— …ваш прогноз?
— …состояние крайне… месяц… если повезёт…
— …долго… поставьте на ноги… в строй…
— …забудьте… грозит ампутация… под списание…
Звуки, становясь всё тише, умолкли, и Глеб снова провалился в темноту беспамятства.
— …удивительный прогресс, — ворвался в мозг чей-то голос. — Просто феноменальный!
— Взгляните-ка на рентген, — вторил ещё один. — Каково?
— За сорок лет службы впервые такое вижу.
— А вы настаивали на ампутации.
— И я был прав, в обычном случае. Но это… Дьявол меня дери! Посмотрите на скобы в берцовой!
— Да-да, видел.
— Они будто год там просидели!
— Неделя, Архангел. Всего лишь неделя.
— Вы уже проинформировали Академию?
— Нет.
— Хорошо. Подождите с рапортом два дня. Хочу подробнее ознакомиться с этим пациентом.
— Слушаюсь. Я перешлю вам данные наблюдений.
— Вы же сказали, что он в медикаментозной коме! — раздражённо прорычал Архангел.
— Так и есть…
— Где я? — Глеб открыл глаза и тут же зажмурился от нестерпимо яркого света.
— Чёрт! Отключите его от капельницы.
Звуки шагов приблизились, щёлкнул фиксатор катетера.
— Не понимаю, — растеряно произнёс второй голос. — Он не должен был…
Глеб схватил медика за запястье и приподнялся на локте.
— Меня не комиссуют?! Ответьте!
— Назови себя, солдат, — потребовал Архангел, игнорируя вопрос.
— Ефрейтор Глеб Глен, штурмовая рота двадцать два, взвод три, отделение один. Командир взвода — лейтенант Морозов. Командир роты — капитан Грубер.
— Хм, похоже, контузия большого вреда не нанесла.
— Что со мной?
— Это нам ещё предстоит выяснить. Отпусти моего ассистента, сынок.
Чуть привыкшие к свету ртутных ламп глаза различили силуэт скорчившегося от боли человека возле больничной койки.
Глеб разжал пальцы и упал на подушку.
— Неплохая хватка для только что очнувшегося, — усмехнулся «алый мундир», растирая запястье.
— А где Преклов? — обвёл Глеб взглядом небольшую палату с единственной, как оказалось, койкой.
— Твой пулемётчик? — уточнил Архангел — могучий старик с седой головой и морщинистым лицом, обрамлённым небольшой бородкой.
— Да. Он жив?
— Жив, но это не назовёшь хорошей новостью. Парню здорово досталось.
— Где он? мне нужно…, - Глеб сделал попытку подняться, но тяжеленная рука Архангела прижала его к койке.
— Позже.
— Ему пока не до посетителей, — добавил ассистент в чине лейтенанта, габаритами чуть скромнее своего командира, и значительно моложе.
Давление на грудь спровоцировало у Глеба приступ мучительного кашля.
— Увидишь его завтра, — пообещал Архангел, направляясь к выходу. — А сейчас отдыхай, — он остановился в дверях, и обернулся. — Лейтенант, кодеин.
— Слушаюсь, — ответил тот и, достав из шкафа капельницу, приладил её на штатив, после чего подсоединил иглу к катетеру трясущегося в спазмах пациента.
Раствор потёк по венам. Кашель быстро унялся, и Глеба сморил сон.
— К тебе посетители, — громко объявил медбрат, вырвав больного из объятий Морфея.
— Кто? — Глеб, морщась, кое-как перевёл тело в полусидячее положение.
— Офицеры, — пожал плечами медик и направился к двери.
— Погоди, — окликнул Глеб, укладывая пятернёй отросшие не по Уставу волосы и безуспешно пытаясь застегнуть воротничок больничного балахона.
Но «алый мундир» просьбу не услышал. В палату вошли лейтенант Морозов и сверкающий лысой головой мужик лет сорока с капитанскими лычками.
— Как самочувствие, солдат? — осведомился капитан.
— Готов вернуться в строй! — отчеканил Глеб, далеко не так бодро как хотелось бы, и едва сдержал кашель.
— Похвально, — кивнул Морозов. — Но с этим повременим, а пока… — он вынул из-за спины небольшой чёрный футляр, раскрыл его и вручил Глебу вместе с сопроводительным документом, после чего сделал шаг назад и вытянулся по стойке смирно.
— За проявленную доблесть, — торжественно начал капитан, — в деле уничтожения врагов Отечества, награждаю вас Стальной Звездой второй степени! Так держать, солдат! — он, печатая шаг, подошёл к изголовью койки и протянул руку.
Глеб замешкался, секунды на три, не решаясь прикоснуться к офицеру, но всё же пересилил себя.
— Служу Отечеству! — почти прошептал он, пожимая ладонь капитана.
— Выздоравливай, солдат. Страна в тебе нуждается.
Капитан приложил кулак к орденским планкам в приветствии и вышел. Его примеру последовал и Морозов, обронив напоследок:
— Похвастай друзьям. Ты заслужил.
Как только спина лейтенанта скрылась за дверью, в палату влетели Ульрих, Димидов и Волкова.
— Ты как? — спросил Карл, едва перешагнув порог, и радостная улыбка на его лице дрогнула.
— Мать твою… — не сдержался Димидов, глядя прямо на Глеба.
— Что? — напрягся тот.
— Охрененно смотришься, — поделился мнением Ульрих.
— Как… штурмовик, — добавила Волкова, мило улыбнувшись.
Глеб невольно поднял руку и коснулся ладонью свой щеки. На ощупь та оказалась бугристой и почти не отзывалась на прикосновение, будто неживая.
— Глянь, — завистливо цокнув языком, Димидов поднёс Глебу к глазам выключенный тактический планшет.
Чёрный прямоугольник экрана отражал плохо, но столь разительные изменения трудно было не заметить: ожог покрывал почти всю правую сторону лица и часть головы, лишив её волос от виска до макушки, повреждённый нерв навсегда сковал лицевые мышцы в кривом оскале, правое ухо превратилось в куцый шмат морщинистой кожи, глаз смотрел с прищуром из-за спёкшихся у внешнего угла век.
Глеб подвигал челюстью, артикулируя, прикрыл левый глаз, оценивая чёткость картинки.
— Командовать и целиться смогу, — заключил он с улыбкой.
— Ты ещё легко отделался, — хмыкнул Ульрих. — Там так ёбнуло! Башня подлетела метров на пять! Прикинь! Шестнадцатитонная дура! Видать, заранее готовились, минировали боеукладку, она вся разом и рванула, как только вы их зрения лишили.
— Покажи, — кивнула Волкова на футляр.
Глеб откинул пластиковую крышку и вынул награду — пятиконечную звезду из нержавеющей стали,
