девятнадцатого мая, то они уже прошли 13 или 15 метров.
После всего этого чувствовал я себя хорошо. Сдал дважды кровь, никаких изменений не было.
Правильно потом писали, что эта обстановка просветила людей, как рентгеновскими лучами. Кто на что способен - видно было в этой обстановке. Кто-то мандражировал, терялся, кто-то спокоен был. Ну, это уже как кто родился. И все же надо было это дело как-то переносить. Спрашивают: 'Как там, что?' - 'Все нормально пока. Что будет - никто не знает'.
Я лично в своих подчиненных не разочаровался. Таких не оказалось, кто был бы трусом или негодяем. Люди были напряжены, я понимал это, некоторые немножко терялись, молодые ребята, но так, чтобы отказываться или там что - таких не было. Я работаю в Метрострое уже семнадцатый год, знаю, кто на что способен. Если вижу, что слабенький, сам с ним пойду на смену. Кого-то самостоятельно посылал. Я делал так, чтобы была преемственность, когда новая смена приезжает, чтобы оставались те, кто уже знает, как и что. Так и перекрывал смены людьми, чтобы не было остановок, чтобы могли друг другу рассказать все тонкости.
Запомнил я Чернобыль тех дней. Когда мы туда приехали, людей только-только вывезли. Люди пооставляли все. Там все цветет, это же май месяц, трава везде, куры ходят, собаки бегают, потом они одичали, их начали стрелять. А некоторые нехорошо сделали - пооставляли собак на привязи. Или по глупости, или в горячке. Ты или отпусти его, или уже убей. А то вдруг смотрю - по двору козы ходят. Вымя уже огромное, не доены. Закрыто все. Так я калитку открыл, выпустил их на улицу, они пошли, думаю, или их подоят, или на мясо пустят, по крайней мере, не будут мучиться взаперти'.
Из сообщений прессы:
'Бонн, 21 мая, ТАСС. Выдержки из интервью, которые дали журналу 'Шпигель' генеральный директор МАГАТЭ X. Бликс и директор отдела ядерной безопасности М. Розен, опубликованного в номере от 19 мая:
Вопрос: Г-н Бликс, г-н Розен, вы до сих пор единственные представители Запада, которые получили возможность осмотреть чернобыльский реактор, на котором произошла авария. Что вы видели?
Бликс: Сначала мы облетели город Чернобыль на вертолете. Этот поселок, находящийся на расстоянии 18 километров от электростанции, был эвакуирован за исключением центрального координационного пункта. Мы побывали там и видели множество мешков со смесью песка, бора, свинца и доломита. 4000 тонн этой смеси было сброшено на электростанцию, чтобы герметизировать реактор. Затем мы облетели реактор на высоте 800 метров.
Вопрос: Вы не боялись подвергнуться радиоактивному излучению?
Ответ: Нет, мы полностью доверяли русским, которые не пригласили бы нас туда, если бы не считали, что особой опасности нет. На нас были защитная одежда и противогазы, и мы взяли с собой из Вены приборы для измерения интенсивности излучения.
Вопрос: Какое вы испытали чувство, когда летели над Чернобылем?
Бликс: Там никого нет, так же как и на всей территории в 30-километровой зоне. За пределами этой зоны мы видели людей, работавших на полях, скот на пастбищах и автомобили на дорогах.
Вопрос: Видели ли вы пострадавших?
Бликс: Нет, нет, ни одного. Мы слышали, что все, кто пострадал от радиоактивного излучения, были отправлены в Москву.
Вопрос: Считаете ли вы, что эти люди были информированы об аварии?
Бликс: В Киеве, должно быть, были информированы об этом.
Вопрос: И о размерах аварии, а также о радиоактивном излучении?
Бликс: Я не беседовал с людьми на улицах.
Вопрос: Почему не беседовали?
Бликс: Нас пригласили совершить двухчасовую поездку, чтобы осмотреть реактор.
Розен: К тому же мы не говорим по-русски, что затруднило дело.
Вопрос: Кто вас пригласил?
Бликс: Советская миссия при нашей организации, Международном агентстве по атомной энергии (МАГАТЭ) в Вене.
Вопрос: Получили ли вы удовлетворительное объяснение этой аварии?
Бликс: Нет. Нам ответили, что у них есть целый ряд гипотез относительно причин аварии, но они еще не решили, какая из имеющихся точек зрения наиболее вероятна. Пока они не сделают окончательного вывода, они не будут обсуждать отдельные гипотезы.
Вопрос: Узнаем ли мы когда-нибудь, как это произошло на самом деле?
Бликс: Мы договорились о том, что русские в ближайшие два месяца приедут в Вену на совещание экспертов. Там они изложат подробный анализ.
Вопрос: Будет ли открыт доступ на то совещание для общественности?
Бликс: Нет. В нем примут участие только специалисты по атомной энергии государств - членов нашей организации.
Вопрос: Вы уверены в том, что активная зона реактора действительно расплавилась?
Розен: Когда говорят о расплавлении активной зоны, обычно имеют в виду, что горячее расплавленное ядерное топливо пробило дно реактора. Я полагаю, что, когда загорелся графит, ядерное топливо, вероятно, расплавилось, но дно реактора не было пробито.
Вопрос: Почему же тогда русские пытаются вырыть тоннель под реактором и заполнить его бетоном?
Бликс: В качестве главной причины они указали на то, что хотят 'похоронить' весь этот реактор, а для этого им нужен фундамент.
Вопрос: В Чернобыле находятся четыре реактора. Когда были выключены остальные три реактора?
Бликс: Мы не спрашивали, когда точно это было сделано.
Вопрос: Они были выключены уже в ту ночь, когда произошла авария?
Розен: Это было сделано достаточно быстро после аварии.
Вопрос: Известны ли вам масштабы радиоактивного заражения территории атомной электростанции и Украины?
Бликс: Русские уверены в том, что смогут очистить эту территорию. Ее вновь можно будет использовать для сельского хозяйства.
Вопрос: Через какое время?
Бликс: Мы не говорили ни о том, когда они приступят к этим работам, ни о том, как долго это будет продолжаться.
Вопрос: Как велика была интенсивность излучения - 400 или даже 1000 бэр?
Розен: Мы не спрашивали об этом.
Вопрос: Почему?
Розен: Мы находились там не для того, чтобы устанавливать, какую дозу радиации получили люди.
Вопрос: Трудно понять, почему вы не задали этот вопрос, хотя он имеет большое значение для последствий в соседних странах.
Розен: Ведь доза радиоактивности, которую получили жители соседних стран, не будет иметь серьезных последствий.
Бликс: Разумеется, очень важно знать, какое количество радиоактивных осадков выпало на Украине и какой дозе облучения были подвержены люди, но это, разумеется, никак не повлияло на радиационную обстановку в Швеции или Финляндии.
Вопрос: Можете ли вы сделать предварительный вывод о том, как долго будет сохраняться радиация в Центральной Европе?
Бликс: Более важный вопрос заключается в том, каковы масштабы радиоактивного выброса.
Розен: Русские сообщили нам некоторые цифры. Я хотел бы сказать, что я с большими колебаниями сообщаю эти цифры, так как они зависят от того, где были произведены замеры, были ли они произведены внутри реактора или вне его. Они зависят также от того, кто их сообщает - технический специалист или политический деятель, который, вероятно, получил их только из вторых рук.
Вопрос: Но в целом, г-н Блике, ваши слова 'ясно, что радиационные последствия этой аварии гораздо более опасны, чем любой другой аварии, случившейся раньше', все же соответствуют действительности?
Бликс: Да, конечно.
Розен: Я хотел бы заверить вас: если бы когда-либо имела место авария с большим выбросом радиоактивности, научный комитет ООН по действию атомной радиации, безусловно, провел бы сравнение с этой аварией. Я пошел бы еще дальше и сказал, что это до сих пор единственная известная нам авария, в результате которой произошел значительный выброс радиоактивности.
Вопрос: Но мы не говорим здесь о военных ядерных испытаниях 50-х годов?
Бликс: Нет, нет. Мы говорим об атомных электростанциях.
Вопрос: Есть ли у вас сведения о том, что во время подобных испытаний ядерного оружия выбросы радиоактивности были еще больше, чем в Чернобыле?
Бликс: Нет, мы не говорим об этих испытаниях. Наша организация занимается использованием атомной энергии в мирных целях.
Вопрос: Задавали ли вы вопрос о возможном использовании этого реактора в военных целях?
Бликс: Нет, но я могу вам сказать, что этот реактор включен в список реакторов, который Советский Союз предложил в прошлом году для проведения инспекций нашему департаменту гарантий и инспекций МАГАТЭ. Этот департамент следит за тем, чтобы расщепляемые материалы, образующиеся на атомных электростанциях, не были использованы в военных целях. Однако мы никогда не требовали провести инспекцию в Чернобыле.
Вопрос: Но ведь было же известно, что это ее предполагалось расширить, сделав одной из крупнейших станций в мире. Итак, было бы очень интересно выбрать (для инспекции) Чернобыль.
Бликс: Но наш департамент гарантий уже принял решение (об инспекциях).
Вопрос: Ожидали ли вы такой аварии прежде всего в Советском Союзе?
Розен: Думаю, что могу с полным правом сказать, что я этого не ожидал'.
Расследование
Вначале было письмо - искреннее, взволнованное: отрывок из него я уже цитировал в разделе 'Предчувствия и предупреждения'. Затем мы встретились с Валентином Александровичем Жильцовым в Киеве - он ехал в Чернобыль на пуск третьего блока. Валентин Александрович - опытнейший инженер-физик, окончил МИФИ. Принимал участие в разработке, пуске, эксплуатации реакторных установок различного типа и назначения. Расследовал многие аварии на реакторах, в том числе и аварию на Чернобыльской АЭС. За активное участие в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС был награжден орденом 'Знак Почета', но, как сказал мне: 'Получая награду эту, не испытывал ни трепета, ни радости, ни гордости. Чувства благодарности тоже не было. Да разве возможна радость на всеобщей боли?'
Для меня голос Валентина Александровича - один из самых компетентных, один из самых совестливых. Стоит за ним неподкупная правда.
В. А. Жильцов:
'Я был оповещен об аварии 28 апреля, в понедельник, рано утром. Вышел на работу, в течение часа были оформлены необходимые документы, мне выдали спецодежду, включая сапоги, и все прочее. Была подана машина, и нашу группу вместе с дозиметристами - к нам еще присоединились товарищи из Минздрава - отвезли в Быково. Специальный самолет ЯК-40
