идиот,Только жизни и смерти загадкаМне покоя давно не дает.Ты к разгадке значительно ближеПодобрался сегодня, чем я,Не печалься – откидывать лыжиЗавтра очередь выйдет моя.Перед этой таинственной тайнойВ разной степени все мы равны,Жаль, талон не пробитый трамвайныйНе имеет обратной цены.Типа сонетЕ. Остроумовой
Когда декабрь как вкопанный стоит,И на лету, как птицы, стынут слюни,Что делает классический пиит?Он, натурально, грезит об июне.Но канул отопительный сезонВ не помню там уже какую Лету,И вроде ликовать ему резон,А он, глядишь, не рад уже и лету.Возможно, повредился он в уме,Но никуда не деться нам от факта —Пиит опять мечтает о зиме,Что, согласитесь, раздражает как- то.Мечта сбылась, настали холода,И та же начинается байда.* * *В Находке в ходе криминальной разборки из гранатомета обстрелян местный салон красоты.
Сколько б нас ни лечил Достоевский,Этот мир не спасет красота,Хоть в каком ни явись она блеске,Дружно скажем мы ей: «От винта!»В этом мире больном и развратном,Словно моль, она бьется в шкафу.Что она перед залпом гранатным?Извиняюсь, конечно, но – тьфу! Как бы классика нас ни грузила,Чуть чего – мы опять за свое.Красота – это страшная сила,Но народ не боится ее.* * *Тут вот недавно жители ЗемлиЧасы на час назад перевели.И по причине слабого умаРешили, что отныне сгинет тьма.Смешны мне эти тщетные потугиВещей нарушить вечный статус-кво,Всё на свои вернется вскоре круги,И тьмы опять настанет торжество.Пройдут всего какие-то полгода,И вновь свое назад возьмет природа.* * *Мне не забыть то чудное мгновенье,Хотя немало лет прошло с тех пор,Как я услышал ангельское пенье,С визитом посетивши папский двор.Меня водил под ручку, словно ровню,(«Ну что, любезный… Как вам Ватикан?»),Какой-то Пий. Я номера не помню,Но помню, что забавный старикан.Он показал свою библиотеку,Оранжерею и бильярдный зал,Казалось бы, чужому человеку,А все как есть хозяйство показал.Потом спросил какого-то аббата(Их там вертелась целая толпа):«А может, показать ему кастрата?»«Конечно, – тот воскликнул, – mon papa!»Есть тут один, по кличке Фаринелли,Обычный с виду вроде бы скопец,Но тут слушок разнесся по капелле,Что он еще к тому же и певец.Он раньше у султана был в гареме,Но, видимо, султану надоел,И тот его нам одолжил на время,А этот вдруг, с тоски видать, запел».Пий удивился: «Что вы, неужели?А я-то думал, он гермафродит,Но если это так на самом деле,Пусть свой талант немедля подтвердит».Через минуту привели кастрата,Росточком мне по пояс аккурат.Ну что я вам могу сказать, ребята:Кастрат и в Ватикане он кастрат.Будь он хоть Иванов, хоть Фаринелли,В нем половой отсутствует запал.Но он запел – и тут все охренели,А Папа чуть с балкона не упал.Восторгам бурным не было предела,Аплодисментам не было конца,Всех за живое, видимо, заделоИскусство зарубежного певца.И вдруг ко мне оборотясь с поклоном,Он произнес, не поднимая глаз:«Гостеприимства следуя законам,Хотел бы спеть я что-нибудь для вас.Что гость предпочитает из России?Есть из Мадам отрывок Баттерфляй,Хотите, можно что-то из Россини».«Нет, – говорю, – Газманова валяй!»«Ну что ж, извольте, если вам угодно,Мне с детства песня русская мила,Особенно когда она народна. Итак:«Москва. Звонят колокола!»…И подхватили песню кардиналы,Дрозды в саду, ромашки на лугу,Мне что-то это все напоминало,Но что, припомнить точно не могу.Возможно, что грозу в начале мая,Хотя, возможно, и девятый вал.Как это называется, не знаю,Я лично бы катарсисом назвал.…Уж нет в живых великого кастрата,Но в память тех давно минувших днейЯ весь их род люблю любовью брата,И даже, может быть, еще сильней.* * *Порой решительность полезна,Порой не так уж прямо чтоб,Дверь распахнешь – за нею бездна,Прикроешь – все опять тип-топ.Не прыгать головой с обрываС фольклорным возгласом «эхма!»,Но контролировать порывыПосредством хладного ума.Любая жизнь неповторима,Твоя – как минимум вдвойне.А что касается экстрима,То с этим делом – не ко мне.«…Его глаза
Сияют. Лик его ужасен.
Движенья быстры. Он прекрасен,
Он весь, как божия гроза».
А. С. Пушкин «Полтава»1Сибирь, Сибирь! Какая ширь!Твои природные богатстваСтоль велики, что сколь ни тырь,Вовек растырить не удастся.Средь них священный есть Байкал,Там чудеса, там леший бродит,Там баргузин шевелит вал,Бродяга песнь свою заводит,Когда к Байкалу вдруг подходит,И я когда-то там бывал,Но что сейчас там происходит,Случайно из газет узнал,От жизни я совсем отстал,Лишь Муза мною верховодит.2А происходит вот что там — Трубопровод тянуть решилиПо заповедным тем местам,Да малость, видно, погрешилиВ расчетах. Может, не со зла,А может, в том корысть была,Но оказалось, слишком близкоОт зеркала священных водПроляжет тот трубопроводИ тем его подвергнет риску.Видать, не там поставил риску,Проектировщик-идиот,Я б даже написал «мудило»,Но чувство такта победило.Казалось, не избечь беды,Какой беды там – катастрофы!Пишу я кровью эти строфы,Поскольку в кране нет воды.Но тут – спасибо небесам, —Как ангел над разверстой бездной,Явился вдруг – о чудо! – сам,В обнимку с канцлершей железной.Перуны в небе заблистали,И гул пошел из-под земли,И, кто сидели, мигом встали,А кто стояли – полегли.Аналитическим умом,Что не зашел отнюдь за разум,Проблемы суть постиг он разомВ ее значении прямом.И вдруг на карту перст направил,Внезапной мыслью поражен —«Здесь будет город заложен!»Но, малость поостыв, добавил:«Нет, с этим лучше подождем».И согласились все с вождем.Затем, прищурившись слегка —Ну, чистый Ленин в мавзолее, —Он линию на два вершкаПровел от берега левее.3Хочу, друзья, поднять бокалОт имени всего народа(Пусть мне он слова не давал,Но слова есть пока свобода,Чему порукой эта ода):Я за того, кто спас Байкал,Путь изменив трубопровода.Того, чья твердая рукаИ несгибаемая воляНас вознесли под облака,В те выси, в кои мы дотолеНе возносилися пока.Того, кто справедлив, но строг,Кто уважать себя заставил,Скрутил врагов в бараний рог,По стойке
