являют при свете яркого солнца довольно живописную картину. Обитателей здесь не более нескольких сот. В этих испанских колониях в отличие от наших британских нет никаких основ для роста. Здесь живет много чистокровных индейцев; на окраинах города постоянно стоят тольдо племени касика Лукани. Местные власти частично подкармливают индейцев, отдавая им всех старых, негодных лошадей; кроме того, индейцы сами кое-что зарабатывают, выделывая попоны и другие принадлежности конской сбруи. Эти индейцы считаются цивилизованными; но, вероятно, достигнутые ими некоторое смягчение их жестоких нравов почти уравновешивается их полной аморальностью. Однако некоторые из молодых людей исправляются — они обнаруживают наклонность к труду, и несколько времени назад целая группа их, отправившись на тюлений промысел, проявила себя очень хорошо. Теперь они вкушали плоды своих трудов — носили яркие опрятные одежды и бездельничали. Их одежды обнаруживали наличие у них прекрасного вкуса; если бы одного из этих молодых индейцев можно было превратить в бронзовую статую, то драпировка оказалась бы безупречно изящной.
Однажды я поехал верхом к большому соляному озеру, или салине, за 15 миль от города. Зимой это мелкое озеро с соленой водой, летом же оно высыхает, превращаясь в белоснежное соляное поле. У берега слой соли имеет от 4 до 5 дюймов в толщину, но к середине толщина его возрастает. Длина озера 2,5 мили, ширина — одна миля. По соседству имеются озера во много раз большие, у которых соляное дно достигает 2 или 3 футов в толщину даже зимой, когда оно покрыто водой. Такое сверкающее белизной ровное пространство, лежащее среди бурой унылой равнины, представляет необычайное зрелище. Из салин ежегодно добывают большое количество соли, и огромные груды ее, в несколько сот тонн весом, лежат готовые к отправке. Сезон разработки салин в Патагонесе то же, что жатва, ибо от этого зависит благосостояние поселка. Почти все селение перебирается на берег реки и занимается перевозкой запряженных волами фургонах. Соль здесь кристаллизуется большими кубами и замечательно чиста; м-р Тренхем Рикс ли сделал для меня ее анализ и нашел в ней только 0,26 % гипса и 0,22 % земляных веществ. Любопытно, что эта соль не так хороша для заготовки впрок мяса, как морская соль с островов Зеленого Мыса; один купец в Буэнос- Айресе говорил мне, что он считает ее на пятьдесят процентов менее ценной. Поэтому сюда неизменно возят соль островов Зеленого Мыса и смешивают ее с солью из салин. Низкое качество патагонской соли можно объяснить только ее чистотой, иными словами, отсутствием в ней соляных веществ, имеющихся во всякой морской воде, — заключение, как я полагаю, совершенно неожиданное, но подкрепляемое недавно установленным факте, что для предохранения сыра от порчи лучше всего подходят содержащие как можно больше растворимых хлоридов.
Озеро окаймляет полоса ила, в котором во множестве заключены крупные кристаллы гипса, некоторые в 3 дюйма длиной; на поверхности же разбросаны кристаллы сернокислого натрия. Первый гаучосы называют «padre del sal» (отцом соли), второй — «madre» (матерью); они утверждают, что эти соли-«родители» всегда встречаются по краям салин, когда вода начинает испаряться. Ил черного цвета и имеет зловонный запах. Сначала я не мог представить себе, в чем причина этого, но впоследствии заметил, что пена, при ветром к берегу, окрашена в зеленый цвет, быть может, из-за вод рослей (Confervae); я намеревался захватить домой немного зеленого вещества, но случайно мне не удалось этого сделать. С большого расстояния озеро в некоторых местах кажется красным, возможно из-за присутствия каких-нибудь наливочных малькулей. Ил во многих местах был разрыт множеством каких-то червей или кольчатых животных. Как удивительно, что существу создания, способные жить в соляном растворе и ползать кристаллов сернокислого натрия и кальция! А что происходит этими червями за долгое лето, когда поверхность озера отвердевает, превращаясь в сплошной слой соли? На этом озере живут в большом количестве фламинго, которые здесь же выводят птенцов; в Патагонии, в северном Чили и на Галапагосских остравах я встречал птиц повсюду, где только имелись соляные озера. Я видел, как они бродили здесь в поисках пищи, — вероятно, червей, роющихся в иле, черви же, вероятно, питаются инфузориями или Confervae. Та образом, мы находим здесь замкнутый в себе маленький мир жн существ, приспособленных к условиям этих внутренних солян озер. Говорят**, что в соляных бассейнах близ Лимиигтона живет в несметном количестве крошечное ракообразное (Cancer salinus), но только там, где соленость воды достигает вследствие испарения: значительной степени, а именно около четверти фунта соли на [0,57 литра воды. Итак, мы можем утверждать, что наш мир сплошь обитаем! Будь то соляные озера, подземные озера, скрытые под вулканическими горами, горячие минеральные источники, широкие просторы и глубины океана, верхние области атмосферы даже или поверхность вечных снегов, — повсюду живут органические существа.
К северу от Рио-Негро, между этой рекой и обитаемой местностью около Буэнос-Айреса, у испанцев есть только одно маленькое поселение, недавно основанное близ Баия-Бланки. До Буэнос-Айреса отсюда по прямой почти 500 британских миль. Так как кочующие племена конных индейцев, всегда занимавшие большую часть страны, в последнее время стали сильно тревожить отдаленные эстансии, буэнос-айресское правительство некоторое время назад снарядило армию под командованием генерала Росаса для их истребления. Теперь войска стояли лагерем на берегах Колорадо, реки, протекающей милях в восьмидесяти к северу от Рио-Негро. Выйдя из Буэнос-Айреса, генерал Росас направился напрямик через неизведанные равнины; полностью очищая таким образом страну от индейцев, он оставлял позади — через довольно большие промежутки — небольшие отряды солдат с лошадьми — посты, чтобы можно было поддерживать коммуникации со столицей. Так как «Бигль» собирался зайти в Баия-Бланку, я решил проехать туда сушей; под конец же я расширил свой план, решившись проделать весь путь по этим постам до Буэнос-Айреса.
11 августа. — Моими спутниками в поездке были м-р Харрис, англичанин, живший в Патагонессе, проводник и пятеро гаучосов, направлявшихся в армию по делам. До Колорадо, как я уже сказал, было миль восемьдесят, а так как мы двигались медленно, то пробыли в пути два с половиной дня. На всем протяжении страна едва ли заслуживает лучшего названия, нежели пустыня. Воду можно найти лишь в двух маленьких источниках, и хоть ее и называют пресной, но даже в это дождливое время года она была заметно солоноватой. Летом то был бы мучительный переход, ибо и теперь он был достаточно тягостен. Вся долина Рио-Негро, как она ни широка, попросту вымыта рекой в равнине, сложенной песчаником, так как сразу же над берегом реки, на котором стоит город, начинается ровная местность, где изредка встречаются незначительные долинки да впадинки. Повсюду страна выглядит одинаково бесплодной; на сухой хрящеватой почве растет пучками бурая засохшая трава да разбросаны низкие кустики, вооруженные шипами.
Миновав первый родник, мы вскоре увидели знаменитое дерево, которое индейцы чтут, как алтарь Уалличу. Оно стоит на возвышении среди равнины и служит ориентиром, видимым издалека. Завидев его, индейцы любого племени выражают свое благоговение громкими возгласами. Дерево невысокое, очень ветвистое и колючее; у самого корня оно имеет около 3 футов в поперечнике. Стоит оно совершенно одиноко, и это было действительно первое дерево, которое мы увидели; впоследствии нам повстречалось еще несколько деревьев того же рода, но вообще они были очень редки. Была зима, и дерево стояло без листьев, но зато взамен их были подвешены на нитях бесчисленные приношения различного рода — сигары, хлеб, мясо, куски тканей и др. Бедные индейцы, за неимением лучшего, просто выдергивают нитку из своих пончо и привязывают ее к дереву. Более богатые имеют обыкновение вливать водку и мате в определенное дупло, а также курить, направляя дым кверху, так как считают, что это доставляет Уалличу величайшее удовольствие. Для полноты картины замечу, что вокруг дерева лежали побелевшие кости лошадей, принесенных в жертву. Эти жертвы приносят все индейцы, без различия пола и возраста; они полагают, что благодаря этому лошади их будут неутомимы, а сами они будут иметь успех во всех делах. Гаучо, который рассказал мне обо всем этом, говорил, что в мирное время бывал свидетелем таких сцен и вместе с другими обыкновенно выжидал, пока индейцы уйдут, чтобы украсть у Уалличу приношения.
Гаучосы полагают, что божеством считается самое дерево; но мне представляется гораздо более вероятным, что его рассматривают лишь как алтарь. Единственную причину такого выбора я усматриваю в том, что дерево служит ориентиром в опасном пути. На огромном расстоянии видна Сьерра-де-ла-Вентана; один гаучо расcсказывал мне, что, когда он однажды проезжал с индейцем нескольких милях к северу от Рио-Колорадо, индеец принялся испускать те самые громкие крики, какие обычно они издают, завидев вдали дерево; при этом он приложил руку к голове, а затем указал в направлении Сьерры, На вопрос о причине индеец ответил ломаном испанском языке: «Увидел Сьерру». Приблизительно в двух лье от этого любопытного дерева мы сделали ночной при гаучосы своими рысьими глазами высмотрели какую-то злополучную корову, пустились за ней во весь опор, и через несколько минут приволокли ее на своих лассо и зарезали. Итак, у нас оказалось налицо четыре предмета первой необходимости для жизни «en el campo» [в поле] пастбище для лошадей, вода (правда, из грязной лужи), мясо и топливо. Гаучосы были в приподнятом настроении от того, что мы нашли всю эту роскошь, и вскоре мы принялись за бедную корову. То была первая ночь, которую я провел под открытым небом, причем постелью мне служило рекадо. В независимой жизни гаучосов есть возвышенная прелесть;- в любое мгновение можешь осадить коня и сказать: «Здесь мы проведем ночь». Мертвая тишина равнины, сторожевые собаки, группа похожих на цыган гаучосов, расположивших свои постели вокруг костра, — все это прочно запечатлелось в моей памяти, и я никогда не забуду картины этой первой ночи.
На следующий день местность оставалась все такой же. Птиц и зверей здесь мало. Изредка увидишь оленя или гуанако (дикую ламу); из четвероногих чаще всего встречается агути (Сау patagonica). Это животное играет здесь роль наших зайцев. Однако во многих существенных отношениях оно отлично от указанного рода: например, на задних ногах у него только по три пальца. Кроме того, оно примерно вдвое крупнее и весит от 20 до 25 фу (от 9 до 11 кг). Агути — подлинный обитатель пустыни; два или три агути, быстро скачущих один за другим напрямик через пустынные равнины, — обычная здесь картина. К северу они встречаются самой Сьерра-Тапальгуэн (37° 30 широты), где равнина сразу зеленеет и становится более влажной; южная граница их распространения лежит между бухтой Желания и бухтой Сан-Хулиан, где характер страны остается неизменным. Любопытно, что, хотя так далеко на юге, как в районе бухты Сан-Хулиан, агути в настоящее время не встречаются, капитан Вуд в своем рассказе о путешествии 1670 г. говорит, что их там было множество. Какая причина могла изменить пределы распространения такого рода животного в обширной, необитаемой и редко посещаемой стране? Далее, из того сколько настрелял их за один день капитан Вуд в бухте Желания явствует, что их там должно было водиться гораздо больше, чем в настоящее время. В местах, где живет вискаша, агути пользуется ее норами; но там, где, как в Баия-Бланке, вискаши нет, агути роют себе норы. То же самое происходит и с маленькой пампасской совой (Athene cunicularia), которую так часто описывают стоящей подобно стражу у входа в нору: в Банда-Орьенталь, где вискаши нет, она вынуждена сама выкапывать себе жилище.
На следующее утро, по мере приближения к Рио-Колорадо, вид местности начал изменяться; вскоре мы вышли на покрытую травой равнину, которая своими цветами, высоким клевером и маленькими совами походила на пампасы. Далее мы миновали обширное грязное болото, которое летом пересыхает, покрываясь коркой из различных солей; поэтому его называют салитраль. Оно было покрыто низкорослыми суккулентными растениями, такими же, какие растут на побережье. Колорадо в том месте, где мы переправлялись через нее, имела лишь около 60 ярдов в ширину, вообще же она, должно быть, почти вдвое шире. Река очень извилистая и окаймлена ивами и тростниковыми зарослями; говорят, что расстояние до устья реки по прямой 9 лье, тогда как по течению — 25.
Переправляясь в челноке, мы были задержаны несколькими огромными табунами кобыл, плывшими по реке в глубь страны, вслед за отрядом войска. Никогда не видал я зрелища более комичного, чем эти сотни и сотни голов, вытянувшихся в одном направлении, с навостренными ушами и раздутыми храпящими ноздрями; выступавшие над водой головы казались огромной стаей каких-то земноводных животных. Конина — единственная пища солдат в походе. Это создает большие удобства в смысле передвижения, ибо расстояние, на которое можно перегонять лошадей по этим равнинам, совершенно поразительно: меня уверяли, что ненавьюченная лошадь может проходить сотню миль за день в течение многих дней подряд.
Лагерь генерала Росаса был разбит у реки. Он представлял собой прямоугольник, образованный фургонами, артиллерией, соломенными шалашами и пр. Солдаты были почти все конные, и мне кажется, что никогда еще до сих пор не существовало армии столь мерзкой и разбойничьей. Большая часть солдат была какой-то смешанной породы — смесь негритянской, индейской и испанской крови. Я зашел к секретарю предъявить свой паспорт. Он принялся допрашивать меня самым важным и таинственным образом. К счастью, у меня было рекомендательное письмо от буэнос-айресского правительства к коменданту Патагонеса.
Это письмо отнесли генералу Росасу, который прислал мне очень любезный ответ, и секретарь вернулся, расплываясь в улыбке и рассыпаясь в любезностях. Мы расположились в ранчо, т. е. хижине, занятного старика испанца, участвовавшего в походе Наполеона против России.
На Колорадо мы пробыли два дня; делать мне было почти нечего, потому что местность вокруг представляла собой болото, которое летом (в декабре), когда на Кордильерах тают снега, заливается рекой. Главным моим развлечением было наблюдать за индейскими семьями, приходившими, чтобы купить всякую мелочь в том ранчо, где мы остановились. Говорили, что у генерала Росаса около шестисот индейцев-союзников. То были стройные, красивые люди; но впоследствии мне пришлось увидеть, как у дикарей Огненной Земли холод, недостаток пищи и меньшая цивилизованность преобразили эти черты, сделав их отвратительными. Некоторые авторы, определяя основные человеческие расы, разделили этих индейцев на две группы, но это, безусловно, неправильно. Среди молодых женщин, или, как их называют, чина, некоторые даже заслуживают того, чтобы их назвать красавицами. У них жесткие, но черные и блестящие волосы, которые они заплетают двумя косами, спадающими до пояса. На лице у них играет румянец, а глаза сверкают; ноги и руки малы и изящны; на лодыжках, а иногда и вокруг талии красуются широкие повязки из голубых бус. Нет ничего интереснее некоторых индейских семейных групп. К нашему ранчо часто подъезжала мать с одной или двумя дочерьми верхом на одной лошади.
Верхом они ездят как мужчины, только колени подбирают гораздо выше. Эта манера, быть может, происходит от того, что во время путешествий они привыкли ездить на навьюченных лошадях. Обязанность женщин — нагружать и разгружать лошадей, устраивать шатры на ночь, короче говоря, быть, как жены у всех дикарей, полезными рабами. Мужчины сражаются, охотятся, ухаживают лошадьми и изготовляют сбрую. Одно из главных занятий дома — обколачивать друг о друга два камня, пока те не станут круглым для изготовления из них
