Приключения Тома Бомбадила и другие истории

слова fairy и elf стали употребляться в переводах, на их значение повлияла атмосфера немецких, скандинавских и кельтских сказок (здесь и далее прим. авт.).

42

Причем их влияние не ограничивается Англией. По- видимому, немецкие слова Elf, Elfe взяты из «Сна в летнюю ночь» в переводе Виланда (1764).

43

Это остается в силе, даже если эльфы — лишь творение человеческого сознания, если они «истинны» лишь как определенное отражение представлений человека об Истине.

44

Если не считать особенно удачных случаев или некоторых деталей. Вообще говоря, легче распутать одну нить (происшествие, имя, мотив), чем проследить историю картины, сплетенной из множества нитей. Ибо в картине появляется новое качество: она — не просто сумма нитей; исходя только из них объяснить ее невозможно. Здесь-то и заключается слабость, изначально присущая аналитическому (или «научному») методу: пользуясь им, можно много узнать об отдельных элементах рассказа, но мало или вообще ничего — об их эффекте в любом данном рассказе.

45

Это подтверждается внимательным и сочувственным изучением «примитивных» народов, то есть народов, которые, как и их предки, исповедуют язычество и, как мы говорим, «нецивилизованны». Если не вникать в детали, вам откроются лишь самые примитивные рассказы; при более тщательном анализе вы обнаружите космологические мифы; только терпение и проникновение в душу народа позволит вам узнать его философию и религию — то, чему он действительно поклоняется. Причем далеко не всегда предметом поклонения являются «боги»: их значимость может варьировать и часто зависит от отдельной личности.

46

У Толкина: «The beauty and horror of The Juniper Tree (Von dem Machandelboom)...». Непонятно, откуда переводчик взял миндальное дерево. Всю жизнь оно было можжевеловым. Не говоря уже о том, что в книге и немецкое название сказки напечатано с ошибкой, здесь исправленной. (Прим. rumbero) .

47

А не надо бы — или уж скрывать всю сказку, пока желудки у детишек не станут покрепче.

48

Что касается сказок и другой «детской литературы», то здесь раньше действовал еще один фактор. Богатые семьи нанимали женщин для присмотра за детьми, и эти няньки, которые иногда были знакомы с древними преданиями, забытыми имущими классами, рассказывали детям сказки. Этот источник давно уже высох, по крайней мере в Англии, но когда-то имел большое значение. Но и здесь нет никаких доказательств, что больше всего подходили для восприятия этого вымирающего «фольклора» именно дети. Нянькам с таким же успехом (или еще большим) можно было поручить выбор картин и мебели.

49

Это дело рук Лэнга и его помощников. Большая часть сказок, входящих в сборники, в своем первозданном (или самом старом дошедшем до нас) виде вовсе не предназначена для детей.

50

Впрочем, гораздо чаще они меня спрашивали: «Он был хороший? Он был плохой?» Стало быть, им прежде всего хочется различать Добро и Зло. Ибо этот вопрос одинаково важен и в истории, и в Феерии.

51

Естественно, именно это дети часто имеют в виду, спрашивая: «Это правда?» Они хотят сказать: «Мне это нравится, но существует ли это сейчас? Меня никто не тронет в моей кроватке?» Все, что они хотят услышать, — это ответ: «Я точно знаю, что в Англии сейчас нет ни одного дракона».

52

То есть вызывало бы «вторичную веру» и повелевало ею.

53

В некоторых сновидениях Фантазия, судя по всему, принимает участие, но только в виде исключения. Вообще говоря, Фантазия — вид рациональной, а не иррациональной деятельности.

54

Злоупотребление не отменяет употребления (лат.).

55

Далее он добавляет: «Викторианские доспехи, состоящие из сюртука и цилиндра, несомненно, отражали нечто существенное для культуры XIX века, а потому распространились вместе с этой культурой по всему свету, чего раньше не происходило ни с одной модой на одежду. Может быть, наши потомки признают за этим облачением какую-то мрачную ассирийскую красоту, увидят в нем подходящую эмблему безжалостного и великого века. Но, как бы то ни было, у него нет обычной, обязательной для всякой одежды красоты, потому что, как и культура, породившая его, облачение это не было связано с жизнью природы и с человеческим естеством».

56

Точнее, в группе близких сказок.

57

Это неустойчивое равновесие характерно для Лэнга. На первый взгляд, его сказка написана в традициях Теккереевой сказки «Кольцо и роза» и галантных французских contes с сатирическим уклоном, то есть произведений, которые по своей природе поверхностны, даже легкомысленны, и не достигают (в соответствии с авторским замыслом) такой серьезности. Но под поверхностью скрыт более глубокий дух Лэнга-романтика.

58

Из тех, что Лэнг называл «народными» и, по сути, ставил выше других.

59

Потому что не все детали могут быть «правдивыми». Вдохновение не часто бывает столь сильным и продолжительным, чтобы пронизывать все целое. Как правило, многое в произведении «изобретено» без вдохновения.

60

Искусство здесь заключено в самом сюжете, а не в манере изложения, потому что сюжет создан не евангелистами.