государств против Британской Индии. Это помогло Англии и Советскому Союзу предотвратить вооруженный мятеж пуштунов на индо-афганской границе.
Германии все же удалось переправить Факиру из Ипи деньги и небольшие партии оружия. Благодаря этой поддержке вазиры смогли в 1942 г. сковать значительные силы британских войск в Вазиристане. Лишь поражение на Кавказе и под Сталинградом не позволило немцам организовать доставку самолетами вооружения в Вазиристан и осуществить высадку крупных десантов в зоне пуштунских племен. Поэтому в 1942 г., когда по всей северо-западной границе Британской Индии начались стихийные восстания восточных пуштунов, Германия не смогла снабдить их оружием.
Но даже если бы немцам это и удалось, восточные пуштуны не стали бы слепыми исполнителями приказов германского командования. Пример Факира из Ипи показал, что вожди горных племен на индо- афганской границе стремились лишь получить от стран Оси оружие и деньги для борьбы против Англии и вовсе не хотели жертвовать собой и жизнями своих соплеменников ради интересов Германии. Историк А.В. Райков в своей статье о Факире писал, что благодаря помощи Германии и ее союзников лидер вазиров «сумел пережить грозное время без потерь, существенно пополнив свою казну, а также запасы вооружения и боеприпасов» и «не предпринял ничего, что выходило бы за рамки его собственных планов»{73}. Восстание 1944—1945гг., когда приграничные пуштунские племена без какого-либо содействия стран Оси все же выступили против Кабула и его проанглийской политики, доказало, что восточные пуштуны боролись за свои права и свободу, а не за победу Германии.
Глава 38
Кабул-42: игра на два фронта
Успех подрывных операций абвера в полосе «независимых» пуштунских племен Британской Индии во многом зависел от благожелательного отношения правительства Хашим-хана к деятельности фашистской «пятой колонны» в Афганистане. Группа «молодых» политиков из окружения короля Захир-шаха считала, что победу во Второй мировой войне одержат Германия и ее союзники, поэтому они готовы были сотрудничать с этими странами. Начало войны на Тихом океане и японский блицкриг в Азии еще раз упрочили среди части афганцев уверенность, что СССР и Англия потерпят поражение.
Подобные настроения были настолько ярко выражены в 1942 г. в Кабуле, что многим «друзьям» Германии потом пришлось «каяться» перед советскими дипломатами. Так, 2 декабря 1942 г. министр общественных работ Рахимулла-хан вынужден был признаться послу К. Михайлову: «[Афганцы и он сам] были уверены, что Советский Союз в ходе войны с Германией не только не сможет противостоять германскому оружию и оказать сколько-нибудь серьезное сопротивление немецким войскам, но и быстро и неминуемо подвергнется политическому разложению и распадется. Афганцы ожидали, что каждая советская республика и даже автономная национальная область будут тянуть в свою сторону и постараются выйти из состава СССР. На деле, однако, этого не случилось. Что явилось большой неожиданностью для афганцев»{1}. «Неожиданностью», которая не позволила Афганистану захватить Хиву и Бухару...
Еще большие надежды группировка «молодых» политиков во главе с принцем Дауд-ханом возлагала на Японию, войска которой в начале 1942 г. непреодолимо приближались к Индии. В Кабуле считали, что поражение Англии «может создать условия для присоединения к Афганистану „независимой полосы“ и Белуджистана»{2}. Таким образом, решение «пуштунской проблемы» оставалось одной из главнейших задач внешней политики Афганистана. С этим в афганском правительстве соглашались все, но только «молодые» шли на союз с Германией и ее союзниками, а «старики» все еще выжидали.
В этой ситуации страны Оси решили оказать дипломатический нажим на Захир-шаха и Хашим-хана. В феврале 1942 г. их посольства обратились в министерство иностранных дел Афганистана с заявлением: «Дальнейшее нахождение Афганистана в положении нейтрального государства не устраивает их, и они желали бы, чтобы афганское правительство заняло позицию, которая определила бы более ясно отношение афганцев к странам Оси»{3}. Япония в очередной раз подтвердила обещания своих европейских союзников, что за Афганистаном, если он вступит в войну против Англии, останется вся территория Британской Индии, которую он сможет завоевать{4}. Речь вновь шла о пуштунских землях и выходе к морю, которые в 1941 г. Афганистану обещали фашистские государства в случае их победы во Второй мировой войне.
Колебания в правительственных кругах Афганистана были восприняты Германией как добрый знак. В связи с этим в Берлине решили усилить давление на Хашим-хана, чтобы подтолкнуть его к войне с Великобританией. 23 февраля 1942 г. Г. Пильгер направил в МИД Афганистана антибританскую ноту, в которой утверждалось, что Британская империя потерпит поражение в войне и потеряет Индию. Тем самым немецкий посланник в очередной раз давал понять афганской стороне, что «наступило время, когда нужно пересмотреть свою внешнюю политику, отбросить английскую ориентацию, отказаться от нейтралитета и сотрудничать со странами фашистского блока»{5}.
В начале 1942 г. германский посланник Г. Пильгер вновь заявил афганскому министру иностранных дел Али Мухаммед-хану, что «если бы афганское правительство перешло на сторону стран Оси и начало активную антианглийскую деятельность в полосе патанских племен (так в документе. –
Немцы прямо указали, какого дружественного шага они ждут от афганского правительства: германская миссия обратилась к нему с просьбой «не чинить препятствий работе специального характера, проводимой в Афганистане (германской агентурой. –
Когда немецкие войска в 1942 г. начали наступление на Сталинград и Кавказ, в афганском правительстве усилилась группировка Дауд-хана. Советский посол К. Михайлов в одном из своих донесений в Москву писал, что англичане ненавидят Дауда, так как он «является ярым сторонником расширения территории Афганистана, в первую очередь за счет... воссоединения полосы патанских племен с Афганистаном»{8}. Ради достижения этой цели «молодые» были готовы вовлечь Афганистан в войну против Англии.
Понимая, что англичане больше боятся всеобщего восстания приграничных пуштунских племен, чем регулярной афганской армии, Дауд-хан и его окружение стали готовить вооруженный мятеж на индо- афганской границе. Так, в мае 1942 г. близкий к Дауду министр общественных работ Рахимулла-хан заключил с Г. Пильгером соглашение, по которому обещал немцам поднять восстание гильзаев против англичан. Сигналом к началу вооруженного выступления этого племени должно было стать вторжение вермахта в Иран. Германия взяла на себя обязательства поставить восставшим гильзаям необходимое вооружение и боеприпасы. Рахимулла-хан особенно настаивал, чтобы немцы предупредили его заранее о своем наступлении на Индию, так как из-за ограниченных запасов продовольствия гильзаи не могли вести боевые действия более 25 дней{9}.
Благодаря помощи прогерманской группировки немецкое посольство летом 1942 г. стало получать столь нужные абверу разведданные об Индии. Заместитель афганского премьера Наим-хан в июле 1942 г. сообщил Г. Пильгеру и П. Кварони, что афганское правительство готово снабжать страны Оси развединформацией по Индии и Советскому Союзу.
После капитуляции Германии, давая показания в Бутырской тюрьме, Г. Пильгер заявил следователю, что до поражения под Сталинградом афганское правительство снабжало германское посольство информацией о ситуации в Британской Индии. О своих связях в 1942 г. с Наим– ханом немецкий дипломат сообщил: «Однажды при встрече с Наим-ханом он мне заявил, что английская разведка в Афганистане ведет усиленную работу против миссий стран Оси, и предложил мне и остальным сотрудникам немецкой миссии быть осторожными. Тогда же Наим-хан дал согласие систематически информировать меня о всех интересующих вопросах как в отношении англичан, так и в отношении Советского Союза»{10}.
В Берлине и Риме с осторожностью отнеслись к предложению афганского правительства, но японцы с
