— Ну, вы ж помните, я ведь комсоргом был, — подмигнул Боря. — Видимо, это на организм повлияло. Не даром же в песне поется: «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым»!
Много еще всяких историй, веселых и не очень, вспомнили в тот вечер. Дошло дело и до гитары. Стали петь «Машину времени», «Воскресенье»… Чертовски не хотелось Сергею Петровичу уезжать, но, увы, выбора не было. Распрощался с компанией, поблагодарил хозяина дачи и пошел к своей машине, припаркованной неподалеку от въезда на участок. Нашлись и пассажиры в машину: Боря Белкин, Петя Третьяков и еще Паша Алексеев.
— У вас-то, старперы, что за неотложные дела? — спросил Боря по дороге к стоянке.
— Мне сына на футбол везти, — ответил Сергей Петрович.
— У меня работа, — сказал Третьяков.
Паша Алексеев махнул рукой: — У меня там… всякое. Даже рассказывать не интересно.
— А у вас, юноша Белкин, какие завтра заботы? — поинтересовался Сергей Петрович.
— Завтра-то? Заботы серьезные. Поспать часиков, этак, до шести вечера.
— Вот единственный нормальный человек! Дел в воскресенье не имеет, может отдыхать. Только что ж ты тогда сейчас уезжаешь?
— Да я сегодня с девушкой в клуб иду. Так что, к полуночи как штык должен встречать ее у входа. А в час ночи там клевый ди-джей из Германии будет играть.
— Ишь ты! Комсорг-то наш! Седина в бороду, бес в ребро! А что у тебя за девушка?
— Да так. Девушка как девушка. Одногруппница.
— В смысле?
— Ну, мы с ней в одной группе в институте учимся.
— В институте?! Что, второе высшее на старости лет решил получить?!
— Да нет. Не второе.
— Что, третье?!
— Седьмое.
Сергей Петрович, наконец, понял, что Борька просто валяет дурака. А вот Паша Алексеев, простодушный мужик, пока еще принимал всё за чистую монету.
— Ты все эти годы в разных ВУЗах учился, что ли? — спросил он.
— Точно!
— А когда ж ты работаешь?
— А я не работаю. Чего в этом хорошего — работать? Вот в институтах тусоваться — это клево. Жизнь веселая, молодежь вокруг, девушки, опять же.
— Чем же ты кормишься? — поддержал развитие дурашливого диалога Сергей Петрович.
— Кровью, — ответил Боря. — Я вампир. Только вы не думайте, никакого криминала! У нас налажена система, как добывать пищу без того, чтобы нападать на людей по ночам. Нет, если серьезно, братцы… то это серьезно. Я такой вечно молодой потому, что вампир. Мы не стареем. Помните, как я коменданта напугал клыками, когда он нашу игру застукал? Клыки у меня тогда уже были настоящие. Они у нас появляются-исчезают очень быстро… Я к тому моменту уже был вампиром. Как-то раз во время игры поцарапался в темноте обо что-то острое. Решил тогда, что из какого-то стола гвоздь торчит. Поцарапался до крови… Царапина долго не заживала. Потом, вроде, все прошло. А потом в организме начались изменения… Я на свету, в переменах между лекциями, искал этот гвоздь — нигде не нашел. Знаете, я думаю, эта аудитория сама — вампир. Она укусила меня, и вот результат…
— А если ты кого-нибудь укусишь, он тоже станет вампиром? — спросил Сергей Петрович.
— Да. Тут легенды не врут. Это, действительно, так. Хочешь, тебя укушу?
— И тогда мне тоже вечно будет двадцать три года?
— Нет, Серега, увы, — печально покачал головой Борис, — Становясь вампиром, не молодеют. Только перестают стареть. Так что, тебе вечно будет пятьдесят три.
— Ну-у! — разочарованно протянул Сергей Петрович. — Вечно пятьдесят три? Это что же, значит, вечно мучаться с сыном-двоечником? Вечно думать, кому и сколько заплатить, чтобы дочку приняли в институт? И вечно не спать до глубокой ночи, пока эта шлендра не вернется домой со свидания? Вечные геморрои на работе? Вечное нытье жены: когда сделаешь ремонт? И кредит на квартиру — тоже вечно отдавать? Нет уж, на хрен нужна такая вечная жизнь! Не надо меня кусать!
— Как знаешь, — ответил Белкин. — Мое дело предложить. Петя, Паша, вы как? Тоже не хотите? Ну ладно, тогда — пока! Надеюсь, еще увидимся.
— Что значить, пока? Ты разве не с нами на машине?
— Да нет, Серега, спасибо. Я своим ходом быстрее доберусь.
Сказав это, Боря подпрыгнул, поднялся на несколько метров в воздух, превратился в здоровенную летучую мышь и исчез в черном небе.
— Сергей, тебе портфельчик не нужен? — неожиданно спросил Петя Третьяков, — Хороший, настоящая кожа!
С этим портфелем Третьяков сегодня весь вечер не расставался. К костру ли идет, в беседку ли — всюду тащит с собой этот портфель.
— Что у тебя там? — спрашивали его.
— Ценный веник, — отшучивался Петя.
А сейчас он протянул портфель Сергею Петровичу.
— Мне он больше не нужен. Содержимое можешь выбросить, а сам портфель — качественный. Жаль выбрасывать.
— А почему он тебе больше не нужен?
— А ты открой его.
Содержимое портфеля составляли: небольшой, но очень остро заточенный осиновый кол и молоток.
— Если б ты сейчас согласился, чтобы Борька тебя укусил, я вынужден был бы его ликвидировать, прежде, чем он сделает тебя вампиром. Ну а теперь, слава богу, ничего этого не требуется.
— Петь… Что-то я, честно говоря, перестал понимать, что происходит.
— Все очень просто, Сергей. Я — твой ангел-хранитель. Оберегаю тебя по жизни от опасностей. Потому я и в институте был с тобой в одной группе. И дальше, когда надо было, рядом оказывался. Ты ведь помнишь все эти расклады? В девяностых, с коптевскими? А потом эту передрягу со взяткой УБЭПовцу? А сейчас, дружище, сентиментальный момент: моя миссия окончена. Футуроспективное зондирование твоей судьбы показывает, что больше у тебя в жизни серьезных опасностей не будет. Последняя миновала только что — когда ты мог согласиться стать вампиром. А теперь я с тобой прощаюсь и мой материальный образ покидает этот мир. Паш, с тобой прощаюсь тоже. Бывайте, мужики! Нашим всем от меня привет!
В следующий миг дородное тело Петра растворилось в воздухе. На его месте оказался густой белый туман в форме высокой фигуры с огромными крыльями за спиной. Ангел расправил крыла и вознесся ввысь.
Сергей Петрович посмотрел на Алексеева.
— Надеюсь, Паш, ты не скажешь мне сейчас, что у тебя тоже была особая миссия, и твой материальный образ покидает мир?
— Моя миссия может, кем-то и определена, но мне, во всяком случае, не известна. Предполагаю, Серега, что я просто некий случайный сгусток хаоса, не более того. Мой материальный образ мира не покидает, но цикл моего существования в человеческой форме, действительно, завершен. Начинается цикл моего существования в форме пня.
Произнеся эти слова, Паша Алексеев исчез, а вместо него возник старый дубовый пень.
— Идиоты… — пробормотал Сергей Петрович и сел в машину.
По дороге его не покидало ощущение, что он стал жертвой дружеского розыгрыша. Ведь такого не бывает. Врет Крицкий. Ну конечно, врет! Никак не может новый цветной лазерный принтер стоить сто пятьдесят долларов!
