Хейз посмотрел на Мейера и Клинга.
– Мадам, – начал Мейер, – нам не хотелось бы проявлять грубость...
– Заткнись!
Слова женщины прозвучали как приказ, а рука ее скользнула в правый карман плаща.
– Это 38-й калибр, – сказала женщина.
Глава 2
Женщина неподвижно сидела на деревянном стуле с прямой спинкой, держа в руке револьвер 38-го калибра. Уличный шум, казалось, подчеркивал тишину, установившуюся в дежурной комнате после ее слов. Трое детективов посмотрели сначала друг на друга, потом на женщину и неподвижный ствол револьвера.
– Положите на стол оружие, – сказала женщина.
Мужчины никак не отреагировали на ее требование.
– Положите на стол оружие, – повторила она.
– Послушайте, мадам, – сказал Мейер, – уберите эту штуку. Мы здесь все друзья. Вы только наделаете себе неприятностей.
– А мне наплевать. Положите оружие на стол передо мной.
Не пытайтесь вынуть револьверы из кобуры, или я буду стрелять прямо в живот рыжему. Быстро!
Детективы не пошевельнулись.
– Ладно, рыжий, молись!
Полицейские понимали, что, лишившись оружия, они окажутся совершенно беспомощными перед вооруженной женщиной. Среди них не было ни одного, кто хоть раз не стоял под дулом револьвера при исполнении своих обязанностей. Мужчины в этой комнате были полицейскими, но также людьми, которых не особенно привлекала мысль о ранней могиле. Мужчины в этой комнате были людьми, но также полицейскими, знавшими разрушительную силу 38-го калибра и понимавшими, что женщины так же способны нажать курок, как и представители сильного пола, и одна женщина с револьвером может быстро покончить с тремя полицейскими. И все же они колебались.
– Я не шучу, черт вас побери! – крикнула женщина.
Увидев, как крепко сжимает она револьвер – так, что побелели костяшки, – и как напряжен ее палец на курке, Клинг сдался первым. Не отрывая от нее глаз, он отстегнул портупею и положил ее на стол вместе с кобурой, в которой находился “Смит и Вессон”. Мейер достал из кармана кобуру и положил ее рядом, Хейз тоже отстегнул кобуру и положил ее на стол.
– Который из этих ящиков закрывается? – спросила женщина.
– Верхний, – ответил Хейз.
– Где ключ?
– В ящике.
Она открыла ящик, нашла ключ и положила оружие в ящик.
Потом закрыла ящик, вынула ключ и положила его в карман плаща. Все это время большая черная сумка стояла у нее на коленях.
– Ну вот, вы отобрали у нас оружие. Что дальше? Чего вы хотите, мадам? – спросил Мейер.
– Я хочу убить Стива Кареллу.
– Почему?
– Не важно почему. Кто еще, кроме вас, находится сейчас в этом здании?
Мейер ответил не сразу. Женщина сидела так, что могла видеть и кабинет лейтенанта, и коридор за дежурной комнатой.
– Ну, отвечай! – приказала она.
– Только лейтенант Бернс, – ответил Мейер. Но он сказал неправду: в техническом отделе, по ту сторону барьера, прилежно трудился над бумагами Мисколо. Следует отвлечь ее, чтобы она повернулась к коридору спиной. И тогда, если Мисколо решит зайти в дежурную комнату, как он это делает постоянно, может быть, она поймет ситуацию и...
– Позови сюда лейтенанта, – сказала она.
Мейер привстал.
– Когда пойдешь к нему, помни, что я тебе сейчас скажу.
Ты под прицелом. Одно подозрительное движение – и я стреляю. А теперь иди. Постучи в дверь и попроси лейтенанта выйти.
Мейер пересек дежурную комнату, где царило напряженное молчание. Дверь в кабинет лейтенанта была закрыта. Он постучал по матовому стеклу двери.
– Войдите, – отозвался Бернс из кабинета.
– Пит, это я, Мейер.
– Дверь не заперта, – сказал Бернс.
– Пит, лучше выйди сюда.
– Какого черта?
– Лучше выйди. Пит.
За дверью послышались шаги. Дверь приоткрылась.
Лейтенант Питер Бернс, крепкий, как металлический болт, просунул в щель короткую мускулистую шею и плечи.
– В чем дело, Мейер? Я занят.
– Вас хочет видеть одна женщина.
– Женщина? Где... – Он посмотрел мимо Мейера, туда, где сидела женщина, и узнал ее с первого взгляда. – Привет, Вирджиния, – сказал лейтенант, а потом увидел револьвер. Бернс нахмурился, брови его нависли над проницательными голубыми глазами, резко очерченное лицо потемнело. Сгорбившись, как человек, несущий на плечах тяжелую ношу, он пересек дежурную комнату, направляясь прямо туда, где сидела Вирджиния. Казалось, он вот-вот схватит ее и вышвырнет в коридор. – На что это похоже, Вирджиния? – спросил Бернс тоном рассерженного отца, обращающегося к своей пятнадцатилетней дочери, вернувшейся слишком поздно с танцев.
– А на что это похоже, лейтенант?
– Похоже на то, что ты спятила, вот на что. На кой черт тебе пушка? Что ты делаешь с этим...
– Я убью Кареллу.
– Ради бога! – безнадежным тоном сказал Бернс. – Ты думаешь, что этим ты поможешь своему мужу?
– Фрэнку больше ничего не поможет.
– Что это значит?
– Франк вчера умер. В тюремной больнице, в Кестлвью.
– Но ты не можешь обвинять в этом Кареллу.
– Карелла отправил его в тюрьму.
– Твой муж был преступником.
– Карелла отправил его в тюрьму.
– Карелла только арестовал его. Ты не можешь...
– И убедил судейских в том, что он виновен, и давал показания на суде, и сделал все, что в его силах, чтобы засадить Фрэнка за решетку.
– Вирджиния, он...
– Фрэнк был болен! Карелла знал это! Он знал это и все же упрятал его!
– Вирджиния, ради бога, наша работа заключается в том...
– Карелла убил его! Это так же точно, как если бы он его застрелил! А теперь я убью Кареллу. Как только он войдет сюда, я убью его.
– А потом? Как ты думаешь выйти отсюда, Вирджиния? Тебе это не удастся.
