Гэндальф.
— Может быть, ты прав. Я сделаю, что ты хочешь. Позови Гаму. Оказавшись ненадежным привратником, он может оказаться хорошим гонцом. Виноватый приведет на суд другого виноватого, — произнес Феоден суровым тоном и улыбнулся Гэндальфу. Сетка грустных морщин на его лице разгладилась.
Когда Гама с удовольствием побежал выполнять поручение, Гэндальф отвел Феодена на каменную скамью, а сам сел перед ним на верхней ступеньке. Арагорн и его друзья встали поодаль.
— Мне не хватит времени, чтобы сейчас рассказать тебе все, что ты должен услышать, — сказал Гэндальф. — Если меня не обманывает надежда, скоро я смогу побеседовать с тобой подольше. Знай, о Король, что тебе грозит опасность пострашнее тех кошмаров, которыми отравлял твои сны Причмок. Но сейчас ты не спишь. Ты жив! Две страны — Гондор и Рохан — не одиноки в борьбе. Враг очень силен, но нам светит надежда, о которой он не знает.
Гэндальф быстро и тихо заговорил, так что кроме Короля никто его слов не услышал. Но по мере того, как Гэндальф говорил, глаза Феодена загорались живым блеском, и, наконец, он встал во весь свой огромный рост, и Гэндальф встал рядом с ним, и они вместе смотрели на восток.
— Вот так, — сказал Гэндальф обычным своим громким и звучным голосом. — Теперь в той стране, где таится самая страшная угроза, свила гнездо надежда. Наша судьба висит на тонкой ниточке. Но надежда пока жива и не погаснет, если хоть какое-то время мы поддержим ее тем, что сами выстоим.
Все тоже посмотрели на восток. Над открытыми широкими полями, туда, куда не достигал взгляд, на черные горы, в страну мрака летели их мысли с тревогой и надеждой. Где сейчас Несущий Кольцо? Как тонка ниточка, на которой держится судьба!
Когда Леголас напряженно смотрел вдаль зоркими эльфийскими глазами, ему показалось, что он видит светлый блик солнца на шпиле Сторожевой Башни, а еще дальше, за Крепостью Последней Надежды, в совсем немыслимой дали — поднимающийся тусклой угрозой язык пламени.
Феоден тяжело сел, будто его старость и усталость еще боролись с железной волей Гэндальфа. Посмотрел на свой пышный дворец.
— Жаль, — промолвил он, — что в моей жизни настали лихие дни, и как раз тогда, когда я стал стар и жду заслуженного покоя. Жаль мужественного Боромира! Горе, когда молодые гибнут раньше стариков, — и он уперся морщинистыми руками в колени.
— Твои пальцы вспомнят прежнюю силу, когда сожмут рукоять меча, — сказал Гэндальф.
Феоден встал и тронул рукой бок, но у пояса меча не было.
— Куда этот Грима девал мой меч? — негромко спросил он.
— Возьми мой, о любимый Повелитель! — послышался звонкий голос. — Он всегда служил только тебе!
Два воина взбежали на террасу и встали на второй ступеньке лестницы. Один из них Эомер. На нем не было ни лат, ни шлема, но в руке он держал обнаженный меч. Он преклонил колени и протянул меч Королю рукоятью вперед.
— Как это понимать? — сурово спросил Феоден.
Он обращался к Эомеру, а остальные с удивлением смотрели на него, не узнавая, таким он стал высоким, прямым и гордым. Куда девался согбенный старец, которого совсем недавно видели только в кресле или тяжело опирающимся на палку?
— Это я виноват, — ответил, дрожа, Гама. — Я понял, что Эомер прощен и свободен. Я совершил ошибку от радости, решив, что раз он полководец, то надо вернуть ему меч, о чем он и сам просил.
— Просил, чтобы положить его к твоим ногам, мой Король! — сказал Эомер.
Некоторое время стояла тишина. Феоден смотрел сверху вниз на коленопреклоненного воина. Никто не двигался.
— Возьми меч, Король! — сказал Гэндальф.
Феоден медленно протянул руку. Когда его пальцы коснулись рукояти, окружающим показалось, что они видят, как новой силой наливаются узловатые руки. Вдруг Король поднял меч над головой и стал его быстро вращать, так что искры посыпались. Громко крикнул зычным голосом, и над холмом разнесся призыв:
Гвардейцы, решив, что Король их зовет, подскочили к нему, с удивлением посмотрели на него, и все, как один, вынув из ножен мечи, опустили их остриями к его ногам.
— Веди нас! — раздался их дружный крик.
— Весту Феоден Хал! — воскликнул Эомер. — Какая радость видеть тебя снова в полной силе, Повелитель! Теперь никто не скажет, что Гэндальф приносит одни несчастья!
— Возьми свой меч, Эомер, сын сестры моей! — сказал Король. — А ты, Гама, найди мой. Я дал его на сохранение Гриме. Приведи его сюда. Гэндальф, ты обещал мне совет, если я захочу его принять. Какой совет ты мне дашь?
— Ты его уже принял, — ответил Гэндальф, — раз по-прежнему доверяешь Эомеру, а не тому презренному лжецу. Ты отбросил печаль и страх. Ты решил действовать. Отправь немедленно на запад всех мужей, умеющих сидеть на коне, как советовал тебе Эомер. Пока не поздно, надо предотвратить угрозу со стороны Сарумана. Если этого не сделать, мы погибнем. Если нам это удастся, займемся следующим делом. Всех, кто останется, женщин, детей и стариков, поскорее отправь в укрепленные горные убежища. Пусть беженцы не берут с собой ничего лишнего, дело идет не о богатстве, а о жизни и смерти.
— Совет хорош, — сказал Феоден. — Огласите мой приказ: пусть люди собираются в путь… А вы, мои гости… Правду говоришь, Гэндальф, негостеприимен стал мой Двор. Вы ехали всю ночь, а сейчас уже полдень. Вы устали, вы голодны. Пусть гостям немедленно приготовят покои, им надо поспать и поесть!
— Нет, Король! — сказал Арагорн. — Нам сейчас не время отдыхать. Воины Рохана садятся на коней, с ними будут наш топор, наш лук, наш меч. Не затем принесли мы с собой оружие, чтобы праздно лежало оно под стеной твоего Дома, Властитель Рубежного Края. Я обещал Эомеру, что наши мечи покинут ножны в одном бою.
— Значит, у нас есть надежда на победу! — воскликнул Эомер.
— Надежда есть, — ответил Гэндальф. — Но Исенгард силен. Подходят и другие беды. Не трать времени, Феоден, как только мы выступим, сразу веди своих подданных в Дунгарское Укрытие, в горы.
— Нет, Гэндальф! — ответил Король. — Ты, наверное, сам не знаешь силы совершенного тобой исцеления. Будет иначе. Я пойду во главе своих воинов и погибну в бою, если так суждено, тогда спокойным будет мой вечный сон.
— И даже если Рохан потерпит поражение, песни прославят его, — сказал Арагорн.
Вооруженные воины, стоявшие на холме, застучали мечами о щиты и закричали:
— Король с нами! Вперед, дети Эорла!
— Но народ нельзя оставить без вождя и без защиты, — сказал Гэндальф.
— Я подумал о выборе наместника до того, как мы выступим, — ответил Феоден. — Вон идет мой советник.
Из Дворца вышел Гама, а за ним, съежившись между двумя воинами, Причмок, еще более, чем обычно, бледный. Выйдя на свет, он заморгал и зажмурил глаза. Гама опустился на одно колено и подал Феодену длинный меч в ножнах, окованных золотом и украшенных зелеными камнями.
— Вот, о Король, твой старый меч Харгрим, — сказал он. — Я нашел его в сундуке Гримы. Он не хотел давать мне ключи. Там, кроме этого, нашлись вещи, которые пропадали у твоих придворных.
— Поклеп! — заныл Причмок. — Король сам отдал мне меч на хранение.
