Платон Ярославович в свои семьдесят пять лет, наконец-то, вышел на пенсию. Он утверждал, что оставил должность посла из страха, что Макс с Сашей без него натворят глупостей, намекая на горячие нравы обоих. Он ни за что не желал признаваться, что устал и хочет отдохнуть, проводить больше времени с внуком. И Сашка с Максом благоразумно молчали, опасаясь задеть чувства его собственного достоинства.
— К тому же, — говорил Платон Ярославович, — с Веником вы без меня не справитесь. Вон вечно по работам, а за животиной некому взглянуть. — Он сделал глоток зеленого чая и хитро улыбнулся, заставляя Сашку с Максом насторожиться. Так было всегда, когда они замечали эту улыбку. — И, в конце концов, я жду правнуков! Эти все ваши хитроумные ласки, видимо, хороши, но пора приниматься и за более традиционные методы выражения любви.
Сашка покраснела, вспоминая сказанные ею в пылу слова во время первого совместного ужина. Макс громко рассмеялся, наблюдая это. А Платон Ярославович уже что-то напевал себе под нос, как бывало обычно, когда он был доволен собой.
«
Эпилог
Максим открыл дверцу платяного шкафа и невидящим взглядом уставился вглубь.
— Сашка, а где мой серый галстук? — крикнул он так, чтобы было слышно Саше на кухне.
— А мне почем знать?
Максим состроил гримасу и снова крикнул:
— Но ты моя жена!
Саша вошла в спальню и сложила руки на груди, но поза не вышла достаточно угрожающе из-за большого живота, сильно выпирающего вперед.
— Вот именно, жена! А не прислуга. Запоминай, куда кладешь вещи, — она все-таки прошла и достала искомый серый галстук из другой половины шкафа.
Макс обнял ее и прижал спиной к своей груди, нежно обхватив необъятный живот жены.
— Почему ты не можешь быть милой? — спросил он шепотом и поцеловал Сашку в шею.
Саша непроизвольно поежилась, волнуясь от близости мужа, и доверчиво откинулась ему на плечо.
— Я и так милая, — она повернула голову и заглянула ему в глаза.
— Конечно, иногда… И сладкая… — он поцеловал ее в губы, — и теплая…. — его рука потянулась к ее груди, но Сашка перехватила ее. — И вредная.
— С минуты на минуту приедут Димка с Лидой, — сказала она и поправила платье. Провела рукой по волосам и надула губы. — Я толстая?
Вопрос, который Макс слышал каждый день. Он вздохнул. Ее гормональные всплески удивляли его.
— Вовсе нет. Просто ты носишь нашего ребенка. Это естественно.
— Я огромная.
— Нет, огромен только твой живот. Все остальное такое же, как обычно, — его рука снова скользнула по ее груди.
— Ах, Макс, успокойся, — раздалась трель дверного звонка. — Иди, открывай, а я утку достану из духовки, — она побежала на кухню, забыв о своем животе. — И бокалы… Я забыла бокалы!
В прихожей раздались радостные приветствия и Саша невольно улыбнулась, выкладывая утку на большое овальное блюдо.
— Тебе помочь? — спросила вошедшая Лида. — Прости, я не поздоровалась. Она потянулась к Саше и поцеловала в щеку. — Выглядишь… — она бросила нежный взгляд на живот Саши, — счастливой.
— Я и есть счастливая. Как твой токс? — поинтересовалась Саша, предвидя ответ и сочувственно глядя на бледное лицо Лиды.
— Все также. Уже четвертый месяц, а он меня не покидает ни на минуту. И в тоже время я зверски хочу жрать. Извини, что грубо. По-другому не могу выразиться.
Саша улыбнулась.
— А мы наконец-то вчера узнали, кто у нас, — она провела рукой по животу. — Это девочка, — мечтательно закрыла глаза. — Дочка!
Лида взвизгнула и бросилась обнимать Сашку. А Саша уже привыкла к импульсивности подруги.
— Здорово! Поздравляю вас. Не боишься? Тебе ведь уже рожать.
— Пока нет. Мне кажется это… естественным.
В кухню вошел Макс, прерывая их разговор и Лида отошла в сторону, не заметно схватив канапе с блюда, стоящего на столе.
Неожиданно на кухне раздался приглушенный хлопок и Макс удивленно подумал, что кто-то открыл шампанское раньше времени. Но в следующее мгновение он увидел большую лужу у ног Сашки и испугано замер, не зная (хотя тысячу раз посещал курсы), что делать дальше.
— Что это? — глупо спросил он.
— Твою мать, Ковалев! Занятие пятнадцатое, пункт второй. Я рожаю!!!
Саша спала. А Максим стоял и смотрел на лежащий перед ним в кроватке розовый сверток. Его переполняло чувство безграничного счастья. И не было страха и неуверенности. Он знал, что все сможет. Сможет ради своей Сашки и ради маленькой дочки, которой он дал жизнь, свое имя и уже давно частичку своего сердца.
