выходил из здания. Генерал-лейтенант Фредерик Морган сжалился над ними и попросил Аллена что-то предпринять в отношении этих двоих, но Аллен решил, что тот жалуется на их присутствие, и приказал военной полиции убрать настырных журналистов подальше.
Около половины шестого Йодль и его помощник, в сопровождении двух британских генералов, вошли в училище, и далее их направили к адмиралу Фридебургу. Йодль поприветствовал соотечественников уклончиво и закрыл дверь. Практически сразу вышел Фридебург, с просьбой принести кофе и карту Европы.
Генерал-майор Кеннет Стронг, начальник разведки Эйзенхауэра, хорошо говоривший по-немецки, отвел немцев в кабинет Беделла Смита. Там Йодль рьяно защищал позицию немцев: они собирались сдаваться Западу, но не русским. В половине восьмого Стронг и Смит вышли из комнаты. Он пошли к Эйзенхауэру, чтобы доложить о ходе переговоров, и вскоре вернулись.
Какое-то мгновение спустя капитан Бутчер зашел в кабинет к Эйзенхауэру и напомнил ему о двух ручках — одной золотой и другой позолоченной, которые ему прислал старый друг Кеннетт Паркер специально для этого случая. Эйзенхауэр сказал своему помощнику по военно-морским вопросам, чтобы тот ни в коем случае не упустил их, поскольку Эйзенхауэр собирался отправить одну из них Паркеру, а другую — Трумэну.
Йодль в конце концов согласился сдаться русским, но попросил сорокавосьмичасовую отсрочку. 'Скоро вы сами будете воевать с русскими. Спасите от них как можно больше немцев'.
Йодль так твердо стоял на своей позиции, что Стронг снова пошел к Эйзенхауэру и сообщил ему об этом. 'Дайте им двое суток', — попросил он.
Эйзенхауэр не хотел откладывать подписание документа. 'Передайте им, что через сорок восемь часов, начиная с полуночи, я закрою весь Западный фронт и больше не пропущу ни одного немца, независимо от того, будет подписан документ о капитуляции или нет.
Все это звучало угрожающе, но фактически дало Йодлю то, о чем он просил — два дня. Даже имея такой результат, он стал удрученно диктовать телеграмму Деницу и Кейтелю: Генерал Эйзенхауэр настаивает на подписании документа сегодня. В противном случае линия фронта союзников будет закрыта даже отдельным лицам, желающим сдаться в индивидуальном порядке, а переговоры будут прерваны. Нет никакой другой альтернативы: либо хаос, либо подписание. Прошу дать подтверждение разрешения на подписание документа о капитуляции. В этом случае боевые действия будут закончены 9 мая в 0001 по нашему времени.
Дениц получил расшифрованное сообщение около полуночи, и к этому времени Йодль отправил еще одно: 'Прошу дать ответ на радиограмму как можно скорее'.
Адмиралу показалось, что условия капитуляции являются 'элементарным вымогательством', но выбора у него не оставалось. Сорок восемь часов, которые удалось выиграть Йодлю, могли, по меньшей мере, спасти от рабства или массового уничтожения тысячи немцев. Сразу же после полуночи Йодлю отправили сообщение: Все полномочия для подписания в соответствии с условиями предоставлены адмиралом Деницем.
В половине второго ночи майор Рут Бриге, секретарша Смита, позвонила Бутчеру. 'Большая вечеринка началась', — сказала она и попросила Бутчера поторопиться и принести две ручки. Без этих ручек войну никак нельзя было закончить.
Помещение, выбранное для церемонии подписания, было обычным холлом, где учащиеся играли в настольный теннис и шахматы. Стены были увешаны картами. В одном конце стоял большой стол, за которым прежде учителя проверяли тетради.
Когда Бутчер пришел в комнату, в ней уже собрались участники церемонии, свидетели, включая семнадцать корреспондентов, генерал-майор Суслопаров и еще два русских офицера, представитель Франции, три британских офицера.
Беделл Смит вошел широкими шагами в помещение, часто заморгав от света юпитеров. Он проверил порядок рассаживания за столом участников церемонии и проинформировал всех о протоколе предстоящей процедуры. Через несколько секунд вошли Йодль и Фридебург и остановились в ярком свете.
Главные участники подписания сели за большой стол, и Бутчер положил золотую ручку перед Смитом и позолоченную перед Йодлем, сидевшим напротив. Смит сообщил немецкой стороне, что документы уже готовы для подписания, и спросил, готовы ли они их подписать.
Йодль слегка кивнул головой и подписал первые документы, в которых говорилось о полном прекращении боевых действий в 11 часов вечера на следующий день по центрально-европейскому времени. Лицо Йодля было непроницаемым, но Строит заметил, что глаза его слегка слезились. Бутчер взял золотую ручку и дал Йодлю свою — это был хороший сувенир — для подписания второго документа. Наконец, Смит, Суслопаров и Севес подписали документ о капитуляции. Это произошло в 2 часа 41 минуту 7 мая 1945 года.
Йодль наклонился над столом и сказал по-английски: 'Я хотел бы сказать слово'. Смит не возражал.
Йодль взял единственный микрофон и начал говорить по-немецки: 'Генерал, с подписанием этого документа немецкий народ и немецкие вооруженные силы, хорошо это или плохо, передаются в руки победителя. В этой войне, которая длилась более пяти лет, страдали и те, и эти, возможно даже больше, чем другие народы мира. В этот час я лишь могу выразить надежду, что победитель будет обращаться с ними великодушно'.
Эйзенхауэр нервно расхаживал из своего кабинета к секретарше и обратно. Для Кей Соммерсби тишина 'была напряженной'.
Вошел Смит и объявил, что документ о капитуляции подписан. За стеной лейтенант Соммерсби услышала тяжелый стук ботинок и инстинктивно встала. Йодль и Фридебург прошли мимо нее, даже не удостоив взглядом, и сразу же пошли в кабинет Эйзенхауэра, где остановились и, щелкнув каблуками, щеголевато отдали честь. Ей они показались 'типичными образцами немцев, которых показывали в фильмах, с кислыми минами на лицах, угрюмыми, прямыми и презренными'.
Эйзенхаэур стоял как вкопанный, более подтянутый, чем обычно.
— Вам понятны условия капитуляции, которую вы только что подписали?
Стронг перевел вопрос на немецкий, и Йодль ответил утвердительно.
— Вы получите детальные инструкции несколько позже. Вы должны будете точно соблюсти их.
Йодль утвердительно кивнул.
— У меня все, — ответил Эйзенхауэр.
Немцы откланялись, отдали честь и снова прошли мимо лейтенанта Соммерсби. Когда они вышли, лицо Эйзенхауэра расплылось в широкой улыбке.
— Ну-ка, сфотографируемся! — сказал он вошедшим фотографам.
Все в кабинете сгрудились вокруг Верховного главнокомандующего, который поднял вверх две ручки в виде знака «Виктории» — победы.
В Объединенный комитет начальников штабов была послана телеграмма: Задача, поставленная перед войсками союзников, выполнена в 0241 по местному времени 7 мая 1945 года. Эйзенхауэр.
Он позвонил Брэдли и сообщил о случившемся, а тот — Паттону.
В классе семнадцать корреспондентов только что закончили писать о самом крупнейшем событии войны — наступлении мира в Европе. Все свои сообщения они передали военным цензорам, но в этот момент к ним вошел генерал Аллен и сказал, что эту новость следует придержать в течение полутора суток. Генерал Эйзенхауэр сожалеет, но у него связаны руки 'на высоком политическом уровне' и с этим ничего нельзя поделать.
Корреспонденты выразили сдержанный протест.
— Лично я считаю, что об этой новости все должны узнать, — сказал Аллен.
Он добавил, что дата, о которой он сказал, относительно произвольна, поскольку Большая тройка еще не условилась о дате, когда можно будет сообщить о капитуляции.
— Я постараюсь, чтобы об этой новости стало известно как можно раньше, но не знаю как получится. В любом случае нам ничего не остается делать, как возвращаться в Париж.
В Москве о подписании капитуляции еще не было известно. Советский генерал Николай Васильевич Славин, вошел в кабинет американской военной миссии и передал генералу Дину письмо от генерала
