не удалось. Да она и не знала, каким должно быть лицо в этой щекотливой ситуации. – Ты там лучше не появляйся! Знаешь, какая тетя Сана? Прибьет, и все!
Димка напрягся.
– За что прибьет?
– Ой-й! – Ритку прорвало. – Там такой кавардак! Тетя Сана кричит, все разбросала! «Арестант, – кричит, – шахтинский, бродяга! Понаехали! – кричит. – Бездомные!» На тетку Полину: «Сплетница!» Тетка Полина ей про лес – ну, что (хи!) видела вас… А дверь нараспашку! Мама рассказывала. И по-всякому на Ксанку… Из дому выгнала, – заключила Ритка, спохватившись, что главного-то еще не сказала.
– Как… выгнала? – бледнея, переспросил Димка.
Ритка испуганно поморгала, глядя на него.
– Так… из дому… – Кукольные ресницы ее хлопнули и, взлетев, застыли.
– Ну… ладно. Я поехал… – невнятно пробормотал Димка.
И через несколько минут он уже катил по тропинке в гору. Зачем он возвращается в Шахты, Димка не думал. Он еще ни о чем не мог думать. Все перемешалось в его голове, и сквозь муть перед глазами он видел только тропинку. Сказал Ритке, что поедет сюда, и ехал, нажимая на педали изо всей силы. Мир будто перевернулся вверх тормашками, и пока нельзя было ничего понять.
На лавочке возле дома сидел отец. Димка приткнул велосипед к забору и, дыша, как загнанная собака, опустился рядом.
– Осень-то нынче, а, сын! Хороша? – спросил отец, щурясь на солнце. – Хоть куда – бабье лето!
Димка облизнул пересохшие губы.
– Ты что как из корыта вынутый? – пригляделся к нему отец.
– Ксанку, пап… из дому выгнали…
Брови отца упали на глаза, к переносице.
– Чи-во?.. – тихо, с нотками угрозы в голосе переспросил он.
– Мать выгнала! Из дому, – в тон ему ответил Димка.
– Из-за тебя?..
Димка кивнул, опять лизнув губы. Отец вдруг хряснул кулаком по краю скамьи, так что доска под ним спружинила.
– Так что же ты рассиживаешь?! Где она сейчас?.. Не знаешь? Подвел девчонку под монастырь – и в кусты?!
Но Димка уже не слушал его. Схватив велосипед, Димка летел по дороге на Ермолаевку. И если бы теперь какая-нибудь баба с окраины Шахт, глядя на удивительного велосипедиста, что взвихрил дорожную пыль от вершины к подножию Долгой, покачала бы головой: «Бешеный!» – она была бы недалека от истины.
Ксана могла пойти к дяде Мите, но мать расценила бы это как вызов… И появляться на людях нельзя. Ей казалось, что уже все – в Ермолаевке, в Шахтах, в Холмогорах – знают о случившемся. И не было ей на земле убежища… Впрочем, когда она уходила из дому, когда по тропинке вдоль оград, вдоль акаций бежала от любопытных глаз, одна мысль наполняла голову – повеситься. Но мысль эта была скорее теоретической: что-то еще удерживало ее в жизни. Хотя о жизни, как таковой, она уже не думала. Все кончилось, все прошло. И даже легко было от ощущения пустоты вокруг. Лопнули неведомые связи, что каждодневно опутывали ее со всех сторон. Теперь она – как маленькая частица в безвоздушном пространстве, всеми забытая, потерянная. И умиротворенная своей потерянностью, и уставшая от нее… Больше уж никогда ничего ей не нужно.
У Валерки сделались круглые глаза, и мелко задрожали руки, как только Димка рассказал ему, что случилось.
– За вчерашнее?.. – Он машинально полез в карман, машинально расстегнул и застегнул пуговицу на воротнике, не отводя расширенных глаз от Димки. – А что… вчера?
Но медлить было некогда. Про вчерашнее Димка рассказал, когда они уже ехали по Маслозаводской улице.
– Ты жди меня здесь, – остановил его Валерка возле посадок. – Я сейчас… – И он зашагал по тропинке к домикам.
Не обращая внимания на дворы и окна соседей, будто ничегошеньки не произошло, будто уж, во всяком случае, он, Валерка, ни о чем таком знать не знает, поднялся на крыльцо, вошел в сени, прикрыв за собой распахнутую настежь дверь, и постучал.
– Здравствуйте, тетя Сана!
До его прихода она успела подобрать с полу раскиданное белье, но не уложила его в шифоньер, а как попало бросила на кровать и сидела теперь у стола, под фотографиями, лицом к двери.
– Явился?.. – Глаза ее сузились, на скулах обозначились твердые желваки. Королевой бы тете Сане работать где-нибудь, повелительницей, а не на маслозаводе.
– Я насчет уроков к Ксане… – только и сказал еще Валерка. Больше ему слова не удалось вставить.
– Явился?! – повторила тетя Сана, вставая. – Говоришь, ты был с Ксанкой в лесу?.. – Она выпрямилась и, чуть запрокинув увенчанную косой голову, медленно пошла на Валерку. – Ах ты сводник несчастный! Укрывать вздумал?! Дружка пристраиваешь?! Сгубили девку, паразиты! Гулякой сделали! Чтоб на мать плюнула, да?! Я тебя еще увижу здесь – как муху, придавлю, тихоня проклятый!..
Валерка выскочил за дверь.
Главное он узнал: Ксаны дома не было. А что там говорила тетка Сана про лес, Валерка не понял, да это
