прогулки, где я изображаю хозяина милого песика, а он — самого милого песика. В общем, худо-бедно находим компромисс.
Не имею понятия, что именно привлекло в моем доме Квирсела, ведь в Мигонии можно найти места куда лучше и собеседников куда умнее, но факт остается фактом. Этот доморощенный политический беженец, похоже, обосновался здесь надолго. В целом я не возражаю, с ним как-то веселее. Проблема лишь в том, что иной раз мне хочется его пристукнуть, позабыв о своей любви к животным.
Набив желудок, я промокнул губы салфеткой и поинтересовался дальнейшими планами Квирсела. В ответ мне адресовали взгляд страдающих собачьих глаз. Я спросил, что это значит, и не добился ответа. Мопсик терзался ностальгией так сильно, что не мог и слова вымолвить.
Я встал из-за стола и чинно, как полагается аристократу-волшебнику, поплыл из столовой. По грации я намного превосходил самый красивый из эртиланских кораблей, какие были когда-либо спущены на воду. Лебедь и тот взрезает плоть воды не так элегантно — в сравнении со мной он был просто кряквой.
Но мой плавный ход был прерван Селиной. Маленькая блондинка появилась в дверях столовой как раз в тот момент, когда в них появился я, и таким образом мы столкнулись нос к носу.
— Простите, граф! — выпалила служанка, размахивая руками.
— Ничего страшного. Мне приятно. Можете и дальше налетать на меня на всем скаку.
— Да? — И без того большие голубые глаза Селины расширились. Если хорошенько приглядеться, можно было различить сквозь них, точно через увеличительные стекла, ее затылок. — Хорошо!
Приподняв бровь, я покровительственно улыбнулся. Я нисколько не преувеличивал, ибо одно дело — натыкаться на страшную домомучительницу, похожую на тысячелетнего демона во плоти, а другое — на это чудесное создание. Лишь тот, кто близко знаком с Гарнией, знает, о чем я веду речь. Контраст между двумя ощущениями разительный.
— К вам гость, граф. Ждет в прихожей.
— Гость, значит? — сказал я. — Он назвался?
— Да…
Тут мне следовало бы сурово прокашляться и заподозрить неладное. Проще говоря, навострить уши, как делает всякий безобидный зверек, почуявший, что хищник ждет его за углом, но я не навострил. Слишком велик был в ту минуту во мне заряд оптимизма, чтобы думать о плохом, и поэтому никаких мер я не предпринял. На свою беду, как стало ясно позже. Можно было, например, спрятаться в шкаф и сказать, что я улетел на ковре-самолете, или телепортироваться в другой город, снять номер в тамошней гостинице и переждать опасность… да мало ли способов, всего не перечислить!..
Но точно следуя своей карме, ничего подобного я не предпринял. Недаром Гермиона считает, что я дурак из той категории, которым закон не писан, а если писан, то, по ее твердому убеждению, не читан…
Короче говоря, широким шагом я направился в прихожую.
Глава 2
Частенько на досуге я предаюсь размышлениям, почему из всех чародеев нашего королевства именно на меня постоянно сваливаются неприятности. В чем причина? Неужели звезды и планеты в час моего рождения были в настолько плохом расположении? Неужели судьба не могла избрать на роль мальчика для битья кого-нибудь достойного, крепче духом и плотью? Не знаю, теряюсь в догадках. Видимо, гораздо приятнее измываться над человеком вроде меня, больше всего ценящим покой и тишину, чем над каким- нибудь амбалом, жующим на завтрак битое стекло. С этой точки зрения цель для своих шуточек судьба выбрала самую удачную.
Если вы слышали что-нибудь о моих предыдущих злоключениях, то знаете, что больше всего на свете я люблю уединение. По натуре я отшельник. Моими любимыми развлечениями являются магические опыты, чтение книг в тиши библиотеки и похрапывание в кресле-качалке возле камина. Это значит, что я терпеть не могу незваных гостей, а в большие компании вливаюсь исключительно в период, когда меня вдруг скручивает приступ жажды общения с себе подобными. То есть магами-аристократами, большая часть которых настолько ненормальные, что просто диву даешься, как до сих пор наше королевство не полетело вверх тормашками.
Но проблема даже не в этом. Пережить нашествие-другое приятелей и родственников можно, но лишь когда они ничего от тебя не требуют. Такое случается редко. По какой-то неведомой причине все они уверены, что я просто жажду оказывать им маленькие услуги и решать всевозможные проблемы, как, например, поиск потерянного завещания или спасение чести целого семейства. Так, мелочи. Всего лишь и надо, что подвергнуть себя ради них смертельной опасности, пересчитать себе кости, получить по башке и сразиться с парочкой демонов из другого мира. По всеобщему убеждению, для Браула Невергора это пустяк. Во мне видят рыцаря на белом коне, но это ошибка. Из всей флоры и фауны я сравнил бы себя, пожалуй, с оранжерейной мимозой, для которой нет в жизни большего счастья, чем тепло и хорошо удобренная почва. Мимозы не созданы для подвигов, вот что необходимо понять общественности, но она не понимает.
Впрочем, справедливости ради надо заметить, что такую улиточную жизнь я вел не всегда. Было времечко, когда Браул был самым настоящим сорвиголовой. В компании с другими молодыми волшебниками он вытворял все те безобразия, которые требует от представителей нашего класса традиция. Ты молод, тебе восемнадцать лет, а в голове столько планов, желаний и идей, что она готова лопнуть. Горячая кровь бурлит, словно лава, и побуждает выкинуть что-нибудь такое, от чего у всех волосы дыбом станут, а имя твое навеки попадет в анналы.
Так было и со мной. Вспоминаю сейчас и удивляюсь, как такое возможно. Правда, в анналы я не попал, зато несколько раз оказывался за компанию с приятелями в могучих лапах мигонской стражи. Стража до сих пор неблагосклонно смотрит на чародейские безобразия, а в старые времена и вовсе была уверена, что всех нас, молодых магов, нужно посадить под замок в сырое подземелье.
Магия, вино и женщины — вот три кита, на которых покоилось мое тогдашнее мировоззрение, и этим я ничуть не выделялся из шумной толпы сверстников, прожженных завсегдатаев элитных чародейских клубов. Моя родительница и та была не в силах утихомирить свое единственное чадо, что уж говорить о других моралистах, рангом ниже.
Чем это кончилось и почему в один прекрасный день Браул остепенился? Все просто. Ухлестывания за молодыми чародейками едва не завершились для меня женитьбой. Лишь чудом избежал я семейных уз и, напуганный до полусмерти подобной перспективой, ушел в подполье, порвал с загулами и эскападами и теперь живу как праведник.
За пять лет пыль немного улеглась, но иногда прошлое нет-нет да и покажется из тумана, подмигивая мне озорным глазом. Интересуется, не желаю ли я вновь ощутить всю прелесть пребывания в роли светского гуляки. Нет, отвечаю я, не желаю, и забираюсь под одеяло.
Со временем я стал находить все больше прелести в отшельничестве, и теперь ничто уж не способно опять поставить меня на скользкую дорожку. Клубы, конечно, навещаю и вижусь с приятелями, но явление это весьма редкое. Предпочитаю спокойные светские рауты и салонные посиделки, если меня на них приглашают. И, конечно, магия, магия и магия. В лаборатории проходит чудовищная часть моего времени…
Так вот, излучая оптимизм до сих пор не понятной природы, я вырулил в прихожую и стал как вкопанный.
— А, привет, Браул! Сколько лет, сколько зим!..
Я решил не обнимать гостя. Нет, не то чтобы сама мысль внушала мне отвращение, просто он был мокрым. Сентябрьский дождь порядком подмочил его длинный макинтош, со шляпы с пером стекала на мой пол вода, но под шляпой светилось довольное лицо с впалыми щеками и маленькими щегольскими усиками, недавно вошедшими в моду.
Изенгрим Поттер. Собственной персоной. Это же надо! Я довольно долго ничего о нем не слышал, думал даже, что он уехал из Эртилана. Зубастик, как мы звали чародея в своей компании, ни дня не мог прожить без скандала, и все из-за своего пакостного стремления разыгрывать всех, до кого мог дотянуться
