19
Рядом с Файли находятся Спитон и Бэмптон, известные своими отвесными обрывами (высотой 400 футов) — местами гнездовий бесчисленных морских птиц. Правда, эти обрывы меловые, а не черные. Множество необитаемых островов с подобными обрывами и колониями птиц расположены вдоль северного побережья Англии.
20
Островом собак называется реально существующий «язык» суши, вдающийся в Темзу на юго–востоке Лондона. Свое имя, которое обыгрывает Толкин, он, возможно, получил при Генрихе VIII или Елизавете I, которые во время своего пребывания в королевской резиденции в Гринвиче держали там гончих.
21
Это согласуется с некоторыми традиционными английскими представлениями. Ср.: Шекспир, «Сон в летнюю ночь», акт V: «Вот этот малый — Лунный Свет; при нем терновый куст, фонарик и собака». (Перевод Т. Щепкиной–Куперник. Шекспир У. Полн. собр. соч. в 8 т. — М.: «Искусство», 1958. Т.З. С. 199).
22
В «Сказке Солнца и Луны» из «Книги утраченных сказаний» (The Book of Lost Tales, Part One, 1983) Толкин писал о «судне Луны», на котором бежит с Земли «седовласый престарелый эльф». «И там обитает он с этих пор… и маленькую белую башенку выстроил он на Луне, с которой часто наблюдает за ходом небес или за миром внизу… И некоторые зовут его Человеком–на–Луне…» В толкиновской поэме «Почему Человек–на–Луне спустился с Луны слишком рано» (впервые издана в 1923 году) место обитания Человека — «блеклый минарет»: «в лунной выси парит, белизною слепит в том краю, где серебряный свет». (The Book of Lost Tales, Part One).
23
Толкин обыгрывает два значения этой фразы. Слова лунного пса «в честь меня» (
24
В «Книге утраченных сказаний»: «Луна не смеет тревожить абсолютное одиночество внешней тьмы… и странствует безмолвно низом мира…».
25
Подобный запрет, соединенный с советом, характерен для традиционной сказки. Предупреждение Человека–на–Луне многократно повторяется, а позже отзывается словами миссис Артаксеркс: «Не приставайте к огненным рыбам…».
26
В самом раннем варианте текста говорится: «Он так никогда и не узнал этого… да и на то, чтобы узнать то, что он узнал, ушло много времени». [ Надо сказать, во всей этой истории обнаруживается определенный «потайной» — сакральный, мистериальный, смысл, — кстати сказать, в том или ином виде характерный для мифологий вообще и для толкиновского свода легенд в частности. Итак: герой по недомыслию совершает некий не совсем благовидный поступок. Этот поступок оказывается проступком с точки зрения каких–то могущественных сил и активизирует силу, выступающую как «сила зла». Гармоничное бытие героя в окружающем его мире разрушено. (В сущности, то же мы видим и в эпопее «Властелин Колец», только здесь герой — Фродо — растачивается за «проступок» предыдущего в своем роду, а разрушается гармония самого мира.) Положительным моментом здесь сразу же оказывается то, что эта сила противодействует бездумному благополучию героя и разрушает иллюзию его гармонии с самим собой. Герой впервые в жизни испытывает страдание и — пускается странствовать с целью восстановить утраченное равновесие. Проходя через ряд мытарств, он ощущает свою беспомощность перед давлением обстоятельств. Однако на пути ему встречается мудрое, всезнающее, «высшее» существо, направляющее и «поправляющее» нашего героя, то есть берущее на себя по отношению к нему роль Учителя. (Думается, в связи с этим совершенно не случайно Псаматос говорит об Артаксерксе, что тот «сбился с пути, возвращаясь к себе», и что «первый, кто ему попался», направил его «не туда»: ведь и «высшие» существа, бывает, сбиваются с пути — подобно изменившему Пути Белого служения Саруману из «Властелина Колец».) Странствуя, герой проходит разные сферы, разные уровни Бытия, которые, если вглядеться повнимательнее, «отражаются» друг в друге (то есть все Бытие взаимообусловлено!). И в какой–то момент в его сознании наступает перелом: он осознает нечто скрытое в сокровенной глубине его подсознания (в «Роверандоме» такое «скрытое место» олицетворяет Долина сновидений с обратной стороны Луны) — нечто, без чего его жизнь бессмысленна! Однако странствия на этом отнюдь не кончаются. Напротив, кажется, что с того момента, как герой понял, что он должен делать, надежды на осуществление этого практически не остается. Но что–то уже сдвинулось в глубинных основах бытия в отношении его, и мировые закономерности, которые прежде оборачивались против героя, теперь начинают оборачиваться и против враждебных ему сил. Вспомним, сколько «неверных» поступков сделал Фродо: сколько раз он надевал кольцо, открывающее его воздействию «потусторонних» сил! Но именно благодаря таким вот «погружениям в инобытие», едва не стоящим ему жизни, он постепенно «утончается», обретает способность проникновения в сущность вещей (ведь он видит Сильмарилл владычицы Лориэна, в то время как Сэм его не видит; неудивительно, что впоследствии Эльфы сочли его природу достаточно преображенной и взяли его с собой в последнее путешествие к недоступной обычным людям вечной Прародине–за–Западным–
