– Прекрасно тебя понимаю. Для меня моя работа – тоже сплошное удовольствие. А чем ещё ты любишь заниматься?
– Читать, – ответил он с таким смущённым видом, словно признавался в чём-то зазорном.
В школе чтение художественной литературы, конечно, не запрещалось, но и не приветствовалось. Бюрократы из правительства считали, что это отвлекает учеников от занятий более полезными вещами. Эти же бюрократы наверняка объяснили бы низкие оценки Симона по большинству школьных предметов его увлечением «лёгким чтивом». Мне же представлялось, что у парня просто душа не лежала к учёбе. Бывают такие дети – вроде не глупые, но не желающие слишком много учиться. К тому же, как я знал из его личного дела, у Симона был чисто гуманитарный склад ума: он не сдал ни одного экзамена по техническим специальностям, зато без труда овладел всеми восемью официальными языками Федерации.
Прежде чем покинуть камбуз я сказал:
– Книги – это хорошо, Симон. Полезно и для ума, и для сердца. Я тоже люблю читать.
Потом я зашёл в контрольный центр систем жизнеобеспечения, который располагался в одном отсеке с медсанчастью. Этим хозяйством у нас заведовал судовой врач, пятидесятилетний Сергей Качур – самый старший член экипажа и единственный из нас, кто получил свою основную специальность не в школе, а в университете. Медицина всегда была уязвимым местом в подготовке кадров для Звёздного Флота. Как показала практика, даже самое интенсивное обучение не позволяло сделать из подростка квалифицированного врача – ведь для того, чтобы успешно лечить людей, нужны не только знания и практика, но ещё и определённый жизненный опыт, который приходит с годами.
Поэтому в школе ограничивались изучением лишь основ медицины, лучшие выпускники по этой специальности получали дипломы фельдшеров и медсестёр, а вот будущих врачей набирали уже из действующих астронавтов в возрасте двадцати лет. Их отправляли в медицинский центр при Мюнхенском университете, где они за четыре года проходили ускоренное обучение и интернатуру. Как правило, этого было достаточно, чтобы во время полёта следить за здоровьем экипажа, лечить обычные недомогания и даже делать простейшие, но неотложные операции. Впрочем, доктор Качур был способен и на большее, поскольку в период между двадцатью пятью и сорока годами трижды проходил полугодичные курсы повышения квалификации. В своё время он надеялся перевестись в Исследовательский Департамент, где предъявляли более высокие требования к профессиональным навыкам врачей. К сожалению, в силу разных обстоятельств его планы так и не осуществились.
Доктора Качура на месте я не застал – он тоже совершал обход корабля, чтобы в последний раз перед стартом взять пробы воздуха и воды во всех жилых помещениях. А пост в контрольном центре занимала техник Сьюзан Грегори, двадцатитрёхлетняя брюнетка с симпатичным веснушчатым лицом. Она встретила меня немного сонной улыбкой:
– Доброе утро, кэп.
– Здравствуй, Сью, – ответил я. – Как готовность к старту?
Она взглянула на один из дисплеев, где выводилась диагностическая информация о состоянии бортовых систем жизнеобеспечения.
– Проверка пошла уже по второму кругу. Всё работает исправно. Наша служба к полёту готова.
– Вот и хорошо, – сказал я и внимательнее присмотрелся к ней. – Ты что, не выспалась?
Сьюзан покачала головой:
– Как раз наоборот. Вчера я слишком рано легла, собиралась посмотреть перед сном фильм, но почти сразу заснула и продрыхла десять часов.
– Понятно, – кивнул я. – Значит, до сих пор не можешь проснуться?
– Да нет, кэп, со мной всё в порядке, – заверила она. – Только голова… ну, немного тяжёлая. Совсем чуть-чуть. Но это ничего – сейчас выпью вторую чашку кофе и буду в норме. Кстати, наш новенький повар готовит изумительно вкусный кофе.
– А, что там кофе! – небрежно повёл я плечами. – Вот запеканка была просто супер. Тебе понравилась?
– Я не пробовала, – ответила Сьюзан. – На завтрак я ем только фрукты. Разве ты не помнишь?
– Конечно, помню, – сказал я, стараясь выглядеть невозмутимым. – Просто из головы вылетело.
Мне всегда становилось неловко, когда Сьюзан напоминала о наших былых отношениях, поэтому я поспешил закончить инспекцию центра жизнеобеспечения и направился в кормовую часть корабля, где располагался двигательный отсек.
Мне очень нравилась Сьюзан. Меня влекло к ней буквально с первого дня моей службы на «Кардиффе», и она тоже не оставалась ко мне равнодушной. Весь позапрошлый год мы были вместе, и я даже решил, что наконец нашёл себе пару, начал подумывать о женитьбе… но ничего не получилось.
Я так и не понял, какая кошка между нами пробежала. Судя по всему, и Сьюзан этого не понимала. Не было ни ссор, ни скандалов, просто мы внезапно и без какой-либо видимой причины охладели друг к другу. Ещё какое-то время пытались наладить наши отношения, но всё было напрасно. А после очередного короткого отпуска на Эсперансе, который мы решили провести порознь, каждый из нас вернулся с твёрдой уверенностью, что в личном плане между нами больше ничего быть не может.
Правду сказать, я ожидал, что Сьюзан попросит перевести её на другой корабль. К таким просьбам (тем более когда речь шла о неудачном романе с капитаном) руководство Флота относилось с пониманием и находило приемлемое для всех сторон решение проблемы. Однако рапорт о переводе Сьюзан не подала и продолжала служить на «Кардиффе», а наши поначалу натянутые отношения со временем стали ровными и сугубо профессиональными.
Хотя не стану скрывать: в глубине души я очень сожалел о нашем разрыве. И Сьюзан, без сомнения, тоже. Но ни я, ни она не желали возврата к прошлому…
Ровно в восемь часов, завершив обход всего корабля, я вошёл в штурманскую рубку. Там уже находились три человека – старший помощник Ольга Краснова, новоиспечённый третий пилот Марша Хагривз, а также суб-лейтенант Хироши Йосидо, дежурный по мостику инженер, ответственный за работу компьютерных систем навигации, средств внешней защиты, наблюдения и связи. Марси явилась без моего специального приглашения, но в полном соответствии с правилами, которые требовали, чтобы при отбытии корабля в рейс в рубке присутствовали все штатные пилоты.
Я распорядился начать окончательную проверку готовности бортовых систем. Краснова и Йосидо принялись за работу, а я повернулся к Марси, которая стояла рядом с моим капитанским креслом.
– Вчера вечером просмотрел твоё личное дело. Оказывается, лётную практику ты сдала лучше всех в классе.
Девочка покраснела от удовольствия.
– Я не знала…
– Теперь знаешь. Поздравляю.
– Спасибо, капитан. – Она немного помедлила в нерешительности, затем спросила: – А я буду нести отдельную вахту или только ассистировать вам со старшим помощником?
– Получишь отдельную вахту. Сегодня – во вторую смену. Но я, конечно, буду присматривать за тобой.
К восьми тридцати проверка бортовых систем закончилась, и я объявил старт. С запущенными на полную мощность термоядерными двигателями «Кардифф» покинул орбиту Марса и устремился в межпланетное пространство. Но вовсе не для того, чтобы набрать определённую скорость, причина была другая. Вопреки распространённому среди обывателей мнению для сверхсветового прыжка не требовалось никакого разгона – ведь движение в природе всё равно относительно. Однако переход в гипердрайв сопровождался мощным электромагнитным импульсом, и правила безопасности запрещали это делать вблизи населённых планет, космических станций и других кораблей, чтобы избежать помех в работе систем связи.
Через четверть часа Йосидо доложил:
– Кэп, предупреждение от Марсианской Противокосмической Обороны. Впереди обнаружен внутрисистемный транспорт Азиатского Союза, следующий по встречному курсу. Скорость – двенадцать с половиной. Расстояние приличное – четыре триста, но нам советуют быть начеку.
– Понятно. Старпом, сколько до гипердрайва?
– Шесть минут десять секунд, – ответила Краснова.
