— Тень Мордора легла на дальние земли, — проговорил Арагорн. — Саруман пал под ее влиянием. Рохан окружен врагами. Кто знает, что ты там найдешь, если сам сможешь вернуться?
— Только не это! — воскликнул Боромир. — Они не станут покупать себе жизнь, продавая коней Врагу. Они любят лошадей почти как самих себя. Это и понятно. Кони рохирримов пришли вместе со своими хозяевами с севера и, подобно им, ведут род от благородных предков, живших в древности в свободных землях, не затронутых Тенью…
— Это правда, — сказал Гэндальф. — И среди них есть один, который мог родиться на Утре Мира. Кони Назгулов ему уступают. Он неутомим и быстр, как ветер. Рохирримы дали ему имя Серосвет. Днем его шерсть отливает серебром, а ночью он на скаку невидим, как серая тень. Шаг его легок и не слышен. До меня никто не мог его оседлать, но я укротил его, и он помчал меня на север так быстро, что я пересек границу Хоббитшира как раз тогда, когда Фродо добрался до Могильников, хотя выехал из Рохана примерно тогда же, когда он из Хоббиттауна.
Но по дороге беспокойство мое росло. Я всюду слышал о Черных Всадниках, и хотя изо всех сил старался их догнать и почти настиг, они все равно были впереди меня. Потом я узнал, что они разделились: часть их осталась у восточной границы Хоббитшира, недалеко от Зеленого Тракта, остальные въехали в Хоббитшир с юга. Когда я добрался до Хоббиттауна, Фродо там уже не было, я только расспросил садовника Гэмджи. Расспрашивал долго, а узнал мало, ибо он все сводил разговор на недостатки новых хозяев Торбы.
«Я не выношу перемен, — говорил он. — Я старый, и плохо переношу перемены к худшему. Это перемена к худшему», — повторял он снова и снова.
«Худшее еще не настало, — сказал я. — Надеюсь, что при твоей жизни не настанет».
Но из его болтовни я, наконец, понял, что с тех пор, как Фродо уехал из Хоббиттауна, еще неделя не прошла, а вечером того дня, когда уезжал, он чуть не встретился на Круче с Черным Всадником. Дальше я ехал в страхе. Добрался до Бакленда, он был охвачен волнением, как муравейник, если в него ткнуть палкой. Я заехал в дом в Кричьей Балке — он был пуст, двери взломаны, на пороге валялся плащ Фродо. Я потерял надежду и не стал тратить время на расспросы окрестных жителей, а сразу поскакал за всадниками. Зря, конечно: если бы я собрал новости, был бы спокойнее. В следах Всадников оказалось трудно разбираться, ибо они шли в разных направлениях, и я даже растерялся. Потом определил, что один или двое направились в Пригорье, и сам поехал туда, перебирая в уме все, что скажу трактирщику.
«Его зовут Медовар, — думал я по дороге. — Если он виноват в том, что Фродо задержался, я его самого выварю. Или лучше поджарю старого болвана на медленном огне!»
Он, наверное, меньшего не ждал, потому что при виде меня упал на землю и завертелся, будто уже попал на сковородку.
— Что ты с ним сделал? — испуганно закричал Фродо. — Он нас принял, как родных, и очень старался помочь.
Гэндальф засмеялся.
— Не бойся за него! — сказал он. — Я его не укусил и даже облаять не успел. Я был несказанно рад тому, что услышал от него, когда он перестал трястись, и тут же его обнял. Как это случилось, у меня в голове не укладывалось, но я узнал, что ты всего днем раньше был в Пригорье и утром ушел с Бродяжником.
«С Бродяжником?!» — громко закричал я от радости.
«Да, господин, кажется, так, — сказал Медовар, вероятно, не поняв меня и думая, что я сильнее рассердился. — Он к ним пристал, хотя я делал все, что мог, и они сговорились. Они очень странно вели себя все время, пока были здесь: можно сказать, своевольно…»
«Осел! Дурень! Дражайший и трижды достойнейший Медовар! — не в силах сдерживаться, орал я. — Это лучшие новости, которые я слышал с самой Середины Лета! Да за них золотой дать можно! Я заговорю твое пиво высшим сортом на семь лет! Я сегодня ночью спокойно высплюсь — в первый раз не помню с каких пор!»
Так я остался ночевать в трактире, размышляя, что могло случиться с Всадниками. В Пригорье, по- видимому, знали только о двоих. Но той же ночью новостей прибавилось. С запада подскакали пятеро или шестеро Черных, повалили ворота и с воем, словно буря, пронеслись через поселок; пригоряне до сих пор дрожат и ожидают конца света. Я встал до рассвета и поскакал за Всадниками. Точно не знаю, но мне кажется, произошло вот что.
Предводитель Девятерых засел в засаде где-то южнее Пригорья, послал туда сначала двоих, а четверо пробрались в Хоббитшир. Потом, когда их перехитрили в Кричьей Балке и в Пригорье, они возвратились к своему вождю с докладом, оставив Тракт на какое-то время без охраны, — их шпионы, конечно, по нему ходили. После этого Предводитель послал нескольких Всадников прямо на восток по бездорожью, а сам с остальными помчался по Большому Восточному Тракту в страшном гневе.
Ну, а я вихрем поскакал к Заверти, и на второй день перед закатом уже был там. Они меня опередили, но при моем появлении отступили, почувствовав, как во мне кипит ярость, и боясь действовать при свете. Я поднялся на Заверть. Однако с наступлением темноты они подошли близко, и я оказался в осаде в кольце старых развалин Амон Сул на вершине. Тут я хорошо поработал; думаю, что столько огня и света над Завертью не видели со времен древних сигнальных костров!
На рассвете я ускользнул от них, но пришлось идти в обход, на север. Искать тебя в Пустоши, Фродо, было бесполезно, да и глупо, когда за мной по пятам шли все Девятеро. Оставалось положиться на Арагорна. Я решил только отвлечь нескольких Назгулов, а вас опередить, добраться до Райвендела и выслать вам навстречу помощь. Всадники действительно поскакали за мной, но вскоре повернули и, кажется, направились к Броду. Таким образом, я все-таки немножко помог вам: на ваш лагерь у Заверти напало лишь пятеро Врагов, а не все Девять.
Сюда я добирался по длинной и трудной дороге, вверх по реке Хмурой и через Троллистое Плато, так что явился с севера. Ехал и шел от Заверти до Райвендела почти четырнадцать дней, потому что отослал Серосвета: конь не мог быстро скакать по каменистым россыпям. Он направился к своему прежнему хозяину, но теперь он мне верный друг и, если понадобится, прискачет по первому зову.
Так вышло, что я оказался в Райвенделе за три дня до Кольца, когда здесь уже знали об опасностях, грозивших ему в пути. Все кончилось хорошо.
На этом я закончу свой рассказ, да простят мне Элронд и остальные, что он получился таким длинным. Но до сих пор не случалось, чтобы Гэндальф не приходил на назначенную встречу и нарушал обещание. Я считаю, что Хранителю Кольца обязательно надо было доложить, почему так произошло.
Ну вот, теперь вы знаете все с начала до конца, — заключил маг. — Вот мы, а вот Кольцо. Пока мы топчемся на месте и ничего не решили. Что будем с ним делать?
Гости долго сидели молча. Наконец, заговорил Элронд.
— Прискорбны и ужасны вести о Сарумане, Гэндальф, — сказал он. — Ибо мы ему верили, и он посвящен во все наши планы. Слишком глубоко проникать в дела и замыслы Врага опасно и может оказаться гибельно, даже если поначалу преследовалась благородная цель. Увы! Подобные падения и измены случались и раньше. Но больше всего меня сегодня удивил рассказ невысоклика Фродо. Из хоббитов я до сих пор знал очень немногих, кроме Бильбо. Значит, он не исключение, как я думал раньше. С тех пор, как я последний раз проходил по дорогам Запада, мир сильно изменился.
Умертвий у нас называют по-разному, и много легенд рассказывают о Старом Лесе; то, что от него осталось, — это всего лишь край бывшей Северной Полосы лесов. Было время, когда белка, прыгая с дерева на дерево, могла добраться из нынешнего Хоббитшира в Дунланд, который находился западнее Исенгарда. Я бывал в тех землях и видел там много странного, удивительного и дикого.
О Бомбадиле я забыл. Если это тот самый Хозяин, который бродил по лесам и холмам давным-давно, то он и тогда был старше всех старейших. И звали его по-другому. Мы называли его Иарвеном Бен-Адаром, Безотчим Отцом. С тех пор он получил много других имен. Гномы зовут его Форном, а нуменорцы-северяне — Оральдом. Это странное существо. Быть может, стоило пригласить его на Совет?
— Он бы не пришел, — сказал Гэндальф.
— Может, еще не поздно отправить к нему гонца и попросить помощи? — спросил Эрестор. — Похоже, ему подвластно даже Кольцо.
