слова остались непроизнесенными.
Хозяин дома стоял у противоположной стены и любовался «Весной» Боттичелли. По-моему, он просто забыл о моем присутствии. Я не обиделась.
Неслышно ступая, на цыпочках добралась до двери, оглянулась на прощание.
Ираклий Андронович по-прежнему не отрываясь смотрел на чудесное женское лицо, словно подсвеченное изнутри нежным трепетным огнем. Длинные ресницы красавицы бросали тень на холмики щек, между изогнутых губ спряталась лукавая усмешка тайного знания. Какую загадку скрыла безымянная натурщица великого художника, давно растаявшая в веках?.. Кто знает?.. Ведь женщина – это заколдованный замок со множеством тайных комнат и переходов, не снившихся ни одному мужчине!
Тишина затопила комнату, как медлительная полноводная река.
Я не осмелилась ее нарушить и бесшумно прикрыла дверь.
Рейс из Нефтеюганска прибыл вовремя.
Я встала поближе к терминалу. Выходили люди, нагруженные сумками и легкими портфельчиками, выискивали взглядами в толпе родные лица. Радостно взвизгивали женщины, бросаясь на шею своим мужьям и любимым, а я все смотрела и смотрела на прилетевших пассажиров. Где же Пашка?
Он появился последним, когда я уже начала волноваться. Быстро огляделся кругом. Скользнул по мне равнодушным взглядом и снова принялся озираться. Я подошла поближе, встала рядом с мужем. Он не обратил на меня никакого внимания.
– Здравствуйте, Павел Андреевич, – сказала я.
– Здрасьте, – торопливо ответил муж, но тут же замер, нахмурил брови и задумался.
Ясно. Пытается вспомнить, где он слышал этот голос: в суде или в адвокатской коллегии? Не стану ему помогать, пускай сам побарахтается.
Пашка обернулся. Посмотрел на меня, как на привидение.
– Мы знакомы?
– Вот что значит месяц дома не был! – укорила я. – Жену в лицо не узнаешь!
– Маша?!
Я развела руками. Мол, принимай какая есть. Пашка подошел ко мне, взял меня за плечи.
– Это ты?!
– Тебе паспорт показать?
– А где?..
Муж не договорил и жестом показал себе на пояс. Ясно. Это он про мою гриву.
– Дома лежит, – ответила я. – В гардеробе, на нижней полке. Поехали домой, я тебе все покажу.
По-моему, он так и остался в шоке. Поэтому пришлось брать инициативу в свои руки. Я приподнялась на носочки, чмокнула мужа в щеку.
– Привет! С приездом!
Пашка шумно выдохнул.
– Маш, это правда ты?
– Правда я. Хочешь проверить? Пожалуйста! Обычно ты снимаешь носки вместе с туфлями и оставляешь их в прихожей, за что регулярно получаешь по мозгам. На мой прошлый день рождения ты преподнес мне утюжок, которым я тебя чуть не убила. Надеюсь, ты на всю жизнь запомнил, что женщинам в праздники не дарят утюги, кастрюли, сковородки, соковыжималки… в общем, все, что напоминает женщине о том, что она ломовая лошадь. Ну как, вспомнил? Или еще добавить?
– Машка! – воскликнул мой муженек. – Черт, тебя не узнать! Какая же ты красивая стала, глаз не оторвешь! Ты волосы перекрасила, да?
– Да. А я боялась, что ты ругаться будешь.
– Да ты что! Тебе так идет! Машка! Как я соскучился!
Пашка схватил меня за плечи, прижал к себе.
Я на мгновение закрыла глаза. Говорят, что счастье – это только миг. Такой короткий, что его трудно уловить. Кажется, сейчас я его поймала.
Я мягко высвободилась из Пашкиных объятий и предложила все-таки поехать домой.
– Поехали! – радостно согласился он и спохватился: – Ой нет, подожди. Надо багаж получить.
– Багаж? – удивилась я. – С каких пор ты стал летать с багажом?
– С тех пор как женился, – важно ответил Пашка.
– Неужели? – не поверила я. – И что в багаже?
– Подарки.
– Подарки! – обрадовалась я. – Пашка, я тебя обожаю! А что ты мне привез?
– Дома увидишь.
Через час мы вышли из здания аэропорта, нагруженные сумками. Договорились с таксистом, загрузили сумки в багажник, сели в машину. В душе у меня звенел праздник.
– А ничего погода, – заметил муж, захлопывая дверцу. – Тепло.
– Шутишь! Десять градусов и бесконечный дождь!
– Ну и что? В Нефтеюганске ночью заморозки, а днем дождь со снегом.
Мы доехали до дома. Я вспомнила, что не поставила квартиру на сигнализацию. Нагорит мне от мужа! Придется изворачиваться. Я отперла замки, распахнула дверь и бросилась к телефону в гостиной. Схватила трубку, быстро набрала шесть цифр. И заговорила так, словно обращалась к дежурному на пульте.
Пашка заглянул в гостиную, одобрительно показал мне большой палец. Я улыбнулась.
– Молодец! – похвалил меня муж. – Изменилась до полной неузнаваемости! Даже квартиру не забыла сдать на охрану!
– А как же, – небрежно уронила я. – Конечно, не забыла!
А про себя подумала: женщина, женщина! Зачарованный замок с тайными переходами! До чего же прав был Ираклий Андронович: есть вещи, которые мужу знать не нужно. Просто чтобы он лишний раз не беспокоился.
– Ну что? – спросила я. – Сначала в ванную, потом за стол? Или наоборот?
– В ванную. Ты не поверишь, Машка, в гостинице горячую воду подавали раз в трое суток. Я грязный, как бомж.
Это сравнение мне кое-что напомнило, и я сделала себе мысленную зарубку.
– И как они живут без горячей воды? – продолжал удивляться муж, сбрасывая с себя куртку и стаскивая туфли. С носками, как обычно.
– Разбаловал тебя Лужков, – попеняла я.
– Ой, не говори… До чего же дома хорошо! Марусик, я так рад, что вернулся!
Я кивнула. А до чего я рада, лучше и не говорить. Вряд ли муж поверит.
Муж появился на кухне через двадцать минут: довольный, сияющий, в любимом банном халате. Окинул взглядом накрытый стол, похлопал себя по животу и спросил:
– Заказала в ресторане?
– Обижаешь! Сама приготовила!
Пашка сел за стол, обвел взглядом кухню.
– Все по-старому, – начал он, но не договорил и удивленно поднял брови. – А где телевизор?
У нас на подоконнике стоял небольшой японский телевизор. После того как мне удалось пристроить Ваську на работу, я решила помочь ему обставить комнату. Хоть и служебное помещение, но все же его первое жилье за долгое время. Надеюсь, не последнее. Впрочем, не будем загадывать. Васька так счастлив, что о большем пока не мечтает.
– Телевизор? Подарила, – ответила я, накладывая мужу на тарелку салат.
– Кому?
Я разлила по бокалам вино. Обыкновенное полусладкое. Ираклий Андронович, наверное, огорчился бы, но мне нравится и такое.
– Помнишь, у нас во дворе жил бомж Васька?
Пашка отложил вилку и, укоризненно глядя на меня, спросил:
– Ты подарила наш телевизор бомжу?!
– А тебе что, жалко?
