– Значит, это чудовище вернулось после того, как его убили, – сказала Альбина. – Оля, ты выбросила его в контейнер…
– Да.
– Как же он мог жить в этой физической оболочке, когда был мертв? Как могло расти тело? Есть, пить…
– Наверное, в первый раз он поступал неверно – по его мнению. Тогда он жил внутри комнаты и был доволен. А когда его изгнали, он посчитал, что впредь нужно действовать по-другому. Сейчас он собирался поселиться в реальном мире. Он родился и начал тащить комнату сюда – не знаю, откуда именно, но не так уж и важно, – сказал Игорь. – Все эти ужасы, кошмары во сне и наяву – попытка установить контакт с нашим сознанием. Ослабить волю, питаться нашими эмоциями и особенно страхом. Саша – типичный пример такого вампиризма… Накопив энергию, чудовище приволокло комнату во все наши дома, чтобы установить окончательный контроль, я так считаю. Но он поспешил… Возможно, это объясняется тем…
Все ждали.
– Чем? – спросила Лиза за всех.
– Понимаете, он просто ребенок, он не вполне отвечает за свои поступки. Виталий, старик, кошки и прочее – это его сны… Он играет и спит. Он хочет стать взрослым раньше времени – так можно было бы объяснить его суть с нашей точки зрения.
– А что значит комната?.. – сказала Ольга.
– Это детская. Карикатура на наш мир. Возможно, наши догадки были верны, он пробует быть членом семьи. Ему нужны товарищи по играм, но он скверный мальчик, потому что рожден в результате противоестественного… процесса. Он не отвечает за свои поступки. Посмотрите на его поведение. Это капризничанье, вранье, угрозы. Что за ними стоит на самом деле? Думаю, не так уж и много.
– А при чем тут твоя мама? – спросила Лиза.
– Не знаю пока… Может…
– Подожди с выводами, пока я не расскажу свою часть, – прервал его Федор. – Внимательно следите за ним… Слишком тихо он себя ведет… – шестеро пар глаз остановились на Людмиле, и та съежилась. – Мне надо сосредоточиться, – отец посмотрел на Ольгу. – Ты ведь знаешь, что твоя гипотеза верна? Насчет…
– Да, – сказала та.
Остальные переглянулись.
– Карикатура, карикатура, – передразнил призрак, – что вам знать-то? Когда вас убивают, душат в сортире, а потом выбрасывают на свалку…. Это нормально?
– Ты повторяешься, – сказала Ольга. – Замолкни.
– Ты – моя мать!
– Нет. Сам факт ничего не значит, это не заставить меня признать нашу связь. Я не прощу тебе ничего… Из-за тебя я никогда не буду прежней. Ты меня изуродовал!
– А разве ты не хотела ребенка со своим мужем? Бойся своих желаний.
– Да как ты…
Ольга неожиданно рванулась вперед, занося руку, но Игорь, вскочив и с грохотом отодвинув стул, перехватил ее на полпути.
– Подожди. Он же тебя вынуждает. Не надо.
Ольга оттолкнула брата, отвернулась с перекошенным от злости лицом.
– Он над нами издевается, а вы его обхаживаете?
– Здесь наша мать, между прочим, – сказал Игорь.
Людмила захихикала, издала губами вибрирующий неприличный звук.
Все погрузились в молчание.
Федор собрался с силами и начал рассказывать.
В тот день, в середине июля, Федор и Людмила отправили обоих детей к знакомым до вечера, чтобы те поиграли со своими друзьями. Решение пришло как-то само собой, по обоюдному согласию супругов, хотя подробности никто не обсуждал. Утром они одели Ольгу и Игоря, и отец отвез их на другой конец города. Дети не возражали и вели себя смирно, словно что-то знали, и только мальчик спросил:
– Вы сделаете генеральную уборку?
Родители переглянулись, и Людмила сказала:
– Да, скорее всего уборку.
Они поняли, что настал решающий момент.
Теперь они были готовы к финальной конфронтации.
На прощание Ольга наградила их умоляющим, полным боли взглядом, от которого Федору стало страшно.
Федор вернулся два часа спустя, и Людмила показала ему ванну, наполненную кипятком.
– Это зачем?
– Если мы не сумеем достать его другим способом, нам понадобится вода. Это единственное, чего он, по-моему, боится.
