[96]. В XII-XIII веках немецкие раввины в Регенсбурге получали сочинения караимов через Русь. Крымская и киевская общины постоянно получали религиозную литературу и сведущих в ней людей из Вавилонии, Палестины и Константинополя.[97]
До возникновения ереси жидовствующих иудейская секта караимов уже предпринимала свое антихристианское наступление на Русь в XIV-XV веках. Это наступление можно усмотреть в секте стригольников, действовавшей в Пскове, от которого рукой подать до Трок в Литве — одного из главных центров караимов. По предположению исследователя М.М. Елизаровой, слово «стригольник» отражает еврейское словосочетание, основанное на словах «делать тайным», «скрывать» и «открывать», «обнажать», «быть изгнанным». Таким образом, в переводе с еврейского языка слово «стригольник» означало «хранящий откровение» или «тайный изгнанник» — понятие, близкое лексике тайных обществ гностиков и манихеев. Как считает уже упомянутый мной Г.М. Прохоров, «стригольничество — след первого влияния караимства в Северной Руси».[98]
О связи стригольников с иудеями-караимами и о близком к ним учении сообщает Стефан Пермский ( 1386): «Не достоит-де над мертвым пети, ни поминати, ни службы творити, ни милостыни давати за душю умершего». Стригольники, писал в 1427 году митрополит Фотий, «саддукеем о нем проклятым подражающе суть, еже и яко и воскресению не надеюще быти мняху». Кроме того, веруя в Бога, стригольники, подобно караимам и «жидовская мудрствующим», не веровали в Божественность Иисуса Христа: дьявол, говорит в своем послании на Русь Констан тинопольский патриарх, соблазнил их, не сумев прельстить многобожием, в противоположное заблуждение — «сотвори Сына Божия тварь именовати».
Они также отвергали евхаристию и предавались «книжным мудрствованиям», по-своему толкуя «словеса книжная, яже суть сладка слышати хрестьяном». Создавая секту жидовствующих в Новгороде, караим Схария, по-видимому, выполнял задание одного из международных иудейских центров и учитывал опыт деятельности стригольников. В короткий срок этому иудейскому конспиратору удалось сколотить тайное общество, численностью по меньшей мере в 33 человека, из которых 27 составляли священники, их ближайшие родственники, дьяконы и клирики.
Быстрое распространение иудейской ереси в русской духовной среде объяснялось состоянием православного вероучения и церковной литературы в XIV-XV веках. Исторически сложилось так, что в состав служебных книг вошло немало элементов, отражающих скорее иудейскую, чем православную, традицию вероучения. В русских рукописях оказалось значительное число материалов, входивших в «круг важнейших синагогальных праздничных и будничных чтений».[99] Псалмы, найденные у еретиков, оказались еврейским молитвенником «Махазор». Архимандрит Кирилло-Белозерского монастыря Варлаам заметил по их поводу: «Ни в одном из псалмов этого перевода нет пророчеств о Христе». Н.С. Тихонравов сделал вывод, что это не Псалтирь Давида, а молитвы иудейские, употребляемые при богослужении, в которых ярко просвечивается иудейская оппозиция (неприязнь) учению о троичности лиц Божества. Сравнивая Псалтирь с молитвенником «Махазор», Н.С. Тихонравов установил их тождество.
В XV веке по еврейскому тексту было исправлено Пятикнижие Моисея, в иудейской (негреческой) традиции переведена книга Пророка Даниила. Иудейский перевод «Есфири» появился вообще в конце XIV века. И.Е. Евсеев отметил, что этот перевод свидетельствует о «высоком и исключительном уважении переводчика к еврейской истине. В местах христологических пророческих выразительно внесено понимание раввинское»[100]. «Здесь мы имеем, — заключают исследователи, — таким образом, вековую литературную традицию перевода с еврейского»[101]. «Шестокрыл» с иудейским летосчислением, «Логика» Моисея Маймонида, астрологические трактаты, атеистические сочинения Раймонда Луллия были широко распространены в русских рукописях XV-XVI веков.
Иудейские традиции просматривались и в так называемой хронографической редакции Толковой Палеи. Представленная рядом рукописей начиная со второй половины XV века, она содержала большое количество апокрифического материала, имеющего иудейские источники.[102]
Длительное существование иудейской книжной традиции на Руси объясняет в немалой степени успех пропаганды Схарии. Посеять сомнения, основываясь якобы на канонической книге, было основным способом обратить в ересь. Этот механизм обращения показан в сочинении инока Зиновия Отенского, разоблачающем ересь Феодосия Косого.
Некие крылошане пришли к иноку Зиновию спросить, истинно ли учение Феодосия Косого. Сами же они, как видно из их рассказа, склонялись к тому, что оно истинно. «Косой посему истинна учителя сказует, понеже в руку имеет книги и тыя разгибая, комуждо писаная дая, самому прочитати и сея книги рассказует. А попы и епископы православные — ложные учителя, потому что, когда учат, книг в руках не имеют»[103].
Использование в русских служебных книгах текстов, чуждых православной традиции, вызывало у людей сомнения в правильности их исповедания Христианской веры. Первым внешним проявлением ереси жидовствующих уже в 1470-х годах стали иконоборческие демонстрации. Еретики, ссылаясь на Пятикнижие Моисееве, стали призывать к уничтожению икон. «Они, — писал Иосиф Волоцкий, — запрещали поклоняться Божественным иконам и Честному Кресту, бросали иконы в нечистые места, некоторые иконы они кусали зубами, как бешеные псы, некоторые разбивали, некоторые бросали».
Несмотря на неприличный, скандальный характер, который приобретала ересь жидовствующих, ее влияние усиливалось. Примерно в 1480 году еретики проникают и в Москву. Здесь они расширяют свою организацию за счет видных государственных деятелей из окружения самого Царя Ивана III. Кроме священников главных соборов Кремля, еретики привлекли к себе многих бояр, руководителя русской внешней политики дьяка Федора Курицына[104] и даже ближайшее окружение Наследника Русского Престола. Участие в тайной организации значительного числа государственных людей во многом объяснялось хорошим отношением к жидовину Схарии самого Ивана III, вплоть до 1500 года приглашавшего этого иудея к себе на службу.
Деятельность секты была разоблачена в 1487 году архиепископом Геннадием, сообщившим о ней Царю и митрополиту Геронтию. По указанию Царя несколько еретиков, названных Геннадием, были арестованы и подвергнуты «градской казни» (наказание кнутом на торгу) за надругательство над иконами.
Высокопоставленные покровители жидовствующих не допустили осуждения ереси как таковой. На Соборе 1488 года были объявлены только незначительные преступники, а сама секта и ее руководители названы не были. В 1490 году главой Русской Церкви стал митрополит Зосима, втайне поддерживавший ересь жидовствующих, которого Иосиф Волоцкий назвал «вторым Иудой».[105] Тем не менее в этом же году, несмотря на противодействие митрополита Зосимы, Собор Русской Церкви уже публично осудил еретиков, назвав в своем приговоре дела их «жидовскими», а их самих «сущими прелестниками и отступниками веры Христовой»[106].
Против жидовствующих встали все русские люди. Православная Церковь в лице ее лучших представителей: Иосифа Волоцкого, Нила Сорского, архиепископа Геннадия Новгородского — дала еретикам достойный отпор. Прежде всего были просмотрены церковные книги и из них изъято все чуждое русской православной традиции, ликвидированы иудейские синагогальные тексты, все сомнительные места, которыми еретики прельщали православных священников. По инициативе архиепископа Геннадия была полностью переведена Библия[107]. Этот перевод окончательно обезоруживал еретиков, которым в своих аргументах против Христианства оставалось прибегать только к открытому обману.
Архиепископ Геннадий организовал также перевод полемических со чинений, в которых представлялось систематическое опровержение иудейских сект. Были переведены сочинение магистра Николая Делира «чина меньших феологии преследователя, прекраснейшие стязания, иудейское безверие в Православной вере похуляюще»; сочинение «учителя Самоила Еврейна на Богоотметные жидове, обличительно пророческими речьми»; сочинение Иакова Жидовина «Вера и противление крестившихся иудей в Африкии и Карфагене».
В открытую полемику с жидовствующими вступает Иосиф Волоцкий. В своем сочинении «Просветитель» он в целях борьбы с ересью собрал в единое целое фрагменты Священного Писания и святоотеческих творений, эпизоды из житий Святых и из истории Церкви.
В первом слове Иосиф Волоцкий занимается опровержением еретиков, «глаголющих, яко Бог Отец Вседержитель не имать Сына ни Святаго Духа единосущны и сопрестольны Себе и яко несть Святыя Троица». Во втором слове Иосиф опровегает еретиков, «глаголющих, яко Христос не родился есть, но еще будет время, егда имать родитися, а его же глаголют христиане Христа Бога, той простой человек есть, не Бог». Третье слово подвергает критике то мнение еретиков, по которому «за кон Моисеев подобает держати и храниT и жертвы жрети и ббрезыватися». В четвертом слове доказывается неосновательность мнения, исходя из которого еретики говорили: «Еда не можаше Бог спасти Адама и сущих с ним, еда не имеаше небесныя силы, и Пророки, праведникы, еже послати исполнити хотение свое, но сам сниде, яко нестяжатель и нищ, и вочеловечився, и пострада, и сим прехитри диавола, не подобает убо Богу тако творити». В восьмом слове Иосиф защищает истинность отеческих писаний против ереси новгородских еретиков, утверждавших ложность писаний Святых отцов на основании того, что 7000 лет от сотворения мира прошло, а Христос во второй раз не явился. В девятом — защищает писания апостольские, подтверждая их истинность местами из Священного Писания, доказывая, что они внушены Святым Духом. В десятом защищает от нападок еретиков писания Ефрема Сирина, в которых говорится, что творения его ложны. Здесь же приводятся доказательства из Священного Писания, что творения Святого Ефрема истинны и соответствуют тому, что говорили Пророки, Евангелисты и Апостолы. В двенадцатом слове Иосиф доказывает, что если святитель будет еретиком, если он не благословит или проклянет кого от православных, то его проклятие ни во что не вменится. Свои опровержения еретиков Иосиф основывает на Священном Писании, преимущественно Ветхом Завете, Отцах Церкви, историках Церкви и даже светских писателях. В словах его виден ум светлый, последовательность, логичность изложения. Четвертое слово особенно отличается глубиной мысли, и специалисты справедливо называют его глубоко богословским сочинением[108].
Иосиф Волоцкий не щадит красок для описания еретиков. Еретики для него — сквернии пси, змии, таящиеся в скважине, языки их скверны, уста мерзки и гнилы, они — люди нечистые, пьяницы и обжоры, в обществе они сеют сласти житейские, тщеславие, страсть к сребролюбию, сластолюбию и неправду. В частности, Схарию Иосиф Волоцкий называет диаволовым сосудом, протопопа Алексея — окаянным сатаниным сосудом, диаволовым вепрем; еретика Истому — стаинником диавола, адовым псом. Но особенно обличает Иосиф Волоцкий митрополита Зосиму. Он называет его окаянным, сквернителем, калом блудным, прескверным сатаною, ехидниным исчадием, сосудом злобы, головней содомского огня, змием стоглавым, пищей вечного огня, новым Арием, злым Манентой, сатаниным первенцем, прескверным сквернителем других содомскими сквернами, пагубным змием, обжорой и пьяницей, по жизни свиньей, гонителем православных. Из одного этого перечня названий видно, какими глазами Иосиф Волоцкий и русские люди этого времени смотрели на еретиков. Это, по его понятию, самые безнравственные, самые вредные люди, которые стараются развратить общество и в религиозном, и в нравственном отношении. Иосиф удивляется, как еще терпит земля таких людей.[109]
Особую роль в защите Святых икон кроме Иосифа Волоцкого и Геннадия Новгородского играл в период борьбы с еретиками Нил Сорский, составивший сборник житий, куда включил, в частности, жития Феодора Студита и Иоанна Дамаскина, также осуждавших иконоборчество. В Соборном обвинении жидовствующих в 1490 году говорилось, что они, ссылаясь на Ветхий Завет, не поклонялись Святым иконам, «хуляще и ругающеся: та суть дела рук человеческих, уста имут и не глагалют и прочее, подобие им да будут творящими и вси надеющиеся на ня»[110].
В житии Феодора Студита прямо показывалось, что причиной и источником иконоборческой ереси является иудаизм. Житие рассказывает, что царь Лев Исавр созвал церковный Собор, призывая Церковь к отречению от Святых икон. На Соборе Феодор Студит, разоблачая еретические заблуждения царя, задал ему прямой вопрос: «Откуда ти, о Царю, сие умышление: ниоткуду точию от Ветхаго Закона Писании». И царь, ссылаясь на Ветхий Завет, много говорил против иконопочитания: «Горе доле Ветхий Завет обращаще и к сему притекаше. От оного пособие своему суесловию приемля... и словеса утвержающа». Он доказывал, что иконопочитание неправомерно, так как Господь в законе, дан ном Моисею, заповедал: «Не сотвори себе кумира и всякого подобия».
На эти измышления Феодор Студийский возражал царю: если уклоняться к Ветхому Закону, тогда надо и полностью исполнять его, т.е. «образоваться и суботьствовати». Между тем действие Ветхого Закона прекращено благодатью Нового. Ветхий был дан только на время одному народу иудейскому в едином месте. Место это разорено по «Господню речению» о Иерусалиме: «Не останется зде камень на камени, иже не разорится. С разорением Иерусалима отошло и все ветхой службы делание».[111] Ту же мысль в Словах о защите иконописания проводит и Иоанн Дамаскин.[112]
В сборники Нила Сорского вошли также жития Феодосия Великого, Евфимия Великого, Саввы Освященного, являвшиеся ценными источниками по истории ересей. Они свидетельствовали о борьбе Церкви за Халкидонский догмат о Богочеловечестве Христа. Евфимий Великий, как сообщает житие, «правомудрствуя и святым отцам последуя», противостоял «жидомудренному» Несторию. Житие Святого Саввы приводит такой случай. Неподалеку от лавры Святого Саввы еретики-несториане составили монастырь. Святому было видение, как во время литургии после всеобщего воскресения некий мужи жезлами изгоняли еретичествующих монахов. Святой Савва молился о них, дабы они были прощены. На что услышал ответ: «Недостойно есть им зде быти, жидове бо суть. Не исповедающе истиннаго Бога Господа нашего Иисуса Христа и Богородицу». Милосердствуя о заблудших, Святой Савва часто приходил в монастырь несториан, умоляя их отказаться от ереси. Молитвы Святого оказались не напрасны: монахи осудили учение Нестория и вернулись в Апостольскую Церковь. Так Православная Церковь давала пример молитвы за заблудших еретиков.
Совсем иначе относились жидовствующие к православным. Они всеми силами стремились уязвить христиан, причинить им духовные и физические страдания.
