Лже-Офигильда ругалась и раз за разом пробовала привести видение в порядок. Однако силы ушли, восстановить их в ближайшее время не получится. Таких методик просто нет, если не брать во внимание легендарный Исток, но ведь это все легенды.
Старуха с воплем ярости занесла над зеркалом сапог, который стянула с правой ноги, но передумала бить. Еще пригодится.
Лучше заглянуть через расстояния при помощи рун. Толковать их у Дрянеллы всегда получалось великолепно.
Усевшись на пол, она принялась гадать. Деревянные палочки рассыпались со стуком, образовав некий таинственный рисунок рунических сочетаний.
– Ага, – сказала Лжеофигильда. – Ага… Что? Нет!
Гадала она на Пнилла, и руны однозначно говорили ей, что король жив и здравствует.
Вопрос, произнесенный в кулак, где зажаты костяшки.
Новый бросок, новое сочетание.
– Проклятье! – завопила Дрянелла, увидев результат. – Этого быть не может!
Плюнув на пол, она растерла слюну, рисуя какой-то знак. Знак давал тот же ответ, что и руны.
– Уничтожу, убью! Грендель! – Колдунья свалилась на пол и несколько минут билась в конвульсиях, ибо только так могла утолить свою безмерную ярость.
Что поделать – издержки профессии.
Закончив извиваться, Лже-Офигильда встала.
– Надеюсь, мне хватит сил направить Гренделя… Если эти субчики хотят неприятностей, они их получат. К тому же… пора покончить с этим проклятым Пниллом… Чего доброго, с него станется вернуться и разрушить мои планы, – прошипела старуха. – Что ж, посмотрим.
У нее еще было достаточно сил для опереточного злодейского смеха, что она и продемонстрировала. Правда, зрителей не нашлось.
Колдунья повела глазами по пустой спальне. Эх, тяжело артисту без признания…
– Эй, народ, он очухался! – сказал варвар, один из двух, что держали носилки, на которых лежал Талиесин.
Несколько голов повернулись в его сторону.
Колонна вооруженных до зубов рубак двигалась от побережья на восток в глубь Диккарии, а самого провидца, до сих пор лежавшего в забытии, несли как самую дорогую ношу.
И вот неожиданно виконт сел, причем резко, словно его что-то подбросило.
Черныш, стоически шагавший рядом с дружинниками, подскочил по-настоящему.
– Стойте, подождите! Велите остановиться!
Варвары заворчали: мол, с какого такого испугу, но дроу напомнил им приказ Говоруна.
– Господин! Вы слышите?
Черныш схватил виконта за руку, чуть не плача.
Э нет, это не дело. Не в такой компании и не здесь сантиментам предаваться!
Сжав зубы, дроу улыбнулся как можно бодрее. Талиесин выглядел изможденным, словно неделю провалялся с приступом лихорадки, но вполне здоровым. Глаза блестели в штатном режиме.
– Слышу. Мы где? Что случилось?
Колонна наконец-то остановилась. Варвары, существа в любых ситуациях любопытные, словно подрастающие котята, начали подтягиваться к месту происшествия. Гомонили, лыбились, ворчали. Суть большинства претензий сводилась к единственному: слишком много возни с этим сморчком тиндарийским…
– Разойдись! Разойдись! – послышался громогласный окрик Ворчлюна за спинами рубак. – Что опять? Всего-то три часа топаем!
Масса рубак раскололась пополам, образовав коридор, через который пробрались к носилкам Пнилл, его тесть, Бородульф Сожру Живьем и Говорун.
– Ну, я же говорил! – первым делом сказал жрец, присаживаясь на корточки возле Талиесина. – Этот чувак крепче, чем кажется. Жив, значит! Ну, молоток!
Виконт смущенно улыбался, сидя на носилках, поставленных прямо на землю. Послы-коллеги радовались, словно дети, которым подарили деревянную лошадку. Арбар вздумал крутить над головой своим громадным мечом и едва не снес шлем с ближайшего дружинника. Поздравления от посольских сыпались словно из рога изобилия.
– Наконец-то, – пробурчал король. – Хотя бы одна проблема решена, ядрена вошь. Не хватало нам еще потерять тиндарийского посла в этой глухомани и затеять международный скандал.
По правде говоря, именно этого Пнилл и боялся, начиная с отплытия, но никому не говорил. Какие последствия для Диккарии могут наступить, если этот задохлик, таскающий на башке чужие волосы, склеит ласты? Надо было бы по уму-то оставить его дома, но Говорун уперся со всеми мистическими штучками.
Пока вроде все обошлось. Посол выглядел весьма неплохо, учитывая, что еще час назад больше смахивал на жмурика.
– Не потеряешь, король, – ответил Талиесин, поднимаясь на ноги. Легкость во всем теле была нереальная, и требовалось убедиться, что это иллюзия. – Я снова в форме!
Виконт окинул толпу варваров сияющим взглядом – чтобы, значит, ни у кого сомнений больше не возникало. Его взгляд, в конце концов, остановился на Черныше.
– А сколько времени прошло? – спросил посол. – Такое чувство, что целый год.
– Вся ночь и большая часть утра, – ответил за темного эльфа Говорун. – Ты что-нибудь помнишь?
– Помнишь, как пророчествовал? – Бычье Сердце склонился над задохликом, пристально рассматривая.
– Пророчествовал?.. – удивился Талиесин. – Нет. Мне что-то снилось… Не помню.
– Ну, вот, я же говорил, – щелкнул пальцами вонючий. – Он проснулся, все забыл и потерял дар предвидения… Жаль, конечно, ибо это еще могло нам пригодиться.
Посол шарил по сторонам удивленным взглядом.
– Да не тушуйся, брат! – бодро воскликнул Шонвайн Утрехт. – Не помнишь и не помнишь! Значит, не надо оно.
Кровожадный Чтец хлопнул два раза в ладоши.
– Так, все! Представление закончилось. Продолжаем путь. В колонну, в колонну! – Колдун посмотрел на Талиесина. – Сможешь сам идти?
– Да. Теперь хоть на край света.
– Ясно. Черныш, расскажи послу все, что произошло, а мне некогда! На привале еще побазарим!
Пока тиндарийцы тормозили по случаю чудесного возвращения к жизни, варвары построились в подобие червя и поползли на восток. Послы ускакали в голову колонны, ибо считали, что их положение просто обязывает их быть рядом с королем. Оно было и к лучшему. Черныш ждал детального разговора с господином, и лишние уши ему только мешали.
– Чего делать будем? – спросил виконт.
– Подождем. Пристроимся в хвосте, там народу меньше, – предложил слуга.
Каждый дружинник, кому посчастливилось пройти рядом с тиндарийцами, считал своим долгом оскалить в усмешке зубы.
– Ага, – кивнул виконт. – Кстати, у тебя есть что-нибудь пожрать? У меня желудок в трубочку свернулся! Невозможно!
Дроу вытащил из походной сумы кусок лохматой по краям, благоухающей ветчины и кус хлеба и с удовольствием принялся наблюдать, как Талиесин уплетает за обе щеки.
Ну, раз вернулся аппетит, значит, господин на пути к выздоровлению. Скоро вернется румянец, потом воля к жизни, потом и прежний виконт Эпралион.
Черныш блаженно улыбался. Даже в ситуации охоты за чудовищем, которое, вероятно, прикончит всех горе-охотников, жизнь умудрялась налаживаться.
Колонна прошла. Последние рубаки, нагруженные какими-то тюками, сердито сопели в ее хвосте, и
