ХОББИТ, ИЛИ ТУДА И ОБРАТНО
ОТ АВТОРА
Это давняя история. В то время наречия и письмена сильно разнились от наших теперешних. Чтобы дать представление о них, нам послужит английский язык. Однако следует обратить внимание на два обстоятельства. В англиском языке единственно правильная форма множественного числа, производная от dwarf («гном»), — dwarfs («гномы»), а прилагательное — dwarfish. В нашей же истории звучит dwarves («гномь») и dwarvish[1], но лишь тогда, когда речь идет о древнем народе, к которому принадлежали Торин Щит Из Дуба и его товарищи (2). Орк — слово не английское. Раз или два оно промелькнет, однако обычно переводится как гоблин (или, в случае более крупных разновидностей, хобгоблин). Орками в то время именовали этих тварей хоббиты, что никак не связано с нашим употреблением orc или ork применительно к морским животным–сородичам дельфинов.
Руны — старинные письмена — изначально вырезывали или процарапывали на дереве, камне или металле, а потому они бы тонкими и угловатыми. В ту пору, о которой рассказывает наша история, ими широко пользовались гномы, особенно для секретных записей или записей частного характера. В этой книге руны представлены английскими рунами, ныне знакомыми считанным единицам. Если руны на Троровой карте сопоставить с их переводом в современные буквы, можно обнаружить алфавит, прспособленный к современному английскому и прочесть руническую надпись, вынесенную в заголовок. На карте можно отыскать все обычные руны, кроме 
вместо X. I и U служат вместо J и V. Не нашлось рун ни для Q (пользуйтесь CW), ни для Z — при необходимости можно пользоваться гномьей руной
. Однако непременно выяснится, что некоторые одиночные руны замещают по две современных буквы — 
. Сбоку на это указывала рука, а под ней было написано: 
. Последние две руны — инициалы Трора и Траина. Лунные руны, прочитанные Эльрондом, были таковы.
На карте рунами же помечена и стрелка компаса; наверху–восток, как обычно на гномьих картах, а потому читайте по часовой стрелке: В(осток), Ю(г), З(апад), С(евер).
НЕОЖИДАННЫЙ ПРИЕМ
В земляной норе жил хоббит. Не в отвратительной, грязной, мокрой, пропахшей плесенью норе, где из стен то и дело высовываются червяки, но и не в сухой, голой песчаной норе, где не на что сесть и нечего съесть: это была хобичья нора, а хобичья нора обозначает удобства.
У нее была прекрасная круглая дверь, похожая на иллюминатор, выкрашенная зеленой краской, с сверкающей желтой медной ручкой в самой середине. Дверь вела в проход, напоминающий туннель, очень удобный туннель, без дыма, со стенами, крытыми деревом, с потолком из плиток, покрытым ковром. В туннеле стояло множество полированных стульев, а на стенах–колышки для шляп и плащей: хоббиты любят гостей. Туннель, извиваясь, уходил в глубину, он углублялся в холм–просто Холм, как называли его на много миль в округе, и по обе стороны его располагались множество маленьких круглых дверей, сначала в одну сторону, потом в другую. У хоббитов не бывает вторых этажей: спальни, ванные, погреба, кладовые (множество кладовых), гардеробные (у нашего хоббита много помещений было отведено под одежду), кухни, столовые — все это располагалось слева (если посмотреть от входа), потому что толку у них были окна, глубоко посаженные круглые окна, выходящие в сад и на луг за садом, который уходит вниз к реке.
Хоббит был очень преуспевающим, зажиточным хоббитом, и звали его Бэггинс. Бэггинсы жили в окрестностях Холма с незапамятных времен и считалась очень респектабельными, не только потому, что большинство их было богато, а потому, что у них никогда не бывало приключений и они не делали ничего неожиданного: ответ Бэггинса на любой вопрос можно было знать заранее, не трудясь спрашивать. Это рассказ о том, как у Бэггинса случалось приключение и ему пришлось говорить и делать нечто совершенно неожиданное. Он мог утратить уважение соседей, но приобрел — что ж, в конце вы сами решаете, приобрел ли он что-нибудь.
Матушка нашего хоббита — но кто такой хоббит? Мне кажется, в наши дни хоббиты нужны в описании, потому что встречаются редко и сторонятся Большого Народа, как они называют нас. Это маленькие человечки (ими были маленькие человеческими), меньше гномов (и бород у них нет), но гораздо больше лилипутов. Они совсем или почти совсем не владеют волшебством, которое помогает им тихо и быстро исчезать, когда появляются большие глупые люди, как вы или я, с слоновьим топором, который можно слышать за милю. У хоббитов обычно круглые животики; одеваются они ярко (главным образом в зеленые и желтые цвета); не носят обувь, потому что на ступнях у них природные прочные подошвы, а ноги поросли густой теплый коричневой шерстью, как и их головы (шерсть эта курчавиться); у них длинные искусные коричневые пальцы, добродушные лица, и смеются они глубоко и сочно (особенно после обеда, который у них бывает дважды в день, если только это возможно). Теперь вы знаете достаточно, чтобы я мог продолжать. Как я уже начал, мать нашего хоббита — Бильбо Бэггинса — была замечательная Беллодонна Тук, одна из трех замечательных дочерей Старого Тука, главы хоббитов, которые жили за Водой, небольшой речкой, пробегавшей у подножия Холма. Всегда говорили, что Туки иногда соединились с семьями фей (менее дружественно настроенные упоминали семьи гоблинов), и поэтому в них было что–то не совсем хоббичье, а время от времени кто–нибудь из Туков отправлялся на поиски приключений. Такие хоббиты незаметно исчезали, и семья старалась замять это происшествие, но факт оставался фактом: Туки были не так респектабельны, как Бэггинсы, хотя, несомненно, богаче их.
Конечно, у Белладонны Тук не было никаких приключений после того, как она стала миссис Банго Бэггинс. Банго, его отец Юильбо, выстроил для неё (и частично на её деньги) самую роскошную хоббичью нору, которую только можно было найти под Холмом, за Холмом или за Водой, и в ней они жили до конца дней. Но, вероятно, в Бильбо, единственном сыне Белладонны, хотя он и выглядел и вел себя точно, как второе издание своего основательного невозмутимого отца, все эе было что–то необычное, унаследованное от Туков, и только ждало возможности проявиться. Но такой возможности не было, пока Бильбо не вырос. Теперь ему было около, пока Бильбо не вырос. Теперь ему было около пятидесяти лет, и он жил в прекрасной хоббичьей норе, построенной его отцом, которую я только что описал, и, по–видимому, никуда не собирался переезжать.
Но по какому–то странному случаю, давным-давно, в тишине мира, когда было меньше шума и больше зелени, когда хоббиты были ещё многочисленны и процветали, а Бильбо Бэггинс стоял после завтрака у своей двери и курил длинную деревянную трубку, которая достигала ему почти до самых волосатых ног (аккуратно причесанных), — появился Гэндальф. Гэндальф! Если вы слышали только четверть того, что слышал о нем я — а я слышал только очень немногое из того, что можно о нем услышать, — вы готовы к самым замечательным историям. Там, где он проходил, расцветали приключения и самые удивительные рассказы. Он очень давно не показывался под Холмом, с тех пор, как умер его друг Старый Тук, и хоббиты почти забыли, как он выглядит. Гэндальф ушел по каким–то своим делам за Холм и за Воду ещё тогда, когда все они были хоббичьими мальчиками и девочками.
И ничего не подозревавший Бильбо увидел в то утро только небольшого роста старика в высокой заостренной синей шляпе, в длинном сером плаще, с серебристым шарфом, поверх которого лежала длинная белая борода, спускавшейся ниже пояса и в огромных черных сапогах.
