возвращающегося дракона. В тишине они ждали нового коварства. Но нельзя же было век здесь сидеть!
Первым заговорил Торин.
— Давайте еще раз попробуем дверь! — сказал он. — Если я не попаду на свежий воздух, то умру. Пусть лучше меня Смог раздерет, чем здесь задыхаться!
Несколько гномов встали и пошли к тому месту, где раньше был вход. Они обнаружили, что верхняя часть туннеля завалена камнями, и что ни ключом, ни чарами дверь открыть уже не удастся.
— Мы в ловушке! — застонали они. — Это конец. Здесь мы погибнем.
Но почему-то, когда гномы пришли в самое черное отчаяние, Бильбо почувствовал непонятное облегчение, словно у него с души свалился тяжелый груз.
— Ну, ну, веселей! — сказал он. — Пока мы живы, есть надежда, и, как любил говорить мой папа, «делу венец — Конец». Всегда дается три попытки. Я схожу вниз в третий раз. Я уже дважды спускался, зная, что там дракон, а сейчас, может быть, его там уже нет. Во всяком случае, выйти отсюда мы можем только так, и на этот раз лучше будет, если вы пойдете со мной.
Другого выхода в самом деле не было, поэтому Торин первый согласился последовать за Бильбо.
— Только, пожалуйста, будьте осторожны! — зашептал хоббит, когда они двинулись. — Идите как можно тише. Может быть, там нет дракона, а может быть, есть. Не надо рисковать зря.
Они пошли все вниз, вниз. Конечно, гномы не могли сравниться с хоббитом в осторожности, и пыхтели, и сопели, и спотыкались, и каждый звук многократно усиливался эхом, и то и дело Бильбо останавливался и прислушивался, но снизу никаких звуков не доносилось. Внизу, как и следовало ожидать, хоббит сначала надел Кольцо, а потом уже выглянул из туннеля.
Но Кольцо можно было не надевать — в подвальном зале царила такая кромешная тьма, что все равно ничего не было видно, и хоббит, который шел, держась рукой за стену, почувствовал, как рука попала в пустоту, споткнулся обо что-то и полетел в зал головой вперед!
Растянувшись на полу, он сначала боялся не то что встать, но даже дохнуть или шевельнуться. Однако ничего не случилось. Было по-прежнему тихо и темно. Приподняв голову, Бильбо начал смутно различать вверху какое-то слабое мерцание. Но это не был отблеск драконова огня. От дракона остался лишь тяжелый запах и привкус горелого в воздухе.
Наконец господин Торбинс не выдержал:
— Будь ты проклят, Смог, червь зловредный! — громко взвизгнул он. — Кончай с нами в прятки играть! Дай свет, а потом лови меня, если сумеешь, и ешь!
Но ответа не было. По невидимому залу прокатилось слабое эхо.
— Интересно, какой еще трюк задумал Смог, — произнес хоббит. — Сегодня его явно нет дома. Если Оин и Глоин не потеряли огниво, надо бы посветить немного. — И он закричал: «Свет! Кто-нибудь, зажгите факел!!!»
Гномы, конечно, перепугались, когда Бильбо упал, и сразу сели на пол, кто где был.
— Ш-ш, тише! — зашикали они, услыхав его крик, и хотя это шиканье помогло хоббиту определить, в какой стороне находятся друзья, он довольно долго не мог ничего от них добиться. Только когда он затопал ногами и заорал: «Све-ет!!!» на самой высокой ноте, Торин сдался и послал Оина и Глоина назад по туннелю к багажу за огнем.
Через некоторое время движущийся огонек показал, что они возвращаются. У Оина в руках был зажженный сосновый факел, а Глоин нес еще связку факелов.
Бильбо быстро подскочил к ним и взял факел. Но уговорить их зажечь остальные или пойти вместе с ним не смог. Тщательно подбирая слова, Торин объяснил, что господин Торбинс по-прежнему официально считается опытным специалистом по Взлому с Исследованиями. Если он рискнул идти с огнем — это его дело, личное. Они подождут в туннеле, пока он вернется и все доложит. И они уселись в темноте у входа в зал и стали наблюдать.
Они увидели, как его маленькая фигурка движется по полу подземного зала, и как в слабом свете факела загораются блики на валяющихся то здесь, то там драгоценностях. Потом фигурка будто затанцевала в воздухе: это хоббит стал подниматься на груду сокровищ. Блеклый огонек факела, мерцая, поднялся на самую верхушку, потом пошел немного дальше, зачем-то опустился и снова, сверкнув, поднялся и поплыл. Будто хоббит наклонился и выпрямился. Зачем — они не поняли.
А это был Аркенстон, Сердце Горы. Бильбо узнал его по описанию Торина: двух таких камней, даже в таком замечательном собрании, быть не могло. Бильбо, конечно, не сразу догадался. Сначала он просто пошел на то самое мерцание, а потом увидел камень. Чем ближе Бильбо подходил к алмазу, тем ярче он светился, а вблизи заиграл всеми гранями так, что у хоббита дух захватило. Как будто камень светился изнутри, но на самом деле это гномы искусно придали ему такую огранку, что он ловил каждый малейший лучик света и тысячами радужных искр рассыпал его вокруг.
Рука хоббита сама собой потянулась к нему, будто повинуясь чарам. Он не смог сомкнуть пальцы вокруг крупного тяжелого камня и зажать его в кулаке, но он его поднял и засунул в самый глубокий карман, почему-то закрыв при этом глаза.
«Вот теперь я и в самом деле вор и взломщик, — подумал Бильбо. — Когда-нибудь, конечно, придется мне сказать об этом гномам… Но если разобраться, они ведь сами говорили, что мне причитается моя доля. Мне кажется — пусть они берут все остальное, а мне этого хватит! Я его сам выбрал».
Он успокаивал себя, а на самом деле его не покидало чувство неловкости, и он совсем не был уверен, что его право выбора распространяется на этот удивительный камень; наоборот, от него будут еще неприятности. Но назад камня хоббит не положил и пошел дальше, для чего надо было сначала спуститься по другую сторону груды сокровищ. Свет его факела скрылся из поля зрения гномов» потом они его увидели в дальнем конце, когда Бильбо шел уже по ровному полу.
С другой стороны подвального зала была большая дверь, и из нее шел освежающий поток воздуха, от которого факел хоббита почти погас. Бильбо робко заглянул в эту дверь и увидел широкие коридоры и начало просторной лестницы. Никаких признаков присутствия Смога он не заметил. Когда он повернулся, чтобы пойти назад и сказать об этом гномам, мимо него пронеслась какая-то тень, почти задев его по щеке. Бильбо взвизгнул, споткнулся, еще раз упал и уронил факел, который сразу же погас.
«Может быть, это летучая мышь? — дрожа, подумал он. — Надеюсь, что это только летучая мышь. Но что делать без света? Где здесь север, восток, юг и запад?» И он заорал так громко, как только мог:
— Торин! Балин! Оин! Глоин! Фили! Кили! — его тоненький голосок казался в этой подземной пустоте комариным писком. — Я факел уронил! Помогите! Дайте свет! Кто-нибудь, сюда!!!
Гномы его все-таки услышали, хотя разобрали только одно слово: «Помогите!» Крик был отчаянным и жалким. Крик повторялся.
— Что еще или уже там стряслось? — сказал Торин. — Это, конечно, не дракон, ибо тогда он уже перестал бы пищать.
Они подождали пару минут — дракона поблизости явно не было, и вообще не доносилось никаких звуков, кроме голоса Бильбо издалека.
— Кто-нибудь, зажгите факел! — приказал Торин. — Или даже два! Похоже, придется помогать нашему Взломщику.
— Пожалуй, нам действительно пора ему помочь, — сказал Балин. — Я пойду без колебаний. Тем более, что сейчас, вроде, опасности нет.
Глоин зажег несколько факелов, и они все пошли на голос, держась вдоль стен, и довольно быстро встретили самого Бильбо, шедшего навстречу.
Когда он их увидел, то приободрился и на вопросы храбро ответил:
— Всего лишь летучая мышь и потерянный факел! Они даже немного обиделись, что их зря напугали. Если бы в этот момент он сказал им про Аркенстон, могло бы произойти что-нибудь очень неприятное, но он промолчал.
Проходя, они лишь мельком увидели, как сверкнул великий клад, — этого было достаточно, чтобы в гномьих сердцах разгорелись угли вечной страсти; а если сердце гнома, даже самого достойного, пробуждается от вида золота и драгоценностей, он вдруг становится храбрым и порой неистовым.
Страх у всех прошел. Всем захотелось обследовать зал, пока, как они думали, Смога не было дома. Все взяли факелы, а когда осмотрелись, то совсем забыли об осторожности. Они хватали то одну, то другую
