Мы обнялись. Договорились, что, как только он там обустроится, сразу же напишет мне.
– Земля – это такой большой нелепый корабль, – сказал Сэм на прощанье. – И тебя не спрашивают, хочешь ли ты на нем плыть, а просто вручают билет, когда ты рождаешься: плыви, парень. Без вариантов. Корабль один, плыви, дурак, тебе еще повезло, этот билет счастливый. Но это ведь не совсем так: шанс за шанс. И я имею право хотя бы на один ответный, по-настоящему самостоятельный шаг. Поднять якорь, отдать швартовы, приготовиться: нас ждет путешествие, полное приключений, на Титанике, который еще плывет.
– Будда в городе! – крикнул он в форточку, когда я шел по перрону за быстро набирающим скорость поездом. – Будда остается в городе!
– Ага, Будда forever, – буркнул я в ответ на непонятные слова Сэма.
…Я снял ее на обратном пути, выходя из вокзального сортира, уже после того, как проводил Семена на его доисторическую родину.
Снял не потому, что хотел женщину, а просто так. Надо же было как-то заполнять образовавшуюся после отъезда друга пустоту.
– Дяденька, а дяденька, давайте я у вас отсосу, – остановил меня женский голос.
Фраза показалась мне занятной с филологической точки зрения.
– Сколько?
Она назвала цену.
– За такие деньги можно королеву Англии трахнуть.
Она легко сбавила почти наполовину, потом, видя мою заминку, быстро проговорила:
– Ну, не хочешь деньгами, так покорми.
Мне стало как-то грустно. Чем заполнить мое теперешнее одиночество? Пришлось согласиться на минет.
– Но только чтобы я кончил, – произнес я не менее интересную с филологической точки зрения фразу.
Она опять легко согласилась. И мне стало еще грустнее.
Мы зашли за привокзальный задристанный туалет. Она встала на колени и расстегнула молнию на моей ширинке.
Пока она работала, я иногда поглядывал вниз. Было темно, но пару раз нас выхватили фары проезжающих пригородных электричек. Я прислонился спиной к стене туалета, так как был пьян, а значит, работа для этой маленькой шлюшки предстояла долгая: пьяный я, как правило, очень долго не могу кончить.
Я немного разглядел ее. Несомненно, это была девочка (разумеется, в смысле возраста) лет четырнадцати-пятнадцати. Хрупкая, худенькая. Но высокий рост и слой дешевой косметики делали ее при беглом взгляде значительно старше. Чувствуя, что я не могу кончить, она ускорила темп.
«Бедное молодое поколение! – стал я философствовать про себя. – Вместо того чтобы еще играть в куклы, учиться или работать на благо общества, оно вынуждено зарабатывать себе на жизнь, отсасывая члены у старшего поколения».
Это я и про себя тоже.
Мне стало до того грустно, что, когда я бурно кончал в ее большой и голодный рот, слезы брызнули из глаз моих.
«Становлюсь сентиментальным, что ли?» – мелькнуло в пьяной голове.
– Как тебя звать-то?
– Ася.
– Ну что, блин, Ася, пойдешь со мной? – спросил я неожиданно для самого себя.
– Понравилось, что ли? – она вытирала рот чем-то похожим на носовой платок.
– Вообще-то, нет.
– Ну тогда пойду.
В эту нашу первую ночь я глубоко познал ее изнутри, а она дважды проглотила меня полностью.
– Девушка, как вас зовут?
– Не скажу!
– Спорим, с трех ударов угадаю.
НЕ ВЕРЬ ГЛАЗАМ ЧУЖИМ.
ВЕРЬ ТОЛЬКО СВОЕМУ ТРЕТЬЕМУ ГЛАЗУ!
За что я люблю эту женщину, за что я люблю тебя, Шарлотта?
Не знаю.
Но уверен, что, как только пойму это, мы сразу же расстанемся. В ней исчезнет тайна.
Шарлотта умна?
Избави бог! Женщинам ум противопоказан, как секс в период месячных.
