подлинного гуманизма. Прогресс – не монотонное, маршеоб-разное движение вперед. Его содержание, его тип и ритм изменяются. Коммунистический прогресс – в том числе с точки зрения развития гуманизма – есть новый исторический тип прогресса; Его условием является превращение людей в сознательных творцов истории, это переход человечества из царства необходимости в царство свободы. Именно здесь «то объединение людей в общество, которое противостояло им до сих пор как навязанное свыше природой и историей, становится теперь их собственным свободным делом»1.
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19, с. 227.
Призывая людей к борьбе за лучшее будущее, марксисты никогда не рассматривали их судьбы как простое «удобрение» для исторического прогресса. Передовые люди идут, когда надо, на страдания, лишения и т. д. вовсе не потому, что считают себя и свои запросы ничего не стоящими, недостойными исторического существования. Напротив, они идут на все эти тяготы сознательно, чтобы развить (и тем уберечь для будущего) свои идеалы и ценности. В этом важнейшее собственно этическое отличие коммунистической устремленности в будущее от морального фанатизма, который лишь прикрывается дымовой завесой фраз о будущем, а реально, на практике осуществляет совсем иные цели.
Коммунистическое мировоззрение способствует и соответствует (в том числе нравственно) росту творческих моментов жизнедеятельности человека. Здесь характерны данные многих социологических исследований моральных ориентации молодежи, проведенных у нас в стране (Здравомысловым, Ядовым, Коном, Грушиным, Харчевым, Лисовским и другими). Все эти исследования констатируют высокий уровень уверенности в осуществлении идеалов молодежи, их общественно и морально значимый смысл. Это – несомненное свидетельство гуманистического характера социалистических общественных отношений, не только дающих людям высокие цели, но и обеспечивающих широкие возможности и средства их достижения. Конечно, молодежи свойственно оптимистически смотреть в будущее, даже недооценивать трудности (объективные и субъективные) движения вперед (как свидетельствуют более поздние социологические исследования, проведенные среди инженерно-технических работников, там процент уверенности в достижении целей, как и удовлетворенности достигнутым, ниже, чем в более моледых возрастных группах). Но здесь важно отметить другое: нравственно-психологическую уверенность молодого поколения, уверенность, свидетельствующую о той здоровой моральной атмосфере, о том облагораживающем нравственном значении, которую обеспечивает людям коммунистическая целеустремленность.
Несомненно, счастье и его субъективный момент – удовлетворение течением жизни в целом – располагается во всех трех темпоральных характеристиках человеческого бытия: прошлом, настоящем, будущем. Из их взаимодействия и складывается ощущение самоценности личности. Когда настоящее не только радует само по себе,- если оно наполнено свершениями, если в нем происходит самореализация,- но и бросает свой отблеск на уже прошедшее, озаряет светом оптимистического видения будущее. В эти моменты прошлые неудачи и страдание выглядят менее значительными, а удачи и радости – более. Когда же настоящее означает состояние несчастья и горести, темнеет и прошлое, и будущее. Вообще, ценностно «сверхназначимое» – и в виде возвышенно добрых поступков в прошлом (или отвратительных проступков), и в поведении, протекающем в настоящем, и в целеполагании будущего (идеал) – это и есть те вехи моральности жизни личности, которые объединяют прошлое, настоящее и будущее в целостное мироощущение.
Клеветнически приписываемые антикоммунистами марксистам-ленинцам мрачные идеи о дозволенности попрания «настоящего во имя будущего» – это лишь перекроенные идеи и мысли откровенных антиреволюционных сил в истории, сил реакции. Связь этих представлений с историей реакционной общественно-политической мысли несомненна. В России их наиболее широко разрабатывали не только Н. Бердяев и С. Франк. Возникли они еще ранее, и с ними приходилось бороться, например, даже А. Герцену. Последний писал: «Народы представляли бы нечто жалкое, если б они свою жизнь считали только одной ступенью к неизвестному будущему: они были бы похожи на носильщиков, которым одна тяжесть ноши и труд пути, а руно несомое – другим»1.
1 Герцен А. И. Избр, филос. произв. М., 1948, т. l, С. 88.
Разумеется, расширенное экономическое воспроизводство общества требует всегда эффективного распределения общественных ресурсов таким образом, чтобы обеспечить удовлетворение как нужд настоящего, так и требований развития в будущем. Это реальная, в частности экономическая, проблема. Добиться гармонического сочетания настоящего с будущим в общественном воспроизводстве – непростая задача, решение которой во многом зависит от наличных социально-экономических условий. Например, в неблагоприятных условиях (при экономической неразвитости, военной угрозе и т. п.) главные усилия могут быть направлены на изменение этих условий, на создание в близком будущем новых возможностей общественного воспроизводства. Напряжение, усилия, применяемые в этом направлении,- единственный способ вырваться из заколдованного круга отсталости, даже если этот рывок связан с известными тяготами и лишениями. Каждая социально-экономическая ситуация диктует свой необходимый баланс соотношения настоящего и будущего, который должна открыть научная политэкономия. Здесь, разумеется, возможны ошибки, преувеличения, упущенные возможности и т. д. Но все дело в том, что антикоммунисты рассматривают этот процесс расширенного воспроизводства при социализме не сам по себе, в его реальных проблемах, трудностях, которые преодолеваются нашим движением вперед. Нет, они вообще хотят доказать антигуманность коммунистической целеустремленности в будущее, внушая обывателям ложную мысль, как будто бы без всякой устремленности в будущее можно жить, не зная забот, в радостях и наслаждениях. Но это, разумеется, нелепая иллюзия: ни одно общество, не впадая в состояние разложения и регрессии, не может остановиться на настоящем, не заботясь, не тратя усилий на обеспечение будущего.
В образной форме призыв избавиться от земных забот содержался еще у Христа: «Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, не собирают в житницы; и отец ваш небесный питает их… Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне…» (Мф., 6:25, 26, 34). Так необходимость обеспечения человеческого бытия, достигаемая лишь с помощью труда, отвергалась на словах, в форме религиозной, требующей прежде всего «спасения души». Однако даже религиозные оппоненты социализма ныне редко всерьез опираются на эти слова из Нагорной проповеди.
Буржуазным идеологам, распространяющим вымыслы, будто марксисты-ленинцы требуют жертвы настоящего во имя коммунистического будущего, оказывают услугу мелкобуржуазные извращения принципов марксистского гуманизма. Эти извращения сопровождаются пренебрежением к настоящим нуждам, и в частности переходом на позиции морального фанатизма сектантского толка, не имеющего ничего общего с содержанием, самим духом марксистского мировоззрения; фанатизма, который под прикрытием звонких фраз о будущем, по существу, принижает значение моральных ценностей борющейся массы, рассматривая массу, ее усилия лишь как топливо, которое, сгорая, дает обществу движение вперед. Тезис о «тысячелетнем» строительстве коммунизма с одновременным упором на бедность, страдания, лишения, которые якобы есть гарант «революционности»,- яркий образчик подобного извращения.
Гуманизм коммунистического идеала исключает любую моральную абсолютизацию будущего за счет настоящего. Подобная абсолютизация означает лишь извращение принципов коммунистического гуманизма, не приближает, а отдаляет осуществление коммунизма. Подлинная коммунистическая целеустремленность способствует расцвету творческой деятельности людей в настоящем, а отнюдь не истощает их во имя будущего (кстати сказать, истощение – свидетельство скрытой подмены коммунистических целей какими-то иными: националистическими, мелкобуржуазными, религиозными и т. д.).
