армии: 16 А в районе Шепетовки и 19 А в районе Черкассы — Белая Церковь. В общей сложности на южном ТВД было развернуто 61 стрелковая (тридцать две в составе Ю-3. ф, тринадцать в составе Южного фронта, шестнадцать в составе 19 А и 16 А) и 5 кавалерийских дивизий.
Теперь перейдем к оценке численности главной ударной силы Красной Армии — танковых и моторизованных дивизий. По декабрьскому плану в составе Ю-3. ф., развертывалось 11 танковых дивизий и 13 танковых бригад, 5 моторизованных дивизий и 6 мотобригад. Прямое и однозначное сравнение декабрьского (1940 г.) и майского (1941 г.) планов в этой части невозможно — в феврале 1941 г. структура танковых войск была радикально изменена, бригады расформированы, а почти все дивизии вошли в состав 29 мехкорпусов. Но одно несомненно — планируемая группировка механизированных войск на южном ТВД заметно выросла и по «Соображениям» от 15 мая 1941 г. должна была включать в себя 28 танковых и 15 моторизованных дивизий (из общего числа 40 танковых и 20 мотодивизий, дислоцированных в европейской части СССР). Таким образом, южное направление (на Краков — Катовице) явно стало в направлением главного удара.
Фактически к началу боевых действий на южном ТВД было развернуто одиннадцать мехкорпусов. Вот их номера:
—22, 4, 15, 8, 16, 18, 2-й в первом эшелоне армий,
—9, 19, 24-й в резерве командования Ю-3. фронта и
—5-й в составе 16 А.
Эта гигантская группировка насчитывала в своем составе 22 танковые и 11 моторизованных дивизий, кроме того, вместе с 16 А в район Шепетовка — Славута прибыла (из Монголии) еще. и 57-я отдельная танковая дивизия. Итого: 23 танковых и 11 моторизованных дивизий. Как жаль, что всю эту информацию не доложили тогда Гитлеру! Может быть, он застрелился бы на четыре года раньше...
Подведем первые итоги. Фактическая группировка войск Красной Армии на южном ТВД была весьма близка к той, которая намечалась в предвоенных планах. Такая дислокация войск — с явно выраженной концентрацией сил на одном направлении — не могла сложиться случайным образом, «сама собой». Несомненно, был некий План, в соответствии с которым и развертывалась многомиллионная армия. Явная незавершенность сосредоточения войск (фактическое количество стрелковых и танковых дивизий на 15—20% меньше запланированного) имеет самое простое объяснение: стратегическое развертывание Красной Армии осуществлялось по графику, при составлении которого немецкое вторжение не предполагалось. «Переброска войск была спланирована с расчетом завершения сосредоточения в районах, намечаемых оперативными планами, с 1 июня по 10 июля 1941 г.». Уже за одну эту фразу авторов коллективной монографии «1941 год — уроки и выводы» следовало бы тогда же, в 1992 г., наградить медалью «За отвагу»...
Впрочем, даже если бы ни один из упомянутых выше документов не был опубликован, выявить основные черты плана вторжения совсем не сложно. Достаточно «расставить» на географической карте мехкорпуса Юго-Западного фронта и указать их укомплектованность. И все сразу же «проявится», как в ванночке .с проявителем...
Итак, в первом эшелоне Юго-Западного фронта развертывались (с севера на юг, от Ковеля до Черновцы) следующие мехкорпуса:
Район дислокацииТанки, всегов том числе КВ и Т- 34АвтомашиныТягачи
22 МКВл.-Волынский— Ровно7123182/701226114
15 МКБрод — Кременец749136160/942035165
4 МКЛьвов979414175/892854274
8 МКДрогобыч — Стрый899171172/873237359
16 МКСтанислав — Черновцы4784118/711777193
Примечание. Бронеавтомобили: первая цифра — общее количество, вторая — в том числе БА-10, вооруженные 45-мм пушкой.
Как видно, совершенно бесспорным является наличие мощной ударной группировки из трех мехкорпусов, осью которой является 4-й МК — этот мехкорпус укомплектован танками почти на 100% штатной численности, а по числу новейших тяжелых и средних танков равен всем остальным мехкорпусам, вместе взятым (на вооружении находившиеся в оперативной глубине 9-го МК, 19-го МК, 24-го МК было лишь по нескольку новых танков). Сразу же отметим, что все цифры, относящиеся к предвоенной численности танковых соединений РККА, надо рассматривать только как ориентировочные. Порядка в их учете было мало. Приведенная выше таблица составлена по данным солидной монографии (3), а вот в воспоминаниях бывшего командира 8-го МК генерала Рябы-шева приведена цифра в 932 танка, по данным Киевского музея Великой Отечественной войны, в составе 8-го МК было 813 танков, в знаменитой, самой первой открытой публикации численности советских мехкорпусов (БИЖ 4/1989) была дана цифра 858... Такая же ситуация и по другим корпусам.
Теперь перейдем к главному вопросу: где находился утром 22 июня 1941 г. ударный 4-й МК?
В районе Львов — Нестеров. То есть точно там, где по «декабрьскому плану» должна была развертываться ударная «конно-механизированная армия», предназначенная для наступления на Люблин! В 60 км к юго-западу от Львова, в районе Дрогобыч — Самбор мы обнаруживаем 8-й МК, а в 100 км к северо-востоку от Львова, в районе Броды — Кременец, развертывался 15-й МК (см. Карта № 4). За два дня до начала войны все три дивизии 4-й МК начали движение на запад, на самое «острие» Львовского выступа.
Рябышев в своих воспоминаниях пишет, что «20 июня 1941 года я получил от командующего войсками Киевского Особого военного округа генерал-полковника М.П. Кирпоноса совершенно секретный пакет: лично мне предписывалось незамедлительно выехать к границе и произвести рекогносцировку района предполагаемых действий (подчеркнуто мной. — М.С.) 8-го механизированного корпуса» (194, стр. 8). В условиях оборонительной операции «район предполагаемых действий» мехкорпуса никак не мог оказаться рядом с пограничными столбами. Задачей мехкорпусов было нанесение контрудара по главной группировке сил противника в случае прорыва ее в оперативную глубину полосы обороны армии или фронта. Далее Рябышев без тени смущения пишет: «Наконец впереди показался город Перемышль, древняя крепость. По реке Сан проходила граница. Дальше, за рекой, располагались немецко-фашистские войска. Командирская разведка длилась два дня...»
Только фактически начавшееся вторжение немецких войск отвлекло командира 8-го мехкорпуса от рекогносцировки сопредельной территории. Утром 22 июня 1941 г. (в 5 ч 40 мин) командование 8-го МК вскрыло «красный пакет», и в соответствии с приказом командующего 26-й армии № 002 от 17 мая 1941 г. (!!!) мехкорпус двинулся на запад, выйдя во второй половине дня к пограничной реке Сан западнее Самбора (28, стр. 165). «Красный пакет» с директивой штаба Киевского ОВО № 0013 от 31 мая 1941 г. был вскрыт командиром 15-го МК в 4 ч 45 мин, после чего дивизии корпуса двинулись в сторону Радехова (29, стр. 255).
Из этого исходного района танковый клин с равным успехом мог обрушиться на Тарнув, на Сандомир и на Люблин. Расстояния от рубежа Дрогобыч — Львов — Броды до этих трех польских городов практически одинаковое: 175—200 км.
По условиям местности наиболее предпочтительно люблинское направление — на пути наступающей танковой лавины не будет ни одной крупной реки, маршрут наступления пролегает практически в «коридоре» между реками Вепш и Сан.
Так о какой же «поспешности» и «нереалистичности» Директивы № 3 талдычили столько лет наши пропагандисты?
Для наступления на Люблин не хватало только одного — приказа. Вот этот приказ и был дан вечером 22 июня 1941 г.
В завершение этой главы остается напомнить, что доказывать наступательную направленность советских оперативных планов и обусловленного этими планами построения группировок войск пришлось только после выхода в свет знаменитой книги В. Суворова «Ледокол». До этого советские историки и мемуаристы спокойно и охотно констатировали, что «на расположение позиций и войск оказал влияние наступательный характер планируемых стратегических действий... замысел на стратегическое развертывание и построение оперативных группировок войск в большей мере отражал наступательные цели...» (3). Правда, подобные признания всегда сопровождались оговоркой о том, что «в силу неверной оценки ситуации было неоправданно допущено...». Суворов всего лишь предложил перестать считать советских генералов идиотами, не понимающими азбучных основ оперативного искусства, и обратил внимание на умственные, а главное — нравственные достоинства советских историков. Разумеется, «историки» ему этого не' простили. Странно, но и реабилитированные В. Суворовым советские генералы за него не заступились...
«БРОНЯ КРЕПКА И ТАНКИ НАШИ БЫСТРЫ...»
Отдать приказ — дело нехитрое. А позаботилось ли высшее командование РККА о том, чтобы обеспечить в полосе наступления механизированных корпусов Юго-Западного фронта необходимое по канонам военной науки трехкратное превосходство сил?
Нет. Трехкратного превосходства не было. Соотношение сил сторон выражалось совсем другими цифрами.
Считать можно по-разному. Можно сравнивать общую численность танковых войск, развернутых вермахтом и Красной Армией на всем южном ТВД. Это достаточно разумный подход. Расстояния на Западной Украине не «сибирские», а скорее «европейские». От районов развертывания даже наиболее удаленных от границы 16-го МК, 18-го МК, 9-го МК, 19-го МК (т.е. от городов Черновцы. Могилев- Подольский, Новоград-Волынский, Бердичев), до Львова всего 250—300 км. Даже при движении по грунтовым дорогам с черепашьей скоростью в 10 км/час такую передислокацию можно было осуществить, израсходовав всего 25—30 моточасов. Это два-три дня размеренного марша. На самом деле по сухим июньским дорогам, при световом дне в 18 часов все можно было сделать гораздо быстрее. Наконец, есть и железные дороги. Ко Львову, историческому центру Галиции, подходят пять железных дорог, по которым можно было перевезти мех-корпуса практически из любой точки Украины и Молдавии, сберегая тем самым драгоценный моторесурс танков.
В таком случае, против 728 танков в 1-й танковой группе вермахта и 60 танков в единственной танковой бригаде румынской армии советское командование могло выставить 5617 танков.
Это — СЕМИКРАТНОЕ численное превосходство. И эта цифра весьма занижена. Мы не учли легкие танки, находившиеся в составе стрелковых и кавалерийских дивизий Красной Армии (в пехотных дивизиях вермахта танков не было вовсе). Мы не учли 749 пушечных бронеавтомобилей БА-10, по вооружению и бронезащите не уступавших легким немецким танкам. Наконец, мы не учли без малого две тысячи танков в составе 16-й и 19-й армий, которые первоначально развертывались на Правобережной Украине, в тылу Юго-Западного фронта.
Можно считать по-другому — ближе к суровой исторической реальности. Фактически в боевых действиях первой недели войны на Западной Украине приняло участие только шесть мехкорпусов: 22-й МК, 15-й МК, 4-й МК, 8-й МК, 9-й МК, 19-й МК. Четыре мехкорпуса (16-й МК, 18-й МК, 24-й МК, 2-й МК) практически бездействовали или жгли бензин в бесцельных передислокациях. Едва ли такое безобразие можно отнести к разряду «объективных обстоятельств», но в жизни все было именно так. С другой стороны, и румынские танки (точнее говоря, танки французского производства времен Первой мировой войны) никого и ничем не беспокоили. При таком подходе (и не учитывая бронеавтомобили) мы приходим к соотношению сил 1 к 5,5.
Так какую же другую директиву, кроме приказа о переходе к решительному наступлению, могли отдать Тимошенко и Жуков при таком численном превосходстве?
Все познается в сравнении. Львовско-Сандомирскую наступательную операцию (июль — август 1944 г.) войска 1-го Украинского фронта успешно провели, имея в своем составе три танковые армии (1, 3, 4-я), на вооружении которых к началу операции было соответственно 419, 490 и 464 танка и САУ. Всего — 1373 единицы. Перед началом Берлинской операции в составе четырех танковых армий (1, 2, 3, 4-я Гвардейские танковые) числилось соответственно 709, 672, 572 и 395 танков и САУ (167). В крупнейшей и очень успешной Висло-Одерской наступательной операции (самые высокие темпы и самая большая глубина наступления советских танковых войск) на вооружении четырех танковых армий было 3302 танка и САУ — цифра огромная, но все равно значительно уступающая количеству танков, развернутых на южном ТВД в июне 41-го.
Но, может быть, летом 1941 г. у нас были плохие танки? Устаревшие, «не идущие ни в какое сравнение» с танками противника?
Советские историки, академики и генералы в бесчисленном множестве статей, книг, мемуаров, уверенно отвечают и на этот вопрос: наши танки «старых типов» (т.е. Т-26, БТ, Т- 28) были не плохие, а очень плохие. Настолько плохие, что на протяжении многих десятилетий академики даже не учитывали их в общем балансе сил сторон. Кто только не приложил свои перо и руку к этой кампании дезинформации собственного народа! Вот и сам «маршал победы» Жуков в своих хрестоматийно-известных «Воспоминаниях и размышлениях» сокрушается над убожеством советских танков:
«...Они были маломаневренны и легкоуязвимы для артиллерийского огня... работали на бензине и, следовательно, были легковоспламеняемы... имели недостаточно прочную броню...» (15).
Перед нами — маленький литературный шедевр. Обвинить Жукова в обмане невозможно. Все, что он сказал, до последней буквы — правда. Любой танк «легкоуязвим» (по сравнению, например, с железобетонным дотом) и «маломаневренен» (по сравнению с вертолетом). Смотря с чем сравнивать. Мудрый Жуков не стал сравнивать советские танки с современными им немецкими танками. Он вовсе не говорит, что немецкие танки были «высокома-невренны и неуязвимы», а их моторы работали на чем-то другом, нежели «легковоспламеняемый .бензин». Но можно не сомневаться в том, что из тысячи человек, прочитавших мемуары великого полководца, 999 поняли этот абзац именно так, что наши танки — это «барахло» и «гробы», а вот немецкие были гораздо лучше. Что ж, это и есть работа мастера! А заслуженный ветеран войны генерал Владимирский в своей академически солидной книге (92) пишет просто и без затей: «Германия к началу нападения на СССР, бесспорно, имела качественное превосходство над нашими танками».
Вот так вот — «бесспорно имела».
Вот только кто кого имел: Германия имела качественное превосходство в танках или партийная пропаганда столько лет имела наши мозги?
Начнем с простого. С определений. Что вообще означает фраза «немецкие танки были лучше наших»? Какие немецкие лучше каких советских? Пятитонная танкетка Рг-1 с двумя пулеметами лучше тяжелого КВ с трехдюймовым орудием? Думаю, что такого не скажут даже самые рьяные агитпроповцы. Или речь идет о том, что лучший немецкий танк Рг-Ш превосходил наш снятый в 1934 г. с производства легкий танк Т-27? Это верно, но только зачем же их сравнивать?
По мнению автора, корректный анализ качественного состояния танкового парка СССР и Германии возможен при соблюдении как минимум двух условий:
—сравниваемые танки должны быть одного функционального назначения, одного «класса»;
—необходимо учитывать количество танков каждого класса в общем объеме танкового парка.
Руководствуясь этими вполне очевидными требованиями, приступим к сравнительному анализу техники противоборствующих танковых группировок.
Единственная на южном ТВД 1-я танковая группа вермахта в составе 13, 14 11, 16, 9-й танковых дивизий имела на своем вооружении 728 танков.
По тактико-техническим характеристикам и функциональному предназначению их можно условно разделить на ЧЕТЫРЕ класса:
—танкетки;
—хорошие легкие танки;
—танки огневой поддержки;
—хорошие средние танки.
К разряду «танкеток» мы отнесем 8 единиц Рг-1 ,211 Рг-II и 54 так называемых «командирских танка», всего 273 танка (что составляет 38% от общей численности 1-й танковой группы).
Вот как описывает историю разработки этих «грозных боевых машин» главный идеолог и создатель танковых войск Германии Г. Гудериан:
<г...мы считали необходимым создать пока такие танки, которые могли бы быть использованы для учебных целей... этот тип танка допускал лишь установку пулеметов во вращающейся башне. Такие танки, получившие обозначение Рг-1, могли быть изготовлены к 1934 г. и использованы в качестве учебных машин до того времени, пока не будут готовы боевые танки... никто, конечно, не думал в 1932 г., что с этими небольшими учебными танками нам придется вступить в бой...»
Впрочем, были у Рг-1 и вполне ощутимые достоинства. Вот как описывает Гудериан те преимущества, которыми обладали его первые танки по сравнению с фанер-но-картонными макетами, которыми пользовались до этого на учениях рейхсвера:
«...школьники, которые прежде протыкали наши макеты своими карандашами, чтобы заглянуть внутрь, были поражены новыми бронемашинами...» (65).
Вот так вот. Не знали фашисты, что впереди их ждет не школьник с карандашом, а красноармеец Середа с топором.
«Храбрец подкрался по канаве с тыла, быстро вкарабкался на танк и ударами саперного топора вывел из строя пулемет и экипаж вражеского танка». Это — не
