– Мне надо войти. Я не могу стоять за дверью, – сказал ребенок. Голосок у него был тоненьким, но не создавал приятного впечатления, как случается иной раз с детьми такого возраста. Ольге показалось, что он притворяется. Скорее всего, так и есть. Он по определению не может быть… кем же? Нормальным человеческим существом! Даже если отбросить все остальное, достаточно поглядеть в эти непроницаемые глаза.
Ольга вспомнила, как заглядывала в них, сидя в кабинке туалета.
– Я войду? – тон стал требовательным и нетерпеливым. Ребенок выпятил нижнюю челюсть. Злился. – Мама, ты должна мне все объяснить! Пусти меня домой!
Она сдалась и отступила, впуская мальчика в предбанник, а потом и в квартиру. Он остановился, оглядываясь по сторонам. Ольга быстро закрыла внешнюю дверь, надеясь, что соседи ничего не слышали.
– Мне здесь нравится, – сказал мальчик.
– Да?
– Конечно, мне должно нравиться, потому что это будет мой дом.
В его улыбке промелькнуло предостережение, но Ольга все-таки сказала:
– Ты не можешь быть здесь. Эта квартира моя и моего мужа.
– Он тебе не муж, – произнес мальчик.
– Муж. Формально нет, но все-таки муж, – Ольга повысила голос. – Почему ты со мной так разговариваешь?
Ребенок разглядывал одежду на вешалке, щупал, проверял швы, словно пришел на рынок что-то покупать. Ольга не понимала, что он делает и зачем.
– Я могу с тобой так разговаривать, мама…
– Я тебе не мама!
– Ты меня родила, ты помнишь хорошо этот случай. В прошлое воскресенье. И поступила очень плохо со мной. И это несмотря на то, что была избавлена от послеродовой лихорадки и прочих неприятностей… Такова, значит, твоя благодарность? Любая другая женщина умерла бы…
– Нет!
– Что?
– Ты не мой сын, ты им не можешь быть! – закричала она.
Мир крутился вокруг нее, и скорость вращения увеличивалась. Мальчик посмеивался. Он стоял, склонив голову и засунув руки в карманы своих стареньких джинсов.
– Я могу. Я и есть твой ребенок, от которого ты избавилась, мама. Получается, что ты убийца. Ты бросила маленькое беспомощное дитя в мусорный контейнер, как делают многие нерадивые матери, но я тебя прощаю.
Ольга ощутила невероятный прилив гнева, внутри нее точно взорвалась сверхновая звезда, по жилам понесся всесжигающий огонь. Она сжала кулаки, оскалила зубы и двинулась на мальчика. Она хотела, чтобы он почувствовал, увидел, услышал ее мысли, понял, насколько он ей чужд и ненавистен.
Заряд ее гнева был велик, но мальчик встретил его спокойно.
Он уловил мысленный посыл Ольги, ту волну негатива, которую она пустила в его сторону, и выставил свою защиту.
Она остановилась, не в силах продвинуться дальше. Что-то ее не пускало. Насмешливое выражение исчезло из черных глаза, а на его место пришла злоба. Ольге пришлось встретить ее лицом к лицу. Она боролась, вызывая в себе максимум ярости, но сопротивлялась недолго.
Кулаки ее разжались. Голова склонилась, как перед палачом на эшафоте.
– Кто ты такой, чтобы меня прощать? – спросила она.
– Я – твой ребенок, твой сын. А ты – моя мать.
– Что же ты будешь здесь делать?
– Об этом не думай, – сказал мальчик и пошел осматривать квартиру.
Ольга поглядела на часы. Она не знала, когда вернется Саша, с самого утра он уехал на своей машине «бомбить» и пока на связь не выходил. Что же Ольга скажет ему про этого пришельца? Объяснит всю подноготную? Расскажет свою дикую, ни в какие рамки не вписывающуюся историю?
Об этом не может быть и речи.
Мальчик оглядел спальню. Ольга вошла туда, убеждаясь, что этот кошмар настоящий и она не спит.
– Что я скажу Саше?
– Мы с ним поговорим. Не будет он возражать, не беспокойся.
– Как это так? – Ольга вновь залилась слезами. Мальчик поглядел в ее сторону и брезгливо скривил рот.
– Не твоя забота, – ответил он.
– А если точней?..
– Отстань. Я хочу есть!
