— А, так вы пили воду у энтов? — воскликнул Леголас. — Тогда зрение Гимли не обманывает. Удивительные песни поют у нас про воду Фангорна!
— Об этом лесе ходят очень интересные легенды, — сказал Арагорн. — Я там ни разу не был. Расскажите мне про него и про энтов тоже.
— Про энтов! — сказал Пин. — Энты… Ну вот, энты бывают очень разные. Это одно. А потом, у них такие глаза, такие чудные глаза!.. — он попробовал что-то еще произнести, но запнулся и замолчал. — В общем, вы уже нескольких энтов издали видели, потому что они вас видели и доложили, что вы находитесь на пути в Исенгард. Наверное, вы еще здесь на них посмотрите и сами составите о них представление.
— К делу, к делу! — вмешался Гимли. — Мы начинаем с середины. А я бы хотел все подряд узнать, расскажите все по порядку с того странного дня и часа, когда распался наш Отряд.
— Все расскажем, если времени хватит, — сказал Мерри. — Но сначала, — если обед закончен, — набейте трубки и давайте закурим. Очень нам хочется представить хоть на минутку, будто мы счастливо вернулись в Пригорье или хоть в Райвендел.
Он достал кожаный мешочек, набитый табаком.
— Этого добра у нас полно! — сказал он. — Возьмите себе, сколько хотите. Сегодня утром мы с Пином развлекались, вылавливая всякую всячину. Пин заметил два маленьких бочоночка, похоже было, что вода их вымыла из пивного подвала. А когда мы их открыли, там оказалось сушеное трубочное зелье высшего сорта в прекрасном состоянии.
Гимли взял щепотку на ладонь, растер и понюхал.
— Пахнет хорошо и на вид кажется отличным, — сказал он.
— Да не кажется, а просто отличное! — сказал Мерри. — Милый Гимли, это же Долгодонские Листья! На бочонках были фирменные знаки Дудстонов. Как они сюда попали, понятия не имеем. Наверное, Саруман для себя лично достал. Вот уж не думал, что наше зелье так далеко вывозится! Но теперь оно очень даже пригодится!
— Пригодилось бы, — грустно сказал Гимли, — если бы у меня была трубка. Но я ее потерял в Мории, а может быть, даже раньше. Там у вас в добыче трубочки не найдется?
— Боюсь, что нет, — ответил Мерри. — Мы нигде тут не видели трубок, даже в караульне. Саруман, видно, позволял эту роскошь только себе. Но мне кажется, не стоит стучать в двери Ортханка и просить у него трубочку. Что ж, раз другого выхода нет, давай по-дружески раскурим одну на двоих.
— Постой-ка! — сказал Пин. Он сунул руку за пазуху и вытянул за шнурок мешочек из мягкой кожи. — Ношу возле сердца свои сокровища, — объяснил он. — Для меня они такие же ценные, как Кольцо. Вот одно: моя старая деревянная трубка. Вот другое: запасная трубка. Протаскал ее полсвета, сам не знал, зачем. Не думал даже найти по дороге трубочное зелье, когда кончились взятые запасы. А вот теперь пригодилась! — и хоббит протянул гному широкую короткую трубочку. — Ну как, сравняем счет?
— Сравняем?! — воскликнул Гимли. — Благороднейший хоббит! Я теперь твой должник!
— А что касается меня, то я хотел бы выйти отсюда на свежий воздух, — сказал Леголас, — и посмотреть, откуда ветер дует и что делается на небе.
— Мы все выйдем, — согласился Арагорн.
Они вышли из караульни и расселись на куче камня перед воротами. Отсюда открывался далекий вид на долину, потому что туман, наконец, поднялся и расплывался под легким ветерком.
— Вот здесь хоть немножко расслабимся, — сказал Арагорн. — Посидим на развалинах и побеседуем, как любит говорить Гэндальф, пока он сам не придет. Не часто в жизни мне приходилось так уставать.
Он завернулся в серый плащ, прикрыв им доспехи, лег на спину и с удовольствием вытянул длинные ноги. Потом выпустил тонкую струйку дыма.
— Смотрите! — закричал Пин. — Бродяжник к нам вернулся!
— А он никуда не уходил, — ответил Арагорн. — Я Бродяжник, Дунадан, гондорец и северянин в одном лице.
Довольно долго они молча дымили трубками, а солнце освещало их косыми лучами из-за облаков, плывущих высоко в западной половине неба. Леголас некоторое время тоже лежал неподвижно, не щурясь, смотрел на солнце и тихо напевал. Потом вдруг сел.
— Хватит, друзья! — сказал он. — Время проходит, туман рассеялся, и воздух был бы чистым, если бы вы не коптили с таким странным наслаждением. Где ваши истории?
— Моя история начинается в полной темноте, когда я очнулся ночью, связанный и среди орков, — сказал Пин. — Какой сегодня день?
— Пятое марта по Хоббитскому календарю, — ответил Арагорн.
Пин подсчитал на пальцах:
— Всего девять дней назад! А мне казалось, что прошел год с тех пор, как мы попали в плен. Половина этого времени — страшный сон, а потом явь была еще страшнее. Мерри меня поправит, если я в чем-нибудь важном ошибусь. Я не буду вдаваться в подробности и говорить о кнутах, грязи, вони и подобных кошмарах. Лучше этого не вспоминать.
И Пипин рассказал про последний бой Боромира и переход орков с Нагорья Эмин Муйл до самого Фангорна. Слушатели кивали головами, когда что-нибудь в рассказе хоббита совпадало с их догадками.
— А вот сейчас получите назад кое-что из утерянных ценностей, — сказал вдруг Арагорн. — Радуйтесь!
Он расстегнул пояс под плащом и снял с него два кинжала в ножнах.
— Ну и ну! — воскликнул Мерри. — Никак не ожидал снова их увидеть! Вот этим кинжалом я проткнул нескольких орков, пока Углук не отобрал у нас оружие. Как он страшно смотрел! Я думал, он меня на месте заколет, но он оба кинжала только отбросил подальше, будто они его жгли.
— А вот твоя застежка, Пин, — протянул Арагорн руку. — Я ее сохранил, потому что это очень ценная вещь.
— Знаю, что ценная, — ответил Пин. — Я с ней расстался с великим сожалением, но что я еще мог сделать?
— Ничего, — ответил Арагорн. — Кто не умеет при необходимости расставаться с ценностями, тот становится их рабом. Ты хорошо сделал.
Вот это ловко с развязанными руками, — заметил Гимли. — Тебе, конечно, повезло, и ты схватил свой счастливый случай, можно сказать, обеими руками.
— А нам задал трудную загадку, — добавил Леголас. — Я удивлялся, уж не выросли ли у вас крылья.
— Увы, нет! — ответил Пин. — Но вы еще не знаете о Грышнаке, — он вздрогнул и замолчал, оставляя Мерри самую страшную часть рассказа: про объятия орчьих когтей, смрадное дыхание и жуткую силу мохнатых рук Грышнака.
— Меня тревожит то, что вы рассказали об орках из Мордора, или, как они говорят, из Лугбура, — произнес Арагорн. — Выходит, что Черный Властелин и его прислужники слишком много знают. Грышнак после драки в Приречном Нагорье наверняка переслал какие-то сообщения за Великую Реку. Красный Глаз, без сомнения, следит за Исенгардом. Но Саруман все же попал в капкан, который сам готовил.
— Да, какая бы сторона ни победила, у Сарумана теперь надежд нет, — заметил Мерри. — Дела его приняли плохой оборот с тех пор, как он пустил орков на роханские земли.
— Старый злодей показался нам на окраине леса, — сказал Гимли. — По крайней мере, так получается по намекам Гэндальфа.
— Когда это было? — спросил Пин.
— Пять ночей тому назад, — ответил Арагорн.
— Постойте… Да, пора рассказывать дальше, о том, что вам совсем неизвестно. На следующий день после Битвы на Опушке мы встретили Древесника. Ночевали у него в Родниковом Гроте, это один из домов старого энта, а на следующий день пошли на Сход энтов и видели самое удивительное собрание на свете. Оно продолжалось целый день, а потом еще день. Спали мы тогда у другого энта, которого зовут Шустряк. А потом, в конце второго дня, энты вдруг выступили! Это было потрясающе! В лесу чувствовалось такое напряжение, будто в нем варилась гроза, а потом получился взрыв. Жаль, что вы не слышали песню, которую пели энты на марше. Если бы ее услышал Саруман, он, наверное, убежал бы за сто гонов сломя
