— О! Еще как! Это было… словно лопатой по затылку!
— Я слушаю…
Я покосился на Гермиону и понял, что соперничать с этим сгустком энергии — пустая затея. Вымотанный бессонницами, проделками Профитроля-младшего и разговором со стариком, я не чувствовал себя на этом свете. Легкость в моем туловище была двусмысленной. Словно я воздушный шарик, наполненный теплым воздухом. Еще немного — и взлечу.
Гермиона приложила свои прохладные ладошки к моим вискам и прошептала заклинание Утренней Свежести.
Хотя сейчас было не утро, эффект не заставил себя долго ждать. Мой череп словно опустили на мгновение в прохладный живительный эликсир, сваренный исключительно на волшебных травах. И перед взором моим запрыгали веселые искорки.
— Теперь ты можешь говорить связно? Начни с того момента, когда сюда явилась Фероция.
Вот она, моя возлюбленная сестра. Холодный разум, четкая речь и непреклонный взгляд.
Браул Невергор восстал из пепла, в который успел обратиться несколько минут назад, и приступил к своей повести.
21
— Мы пойдем в Волшебную Страну вместе! — сказала Гермиона.
Волшебная Страна — это измерение, куда отправил меня Вольфрам. У этого мира столь длинное и сложное название (загляните в «Путеводитель по совмещенным локальным пространствам» Трехо Альманзора), что мы условились дать ему эту простую и непритязательную кличку. Главное, она отражала суть — страна и впрямь обещала быть волшебной дальше некуда.
— Зачем? — тут же спросил я. — Эта миссия возложена целиком на мои мужские плечи.
— Вот именно. Хорошо зная свойства твоих плеч, я не уверена, что все пройдет гладко. К тому же надо учитывать страшные опасности, о которых мы ничего не знаем!
Гермиона указала на «Путеводитель по совмещенным локальным пространствам», который лежал перед ней на круглом столе. Книга была раскрыта на интересующей нас странице.
— Этот Трехо Альманзор — халтурщик, — сказал Леопольд Лафет Третий.
— Определение подходит как нельзя лучше, — подтвердила волшебница. — Словно нарочно, про Волшебную Страну сказано меньше всего. И карта больше похожа на детские каракули, чем на научно подтвержденные данные. Чем должен руководствоваться путешественник, если он решит провести там отпуск?
Я пропустил эти слова мимо ушей, так как был занят придумыванием достойного ответа. Намек на ненадежность моих плеч резанул Браула по живому. Даже домашние хомячки вроде меня испытывают дискомфорт, когда вторгаются в их святая святых. У них тоже есть чувство собственного достоинства.
Леопольд не замедлил спросить, почему я сплю с открытыми глазами, когда решаются вопросы всекосмического значения, а я ответил, что ничего я не сплю, а размышляю. В результате мои плечи остались неотомщенными, и заседание генеральной ассамблеи в составе трех волшебников и одной рыжей баронессы (Ирмы Молейн) со скрипом покатилось дальше. Почему со скрипом? Да очень просто. Это сейчас мы немного успокоились, а всего несколько минут назад в зале заседаний (в библиотеке) кипели весьма нешуточные дебаты. Я, Леопольд и Гермиона непременно должны были обсудить последние события и дать им подходящую оценку. Оценки разнились, что не могло способствовать стремительной выработке единой стратегии. Одним словом, дело едва не дошло до драки. Участники съезда, осознав, что, ступив на силовой путь, никому не сделают лучше, выбросили белые флаги.
В общем, когда температура в комнате упала и пыль немного улеглась, Гермиона сказала:
— Сделаем предварительные выводы. Вольфраму нужен Тигриный Жаворонок, волшебная птичка, способная излечить его от Чудовищного Синдрома. По мысли злодея, она является достойной заменой заклинаниям, содержащимся в книге Слядена Исирода. И хотя у нас нет доказательств, что старик не лжет, мы должны исходить именно из этих предпосылок…
— Он лжет! Я его знаю, — безапелляционно заявил Леопольд.
В поисках моральной поддержки он обратил свой раскрасневшийся фасад к возлюбленной. Ирма Молейн тоже раскраснелась, что, в комплексе с ее естественной окраской, снова наводило меня на мысль о пожаре.
Так голубки смотрели друг на друга и могли бы делать это бесконечно долго, если бы не сердитый кашель Гермионы. Точно так же, как раньше Ирма рыдала, полностью отдаваясь этому занятию, теперь она улыбалась до ушей и не сводила влюбленного взгляда с Леопольда.
Честно говоря, никогда не видел девушек, всецело влюбленных в таких типов, как мой приятель. Что она нашла в этой сплющенной камбале, ума не приложу.
— Идем далее, — сказала Гермиона. — Есть ли у нас возможность избежать этой опасной экспедиции?
— Нет, — ответил я. — Если не Жаворонок, то подвенечные фанфары, гремящие над головами совсем не тех людей.
При упоминании подвенечных фанфар Леопольд вздрогнул. Вслед за ним вздрогнула Ирма Молейн. Ее глаза готовы были вновь наполниться слезами, но Гермиона остановила слезоотделение властным жестом, какой я нередко видел у ее тетки Шеневьеры.
— Мы добудем ему этого проклятого Жаворонка, и пусть подавится! — свирепо сказала она.
Ирма Молейн, мало что понимающая во всех этих магических делах, спросила:
— Но что, если вы не вернетесь из Волшебной Страны?
Она перевела взгляд с Гермионы на бледного Леопольда, с Леопольда — на меня, и я тут же дал ответ:
— Тогда, конечно, вам придется смириться с судьбой. С другой стороны, Фероция тоже Леопольда не получит.
Трудно выйти замуж за человека, провалившегося в тартарары, да еще в другом измерении. Есть и еще один светлый момент: коварные планы банкира и старого чародея пойдут прахом!..
— И это вы называете светлым моментом? — спросила Ирма, покрываясь краснотой, словно рак, брошенный в кипящую воду.
— Ну…
Гермиона не дала мне договорить.
— Дорогая, не обращай внимания, не надо. — Сестрица подскочила к готовой закатить истерику барышне. Ловко и стремительно, словно фокусник на базарной площади, Гермиона прочитала заклинание, и Ирма обмякла. Волшебница схватила подушку и подсунула ее под голову сердечной подруге, чтобы той было удобнее почивать.
— Зачем ты это сделала? — спросил Леопольд.
— Сон для Ирмы — лучшее средство от стрессов. И если бы некоторые не болтали всякую чушь, мне бы не пришлось принимать радикальные меры! — Гермиона посмотрела в мою сторону.
— А что такого? Я отошел от железной логики и фактов?
— Ирме нужны не факты, а утешение и душевное спокойствие, — заявила Гермиона. — Она не из тех, кто встречает превратности судьбы с открытым забралом!
Я покачал головой, как старый учитель.
— Леопольд, боюсь, тебе придется беречь свою суженую как зеницу ока. Если на каждую встряску она будет реагировать столь бурно…
Гермиона не дала Браулу излить свои соображения. В разъяренном виде она опаснее тигрицы, и мне не стоило об этом забывать, если я не хотел получить хорошую затрещину, как в старые добрые времена.
Волшебница призвала меня заткнуть фонтан и вернуться к теме нашего разговора. На это я ответил,
