УББО-САТЛА

Казалось, он прожил бессчетное количество жизней, умирал миллиарды раз, вновь и вновь забывая каждую прожитую жизнь и смерть. Он был то воином, сражающимся в легендарных битвах, то ребенком, играющим на развалинах какого-то города в Талане, то королем, который правил в этом городе, когда тот еще находился в зените славы, то пророком, предсказывающим строительство города и его гибель. Будучи женщиной, он оплакивал смерть любимого на разрушенном кладбище. Он же был и древним колдуном, бормочущим примитивные магические заклинания, а потом, воплотившись в жреца доисторического бога, стоял в храме с колоннами, вырубленном в базальте, сжимая в руке жертвенный нож. Так, жизнь за жизнью, век за веком он шел назад по тому пути, который человечество проделало за тысячелетия, поднимаясь в своем долгом циклическом развитии от дикости к вершинам цивилизации.

В какой-то момент он стал дикарем из пещер и спасался от медленно наступающего снега в предыдущий ледниковый период, пробираясь в земли, озаренные красным огнем вечных вулканов. Затем прошло несчетное число лет, и он больше уже не был человеком. Он принимал образы различных человекоподобных животных и то бродил по лесу из гигантских папоротников, то строил грубое гнездо в ветвях могучих саговников.

Сквозь нескончаемые переживания, грубые желания и голод, первобытный ужас и безумие кто-то или теперь уже что-то прорывалось назад, в прошлое. Смерть становилась рождением, а рождение означало смерть. Медленно, но ощутимо Земля менялась, казалось, она таяла, теряя холмы и горы, а затем и саму почву. Солнце становилось крупнее и жарче, опаляя дымящиеся болота, кишевшие грубыми животными формами и заросшие растениями. Существо, которое когда-то было и Полом Трегардисом, и Зоном Мезамалехом, теперь стало частью всего этого чудовищного вырождающегося мира. Оно то летало, будучи птеродактилем с когтистыми крыльями, то плавало в теплых морях, превратившись в крикливого громоздкого ихтиозавра, то грубо ревело на огромную луну, просвечивающую сквозь туманы, став бегемотом с бронированным горлом и обреченным на вымирание.

Наконец, после череды животных состояний, не оставивших следа в его памяти, бывший колдун превратился в одно из змееподобных существ, которые воздвигали города из черного гнейса и вели между собой злобные войны на первом и единственном континенте Земли.

Это существо неуклюже передвигалось по древним улицам, проползало под странными изогнутыми сводами, вглядывалось в первобытные звезды с высоких башен, поклонялось великим и злым идолам, с шипением вознося им молитвы. Сквозь годы и века змеиной эры, пройдя время вспять, оно стало другим, еще более примитивным созданием, которое ползало в иле и еще не научилось ни строить, ни думать, ни мечтать. В конце концов вернулось такое время, когда континента еще не существовало, а была только огромная хаотичная топь, море слизи, без границ и пределов. Оно бурлило и клокотало, выпуская пары.

Там, где из серой мути зарождалась Земля, среди слизи и паров лежало бесформенное тело, которое и было Уббо-Сатла. Без головы, без рук и ног, оно сбрасывало кожу со своих скользких боков, создавая постоянные, медленные волны, в которых, по образу и подобию своего создателя, рождались первые амебы – прототипы земной жизни. Тело Уббо-Сатла было ужасным и отвратительным, но никто тогда еще не мог прочувствовать ужас и испытать это отвращение. Около него стояли и лежали громадные каменные таблицы неземного происхождения с записями о непостижимой мудрости древних богов.

И туда, к цели своих поисков, давно уже позабытой, подползло существо, которое раньше было – и когда-нибудь еще будет – Полом Трегардисом и Зоном Мезамалехом. Став бесформенным доисторическим тритоном, оно ползало медленно и бессознательно по лежащим таблицам богов, то и дело вскидываясь и слепо сражаясь с другими порождениями Уббо- Сатла.

О Зоне Мезамалехе и его исчезновении нигде не встречалось никаких упоминаний, кроме краткого абзаца в Книге Эйбона. О пропавшем Поле Трегардисе появились лишь крохотные заметки в нескольких лондонских газетах. Похоже, никто о нем ничего не знал, и он ушел, словно никогда и не жил в этом мире. Кристалл же, скорее всего, затерялся. По крайней мере, никто его так и не нашел.