить создание адекватной линии обороны на западе, что было бы возможно лишь при заключении договора между малыми странами и координации затрат из их скромных средств. Даже смутные планы создания оборонного альянса между Голландией и Бельгией, мелькавшие в разговорах военного командования, нацистские дипломаты считали угрозой рейху!
Мир, который наступит после поражения Гитлера, должен застраховать Европу от возрождения этой нигилистской политики. Страны Западной Европы, большие и малые, имеют право на безопасность. Родившись на берегах Рейна, я считаю, что мой Рейнланд, как часть Западной Европы, должен быть гарантирован от военного или любого другого вторжения. Несмотря на все официальные заверения, Бельгия за последние двадцать пять лет дважды подвергалась нападению, и Франция вторично стала жертвой безжалостной, опустошительной современной войны. Гитлер напал на Францию, невзирая на торжественное обещание, данное министром иностранных дел фон Риббентропом в декабре 1938 года в Париже.
Вскоре после заключения франко-германского договора перед всеми рабочими и служащими заводов Августа Тиссена, отмечавшими двадцатипятилетие работы на предприятиях, основанных моим отцом, я похвалил этот договор в следующих выражениях: «Это день счастья для немецких матерей. Больше не будет войны между Германией и Францией». Все аплодировали. Только несколько делегатов от нацистской партии казались не очень довольными, но они осмотрительно удержались от комментариев. Немцы – мирный народ, но они так и не поняли, что другие народы тоже хотят жить в мире. Пропаганда заставила их поверить, что Франция и Англия планируют напасть на Германию.
Как показано выше, гитлеровский режим попытался внедрить свой нигилизм в души и совесть людей. Глубокая пропасть снова разверзлась между истинной Германией Запада, где «Культуркампф» Бисмарка (его огромную и, возможно, единственную ошибку) никогда полностью не забыли и не простили, и пронизанной воинственным прусским духом Германией Востока. Покушение на свободу вероисповедания и попытка разрушить христианство – формы тотальной войны в духовной сфере. Гитлер хочет уничтожить душу. В настоящий момент католики Запада не могут восстать, но они никогда не забудут поругания своей религии, своих священников и своих самых святых чувств, в особенности во времена скандальных преследований за надуманные преступления перед нравственностью, в которых обвинили католическое духовенство. Никогда не будут наведены мосты через бездну между двумя Германиями.
Необходимо спасти истинную Германию, Германию Запада. Она не должна потерять своей роли в цивилизации, в которую веками вносила огромный вклад и которую неизмеримо обогатит в грядущие годы. Необходимо гарантировать западным немцам основные права, составляющие наследие всех западных народов, и прежде всего свободу вероисповедания. Они должны иметь возможность защищать себя от новой иноземной тирании. Охрана Европы от войны и гарантия свободы вероисповедания – вот две великие нравственные идеи, которые должны стать базисом справедливого и стабильного будущего мира.
Новый статус Германии будет не просто откатом к прошлому; он не будет означать возврат к некоей германской федерации или Священной Римской империи, состоящей из крохотных княжеств. Для независимости современному государству требуется определенная территория. После «Культуркампф» Бисмарка и антикатолических эксцессов нацистов, поддерживавших прусский порядок, я вижу лишь одно решение и одну гарантию против подобных злоупотреблений, а именно католическая Германия должна быть католической монархией.
Возврат к монархической системе не стал бы попыткой возродить респектабельную историческую традицию.
В период между последней войной и нынешней немецкий народ доказал, что не в состоянии приспособиться к демократическим атрибутам; он не умеет ими пользоваться. Принятая после длинного ряда ошибок Веймарская конституция, модель такого рода, вымостила дорогу авторитарному правительству, которое, в свою очередь, привело к диктатуре. Нельзя забывать, что именно канцлер Брюнинг применил известную статью 48 Веймарской конституции и против своей воли два года правил вразрез с духом той же конституции, более невыполнимой[26]. Возврат к монархии исключил бы необходимость прибегать к таким уловкам в будущем. Возьмем, к примеру, Бельгию. Последние несколько лет этой стране пришлось преодолевать серьезные внутренние трудности. Где была бы Бельгия сейчас без власти короля, олицетворяющего страну и стоящего превыше партий?
Более того, восстановление двух германских монархий, одной на Западе и другой на Востоке, позволило бы каждому из обоих таким образом учрежденных государств развивать собственную политическую «индивидуальность». Западная Германия, столь богатая историческими традициями и столь современная по духу, совершенно естественно вернулась бы к традициям старой Германии в рамках христианства. Лежащая восточнее Пруссия смогла бы снова обрести свой особый характер колониальной территории, установленный бранденбургскими курфюрстами и их преемниками, королями Пруссии. Кто знает? Может быть, освободившись от прежней жажды завоеваний, эта страна смогла бы оказать полезное и пацифистское влияние в Восточной Европе.
В этом предположении нет ничего утопического; оно согласуется с нуждами Европы и нынешними реалиями Германии. Разница между двумя германскими регионами, которые я только что описал, недостаточно сознается за границей. Единение, достигнутое Бисмарком, было актом преднамеренно примененной силы, хотя и одобренным в конце концов народами обеих стран. Вымышленная окончательная унификация Германии, которой Гитлер хвастает как личным достижением, является, как и все действия режима, всего лишь мошенничеством. Старые германские государства в теории исчезли, но на деле они сменились партийными сатрапиями. Гаулейтеры обладают большей властью в своих районах, чем их
