– Кажется, бой кончился, – сказал Ворох. – Наверху как будто тихо. После наших бомбочек неудивительно…
– Miolas! Miolas dan! Fetteno! Opi kara!!![11] – завопила пленница дурным голосом. Был момент, когда она почти вырвалась из ручищ подпехов.
– Да что ж это такое? – Ворох ухватил деваху за шиворот.
– Ao daetvier tosse!!![12] – простонала та, скривившись от боли.
– Чего она говорит? – спросил Крот.
– Может, предлагает жениться на ней… Эй, принцесса, а ну веди себя смирно! – зарычал гоблин ей в ухо, отчего пленница съежилась. – Здесь тебе не священные рощицы и не светский раут, чтобы выкаблучиваться. Иначе живо в уголок отведем и – чик-чик… Пух! – Вытащив пистолет, Ворох приставил дуло к ее виску. Та смотрела на него искоса, запрокинув голову. Зеленые глаза словно обесцветились от страха.
– Ладно, – сказал Крот, отодвигая руку Вороха. – Не хватало еще, чтобы она дуба дала раньше времени. Может быть, это ценный язык, братец.
– Хм, баба в бункере – стопудово несчастье, – ухмыльнулся Ворох, – но наши узнают, где тут собака порылась. А ты, может, награду получишь.
– Иди ты со своей наградой, – огрызнул Крот.
Эльфка шарахалась от каждого встреченного на пути мертвого соплеменника и, словно протестуя, мотала головой. Из этого Крот заключил, что такие картины ей в новинку, непривычная, значит, к бойне дамочка попалась. Тем более странно видеть ее под землей в районе, который гоблины собирались штурмовать, не особенно скрываясь. Что, не хватило времени лыжи смазать? Или ума недостало свалить вместе с половиной гарнизона, что двинула на север после падения первой линии?
Ясно, что в пехотных частях бабы у них не служат. Следовательно – загадка.
Прошли по лестнице, круто уходящей к поверхности. Остановились. После бомбежки сверху налетело много всякого мусора. Ворох разбирал завал, в то время как Крот стоял на небольшой площадке внизу и держал эльфку под локоток. Привалившись к стене, она словно одеревенела.
Гоблин посмотрел на ее волосы и сглотнул, не понимая, с какой стати так сильно долбится сердце. Ну, должно быть, горячка боя, отходняк… И в тот же миг пленница повернулась к нему. Глянула снизу вверх, прямо в глаза, и от неожиданности Крот вздрогнул.
Знавал он эльфов с самого детства. Жили рядом, в соседних городках, встречались на ярмарках, гуляньях и просто так, по-соседски. Имен, конечно, Крот вспомнить не мог, да и не укладывались эльфьи имена особенно в его черепушке, но знал точно – не видел он ни разу таких глаз. Эльфийские девицы не воспринимались им как что-то из ряда вон выходящее, для гоблина иные стандарты и формы милы по физическому свойству. Не имел Крот привычки присматриваться к Детям Цветов, думать о них, засоряя голову всякими ненужностями, поэтому сейчас этот взгляд словно просветил его насквозь… Эльфка вздернула брови, словно о чем-то просила. Невыносимая зелень ее глаз казалась колдовской.
– Чего уставилась? – проворчал Крот. – Ты не очень-то дури и не вздумай заклятья кидать… Плохо будет. Поняла?
Рыжая молчала, все так же глядя на него.
– А-а, сообразил… Нет, сестра, не пущу… и не думай… Да и некуда тебе бежать – повсюду наши… Не пущу… В штабе разберутся, куда тебя, там уже не моя забота. Может, по закону военного времени, может, еще как…
– Готово, забирайтесь! – сказал Ворох сверху.
Эльфка вздохнула, отворачиваясь, а подпех почувствовал заливающий голову жар. Неужели стервоза наколдовала?
– Ну иди, иди! – Толчок получился слишком сильным, и эльфка, споткнувшись о ступеньку, упала. Стукнулась грудью и щекой, но не издала ни звука. – Чтоб тебя… – Крот поставил ее на ноги. Эльфка развернулась и плюнула ему в лицо. Странное выражение в глазах сменилось знакомой яростью. Ну это другое дело, все просто и ясно. – Эй, ты не очень! Не посмотрю, что баба, да худющая от недокорма, – сказал подпех, утираясь. – Врежу! – пообещал Крот, показывая кулак.
Рыжая фыркнула, сумев вложить в этот звук немало отравы. Да, подумал Крот, только они так и могут. Поди, с детства обучаются ненавидеть зеленых, с молоком матери усваивают, кто истинный враг. А потом в университетах и академиях на научную основу свою ненависть ставят… Подпех причмокнул. Во что превратился древний Злоговар, родина предков всех гоблинов, обитель героев и свободы? Родина природного разгильдяйства и угарного самоуправления, перед которым бледнеют все республики вместе взятые? В Шелианд он превратился, в противоестественное государство спесивых кукол. Правду говорят, что это самый настоящий рассадник антигоблинства и эльфизма…
Лестница заканчивалась квадратным люком, ведущим в кубических очертаний блиндаж. В углу что-то тлело, распространяя тягучую вонь, разбитая рация демонстрировала свою начинку; кто-то из эльфов потерял каску, кто-то обронил кинжал, кто-то даже штаны, пробитые осколками в двух местах. Внутреннее убранство укрытия превратилось в гору мусора. Раскиданная амуниция и оружие с боеприпасами – все как в других местах; у входа в блиндаж земля разворочена попаданием бомбы.
Доски и фрагменты расколотого в одном месте бетонного потолка Ворох отодвинул в сторону, но все равно места было мало.
Эльфка постаралась выбраться из люка сама, но со связанными руками успеха не добилась. Крот поддержал ее ладонью снизу, упершись сразу в обе ягодицы, а Ворох вытянул за плечи. Рыжая дернулась, посчитав такое мужское внимание излишним и оскорбительным. Ворох крякнул.
– Гляди, ни кожи, ни рожи и попа с кулачок, а еще туда же!
Эльфьи взгляды не убивают на месте вопреки расхожему мнению, иначе от гоблина в момент осталась бы горстка пепла. Рыжая, безусловно, поняла, о чем идет речь.
Крот промолчал, указывая ей на выход из блиндажа. Снаружи откашливались последние выстрелы и рвались бомбы, но зона боя передвинулась на север. Это означало только одно – батальон «Смердящий» взял укрепрайон. Остатки неприятельского гарнизона сопротивляются напрасно. Гоблины победили, даже с учетом изначального проигрыша в численности и потерь на берегу.
Окопы завалены телами и их фрагментами, колючая проволока разодрана и засыпана землей. Рыжая не прошла и десяти шагов, как принялась кричать и рваться. Зона бомбардировки превратилась в огромные земляные отвалы, нагромождения обломков бетона и вырванных с корнем блиндажных укреплений. Почва впитывала кровь, становясь грязно-багровой.
– Гляди, нервишки шалят, – заметил Ворох, наблюдая, как рыжая наклоняется в рвотном позыве и выплевывает горсть желчи. Больше в ее желудке ничего не было. – Кончай, симулянтка! Небось горазды вы бошки гоблинам отрезать да на колья насаживать… А тут раскуксилась, поглядите на нее!
Со сдавленным криком эльфка повалилась на землю.
Ворох взял ее за шиворот, поднял, хотел поставить, однако ноги пленницу не слушались. Крот как мог легонько похлопал рыжую по щекам. Голова ее мотнулась вправо, потом влево. Результатом была полная потеря сознания.
Ворох стянул каску, почесал затылок.
– Помяни мое слово, Крот, эта стерва принесет нам сплошные неприятности. Мы все из-за нее сдохнем.
Крот, разозленный, промолчал. Подобрал эльфку с земли и положил на плечо; она почти ничего не весила. Так-то оно, может, и лучше. Уж больно не хотелось Кроту смотреть в ее глаза…
«Как же жрать охота», – вдруг подумал Крот, рысцой лавируя между горами земли и мусора с трофеем на плечах. Ворох сопел позади, семеня своими кривыми ногами.
Наружный и подземный уровни первой линии укреплений полностью перешли под контроль подпехов. Центр пал недавно, когда гоблины сломили сопротивление засевших в глубоком блиндаже перворожденных. Вторая линия приказала долго жить после авианалета, и смердящим оставалось только убедиться, что врагу здесь больше нечего ловить. Позиции эльфийской артиллерии оказались уничтожены еще раньше. В качестве трофея штурмующим осталась лишь одна целая тяжелая мортира, зато в хорошо защищенном бункере нашлась целая гора боеприпасов – от пистолетных гвоздей до снарядов. Также взвод первой роты отыскал склад с оружием и продовольствием, никем не охраняемый.
